На прошлой неделе состоялось первое заседание Национального совета по культуре и духовности при президенте Украины. Очередной орган управления культурой создан согласно указу президента «О первоочередных мерах по обогащению и развитию культуры и духовности украинского общества». Состав совета, согласно проекту Положения, утверждает президент, организационно-техническое обеспечение осуществляется секретариатом президента. Таким образом, есть все основания говорить о том, что у президента дошли руки и до культуры, которой он, по официальной версии, вот уже год «занимается лично».
Первый вопрос, возникший у людей, привычно наблюдающих за процессами культурной политики, был вопрос «зачем»? Ведь Национальный совет по вопросам культуры и духовности фактически дублирует функции Министерства культуры и искусств. Зачем платить дважды?
Не меньше вопросов вызвал состав нового органа. Кроме государственных чиновников — представителей разных ведомств, так или иначе связанных с культурой, — присутствуют деятели культуры разных видов и мастей. Я имею в виду, достаточно разных, чтобы усомниться в дееспособности совета, но недостаточно разных, чтобы быть уверенным в политической беспристрастности подбора. Согласитесь, Н.Жулинский и О.Забужко в одной упряжке — это интригует. Тем более что Оксана Забужко уже успела выступить в прессе с резкой критикой идеи Национального совета по культуре и духовности — правда, от участия в нем так и не отказалась. Наверное, это смело — быть уверенным в том, что сделать таким способом ничего хорошего не получится, но позволить своему имени фигурировать в списках, тем самым решения совета легитимизируя. Подобных имен-украшений в списке участников примерно половина. Можно не сомневаться в том, что профессиональные политики от культуры, такие как П.Мовчан, Л.Танюк, Н.Жулинский, И.Лиховый, В.Яворивский и т.д., — будут заседать, принимать, предлагать и голосовать. Также можно не сомневаться в регулярном участии получиновников-культуртрегеров, таких как В.Чепелик, Е.Шевченко, чиновников, представляющих «смежные» ведомства. Можно добавить к этому списку еще несколько человек — частью исполнительных, частью безотказных, частью романтичных, но в большей степени все-таки сильно заинтересованных в собственных проектах. Все прочие прекрасные и звонкие имена, включая поп- и рок-звезд, модных писателей, музыкантов, издателей и просто занятых людей будут служить главным образом украшением. Возможно, они даже будут принимать участие (иногда) в заседаниях Совета, может, после этого даже выступать с критикой в адрес своих коллег и президента, который подписывается под их решениями, но это тоже будет только легитимизировать совет по культуре при президенте, создавая иллюзию жестоких дискуссий, в которых совет рождает истину.
И нельзя никого в этом винить — все закономерно и правильно. Модные писатели пускай пишут и тем самым укрепляют моду на украинскую книгу. Музыканты пускай музицируют, а режиссеры ставят спектакли — это единственное и лучшее, что они могут сделать для отечественной культуры и ее развития. Собственно, это и будет ее развитие, а не составление, извините, «дорожных карт», по которым все равно вряд ли можно будет пройти, не потерявшись в трех соснах. Не потому, что люди искусства не в состоянии сформулировать свои мысли — просто их мысли не о том и текут по совсем другим руслам. Простите за банальность, над картой должен трудиться картограф, а не художник-пейзажист.
Что же касается «чиновной» части списка — ждать чего-то особенного тоже будет наивным. Хотя бы потому, что знакомые все лица — это в основном люди, которые вот уже много лет профессионально занимаются спасением отечественной культуры и вот уже много лет говорят о том, что «самое время начинать спасать». Сама необходимость создания нового центра принятия решений при президенте говорит о неэффективности их предыдущей работы. Разумеется, все они смогут популярно объяснить, что им мешали, не давали, не пущали — хотите верьте, хотите нет. Но сомнения в компетентности этих людей в области собственно культурной политики вполне обоснованны.
Впрочем, проблема нынешнего Совета даже не в том, что половина его членов — художники, а не картографы, а вторая половина — и не художники даже. Проблема возникает на уровне постановки задач. Если честно, о формулировках типа «обеспечить обогащение и развитие культуры и духовности», «способствовать возрождению самобытности» писать уже даже не смешно. В конце концов, и не нужно — и так мало-мальски образованному человеку известно, что культура развивается по имманентным законам, что государственные решения, сами будучи частью культуры, не могут определять ее развития, что говорить можно о регулировании или нерегулировании рынка культурной продукции, государственной поддержке или ее отсутствия тех или иных направлений искусства, сохранения культурного архива. Но не о развитии и обогащении «приказом ВЧК». Впрочем, политическая риторика не имеет ничего общего не только со здравым смыслом, но даже с грамматикой.
