Вряд ли кто-либо рискнет возразить, что только незаурядная личность может при жизни стать персонажем городского фольклора, а ее экстравагантные поступки методично будут пополнять анналы местных легенд. Художественный руководитель — генеральный директор Крымского академического русского драматического театра имени М.Горького Анатолий Григорьевич Новиков, казалось, намеревался войти в история Симферополя как феноменальный волюнтарист и своеволец. По крайней мере он обрек себя на скандальную славу, когда, как гласит легенда и многочисленные журналистские филиппики и фельетоны середины 80-х годов, сдвинул дорогой сердцу крымских старожилов памятник Пушкину прочь от своего реконструируемого театра под стены женской консультации, а затем, словно распаляя возмущение своих обличителей, снес во дворе театра ветхий сарай для хранения декораций, который местные краеведы считали недюжинной достопримечательностью: ведь именно здесь в начале прошлого века размещалась первая симферопольская сцена, на которую в числе прочих именитых гастролеров выходил сам Михаил Семенович Щепкин.
К отчаянным воплям негодующих горожан и щелкоперов Новиков оставался глух. Ему, как теперь стало очевидно, претила позиция умиления грязной лужей, если воспользоваться аналогией сакраментального эпизода «Ностальгии» Андрея Тарковского. Он в этой луже жить не хотел и других от этой привычки честолюбиво решил отвадить. Затевая грандиозную реконструкцию здания театра, он был уверен, что впишет свое имя в историю города как созидатель. И не ошибся. Я далек от мысли, что все вчерашние критики руководителя Крымского русского театра поголовно превратились в его пылких почитателей, но уважать свою идею он их заставил наверняка: слишком уж победительно-величественен его воплощенный замысел — великолепный храм муз и одновременно уютный, комфортабельный дом для их служителей.
Здание это, в котором сейчас, после перманентного пятнадцатилетнего строительства, наводят окончательный марафет, действительно беспрецедентно. Семь первоклассно технически оснащенных и дизайнерски изысканных сцен теоретически позволяют создать в Симферополе полуфункциональный культурный комплекс, где под эгидой старейшего в Крыму театра смогут работать группы различных художественных верований и устремлений — от «карманного» театра до кабаре, от камерной оперы до добротной психологической драмы. Симферополь в результате упорства и одержимой работоспособности Новикова получил на десятилетия уникальную территорию для проведения фестивалей, биеннале, культурных форумов самого представительного масштаба. Не обольщаюсь мыслью, что реконструкция задумывалась ее инициатором именно с такой целью. Мотивы, очевидно, были проще и эгоистичней: Новиков возводил не монумент себе на зависть благодарным потомкам, а создавал, никогда это не афишируя, здоровую, чистую, красивую среду собственного обитания. За долгие годы своих театральных странствий он вдоволь насмотрелся обшарпаных гримерок, скудных актерских буфетов, облупленных зрительских фойе, заплеванных театральных туалетов. Он, в отличие от самодовольных областных партийных божков и искусно прислуживающих им архитекторов-проектировщиков, стараниями которых по всей нашей державе сотворены помпезные театральные здания, роскошь внешнего убранства которых контрастирует с убожеством закулисной части, действовал именно как рачительный и мудрый хозяин театра, антрепренер, если хотите. Факт для эпохи «экономной экономики» небывалый, но первоначальный проект реконструкции (оплаченный, учтите) был после рьяного вмешательства Новикова переделан на 80 процентов. Зато теперь все 16,5 тысяч кв.м этого удивительного театрального дома используются эффективно. Эффективно, кстати, не означает корыстно. Позаботившись о душевых и телевизоре в каждой гримерке, отличном буфете (сотрудники театра дополнительно к зарплате, довольно внушительной по сегодняшним меркам, получают еще и талоны на пятнадцать бесплатных обедов ресторанного, поверьте, качества), светлых и просторных помещениях для производственных цехов, жизненном комфорте для себя и коллег (очередная байка, которые, впрочем, здесь обычно оказываются былью, циркулирующая по Симферополю, гласит, что Новиков купил огромный участок на кладбище, и теперь даже о загробном уюте никто из его подопечных может не тревожиться), руководитель театра и зрителям создал раскошные условия. Музейные интерьеры, уникальные мрамор, гранит, керамика, чугунное литье, люстры, зеркала, гобелены, деревянные скульптуры, напольные вазы в зимнем саду... Зритель действительно входит сюда, поневоле отрешаясь от будничных хлопот и волнений, сказочная иллюзия фойе — как шлюзовая камера, в преддверии иллюзии спектакля.
Беспокойство скептиков относительно того, будет ли заполняться театр, когда, наконец, начнут функционировать все его восемь сцен (сейчас спектакли демонстрируются на трех — Новой, которая в будущем останется в распоряжении камерного музыкального театра, в Амфитеатре под открытым небом и в отдельном здании филиала, где дислоцируется Крымский ТЮЗ; названные коллективы — подразделения театра имени М.Горького), кажется мне преувеличенным. Новиков и здесь показал себя дальновидным стратегом. Руководя театром более двадцати лет (среди действующих режиссеров Украины — это абсолютный рекорд), он, не меняя творческого почерка, утвердил его в городе как эталон. Посещать театр — в Симферополе престижно, билеты на представления раскупаются за месяц и — что поразительно — в зале — сплошь молодежь. Причем, даже сетуя на некоторую ортодоксальность зрелищного ассортимента и стабильность художественной интонации театра, нельзя не признать, что общаются тут с публикой без заигрывания, адресуя ей (как олицетворению времени) довольно нелицеприятные упреки. Театр Новикова достаточно консервативен в средствах художественного выражения, модные эстетические течения не подточили в нем реалистическую твердыню, но в самой этой старомодности есть немалая толика искренней веры в просветительскую, воспитательную и публицистическую миссию искусства. Здесь не прогнозируют будущее, а внятно называют проблемы настоящего, не исследуют аномалии, а утверждают признанные обществом нормы. Может быть, это главный принцип Новикова-режиссера: принимать жизнь такой, какова она есть, и в меру отпущенных сил сохранять в ней порядок. Он был лоялен ко всем режимам, сменявшимся за эти безумные и трудные годы, дружен со всеми первыми секретарями и президентами (никого из них не хулит вдогонку, что вызывает к нему почтение) — и строил (не без их, естественно, помощи) свой удивительный дом, в котором нет ни склок, ни ябедничанья, ни обид и где его за глаза называют Папой, не ведая, впрочем, что он этим гордится.
Одна из его последних режиссерских работ — «Доходное место» Островского. Мздоимцы и казнокрады здесь очеловечены, они прощены, ибо — опора существующей системы, которую приняли и которой служат, бунтарь же Жадов выглядит никчемным краснобаем, позером и фанфароном. Финал классической драмы у горьковцев изменен. Торжествует стабильность взяточников-бюрократов, а молодой чистюля, так легко отказавшийся от собственных идеалов и пришедший каяться презираемому им дядюшке, осуждается, ибо истинный порок, по Новикову, — это отсутствие принципов. «Пошел вон», — внятно и непреклонно произносит его герой Вышневский короткую и сухую, как выстрел, заключительную фразу.
Ты не бранить высокомерно, а построить что-нибудь сподобься. Ну, хотя бы театр.