Смущает также широта полномочий Совета — от поддержки художественных начинаний до вопросов языковых и конфессиональных. Если с художественными начинаниями не так страшно — искусство достаточно далеко от политики, единственное, что может случиться, так это опять «дадут не на то» (вариант — «не на тех»). Вопросы языка и вероисповедания в этом плане от искусства сильно отличаются. И тут самое время обратить внимание на два момента — принцип подбора людей в Совете и способ проведения решений последнего в жизнь. Путь в жизнь довольно короток — Совет готовит проекты указов президента. То есть все то, что не смогло пройти, например, в качестве законов через Верховную Раду, вполне в несколько сокращенном и приглаженном виде может пройти через указ президента. Учитывая низкую «пропускную способность» и малую эффективность работы ВР именно в области культуры, можно было бы приветствовать такой путь решения насущных для отечественной культуры проблем. Но кто и с каких соответственно позиций будет готовить проекты для президента? Вопросы языка и вероисповедания остаются конфликтными по сей день и, возможно, могут быть разрешены только со временем. И срок для этого может понадобиться немалый. Любая попытка выполнить в этом вопросе пятилетку за пять дней может привести к масштабным конфликтам.
В этом плане настораживают как формулировки некоторых пунктов положения, так и список людей, призванных «принимать меры». Все они в той или иной мере задекларировали свои политические пристрастия. Многие из них однозначно высказали свои позиции как в языковом, так и церковном вопросе. Список членов Совета, возможно, был создан на «оранжевой» волне — во всяком случае, в него вошли те, кто был явным сторонником Майдана, и нет тех, кто был среди даже умеренных противников. Не говорит ли это о том, что интересы по крайней мере части украинского общества в сфере культуры, духовности и прочих прекрасных вещей будут ущемлены? Во всяком случае, на этапе создания новоиспеченный Нацсовет показал себя совсем не склонным к примирению, консолидации и прочим прекрасным вещам — скорее, задекларировал свое намерение воспользоваться статусом победителя.
Мы попросили председателя Национального совета по культуре и духовности при президенте Украины Николая Жулинского ответить на вопросы, связанные с созданием и работой Совета.
— Николай Григорьевич, вы уже не впервые принимаете участие в налаживании ситуации в украинской культуре. Сейчас вы возглавляете Национальный совет по вопросам культуры и духовности.
— Да, я все время с начала независимости состою в многочисленных советах, постоянно создающихся при президентах: то совет по языковой политике, то совет по вопросам науки и технологий, то по вопросам культурной политики. Честно говоря, от них небольшой эффект. И потому к идее создания этого совета я тоже отношусь сдержанно. А вдруг из этого ничего не выйдет? Поэтому не очень хочу говорить о планах — лучше, когда что-то удастся.
— Считаете, что сможете сделать больше с этим советом, чем на должности вице-премьера по гуманитарным вопросам, которую занимали дважды?
— Скажу откровенно: первый раз пока я осмотрелся, пока научился, так уже и сняли. Раньше я думал, если ты власть — что-то можно сделать. А оказалось, на этой должности нет полномочий ни на что. Министры хотя бы владели каким-то бюджетом. А я мог только провести совещание, дать распоряжения, а если их не выполняют, то даже уволить человека не мог. Во второй раз меня пригласил Ющенко лично — предложил поработать в его правительстве. Я тогда ответил: Виктор Андреевич, не хочу быть самым нищим во всей соборной Украине. Клянчить деньги у министра финансов, министра экономики на культуру, образование, пенсии. Он тогда сказал, что гуманитарные вопросы мы поставим главной задачей — я решил еще раз рискнуть.
— И сейчас еще раз?
— Да. Это все начиналось еще тогда, когда Виктор Андреевич был управляющим Нацбанком, и мы с ним работали в частности над Шевченковским заповедником. Потом, когда я был вице-премьером в его правительстве, предложил ему идеи Художественного арсенала, Пантеона национальной славы, строительства президентской библиотеки им. Ярослава Мудрого и т.п. Ему понравилось. Я тогда был окрылен. Говорил и ему, и Кучме: когда мы смотрим на египетские пирамиды, ходим по старинному Риму, разве мы спрашиваем, сколько получал заработной платы рабочий, построивший это, что он ел, во что был одет. Это, возможно, неприятно звучит, жестко. Но каждая эпоха оставляет после себя след — президент должен себя зафиксировать для истории. У нас нет более эффективного средства презентации себя, как только через культуру. И нужно поддерживать именно такие проекты, они должны быть престижными и несоразмерными с материальным состоянием общества. Потому что никто не скажет, что в Египте был высокий уровень жизни. Но мы говорим, что это цивилизация, оставившая после себя след. Мы должны подумать, чем можем привлечь мир. Здесь присутствуют и прагматические моменты — туристическое любопытство.
— Идея создать этот совет и пригласить вас председательствовать исходила от президента?
— После Майдана я с президентом ни разу не встречался — не рвусь на эти встречи, знаю, как он занят. Но, насколько мне известно, идея исходила от него. Формированием занимался Василий Вовкун — он был одним из кандидатов в советники по гуманитарной политике и должен был возглавить службу по гуманитарной политике секретариата президента. Но потом передумал — Вовкун творческий человек, а здесь пришлось бы осуществлять сугубо чиновничью работу. К тому времени он уже начал формировать этот совет. И когда меня туда пригласили, состав совета в общем был известен. Меня пригласил Васюник и сказал, что президент хотел бы, чтобы я его возглавил. Я посмотрел на состав совета и понял, что не стоит уже ничего менять — в конце концов там есть молодежь, интересные люди. Я только пригласил туда еще несколько человек — Ивана Дзюбу, Лину Костенко, Мирослава Поповича, Александра Афонина. По положению я вправе вводить членов совета. Может, еще кого-то приглашу. Хотя, чем больше людей, тем меньше толка.
— По какому принципу подбирались люди? Складывается впечатление, что в нем не нашлось места тем, кто не поддержал Майдан.
— Не я создавал эту команду. Я толерантный человек и меня не интересуют политические взгляды творческой личности. Я бы по такому принципу не шел. Кого, например, вы имеете в виду?
— Например, Богдана Ступку.
— Ну, он не был категорическим противником Майдана. В будущем я бы очень хотел его пригласить. Не исключаю, если у меня будет такая возможность, то сделаю это. Вообще, я считаю, что нельзя судить художников по политическим критериям. Рафаэль служил Медичи. Гамсуна ругали за коллаборационистские взгляды. Пикассо — за прокоммунистические. А я считаю, если художнику кто-то дает возможность реализоваться как творческой личности, то он должен идти на компромиссы, он может унижаться как человек, служить как пес, но как художник он остается художником. И мы не вправе судить их за это.
— Какие приоритеты у Национального совета?
— Меня прежде всего интересует развитие культурной индустрии. Творческой индустрии. Эта сфера сейчас не является объектом серьезной государственной политики. Европейские страны получают от экспорта творческого продукта до 30 процентов в бюджет. Сюда входит все — от компьютерного обеспечения до продажи картин. Это огромный комплекс вопросов — от проблем страхования до обеспечения авторского права. Если бы мы через этот совет, президента как-то смогли сдвинуть с места эти вопросы, было бы очень хорошо. Массовая культура сейчас тоже живет с ощущением незащищенности и неустроенности — я говорил об этом с Пономаревым, Петриненко. Также хотелось бы сдвинуть с места вопросы малых культурных центров. Я еще в 1993 году предложил идею возрождения малых столиц. Потому что эта современная тенденция централизации мне не нравится — в Украине всегда было много разнообразных центров, импульсов, вокруг которых собиралась интеллигенция и творила свой духовный мир. Нужно возрождать эти столицы, а не загонять все в мегаполисы.
Может, это наивные планы, но у меня есть еще одна цель. Не люблю политику, политические партии — я приверженец гражданского общества, считаю, что политику должны формировать общественные организации. А как должно происходить общение государства и общества? Есть только один общий язык — язык культуры. Эти общественные организации нужно мобилизовать. Идет такая стремительная перестройка культурных центров. Кто их защитит? Власть? Власть коррумпирована, и я не верю, что она от этого очистится. Поэтому нужно создать такие консультативные советы на местах из авторитетных людей, к которым власть будет прислушиваться.
— Вы считаете, что власть, имеющая выгоду от этого, будет прислушиваться к таким советам? Вы действительно наивный человек.
— Ясное дело, что не будет. Но если не стучать, то и не откроется. Нам сейчас надо на все посмотреть другими глазами. Наша проблема в том, что мы на все смотрим с позиций своих — украинских. Говорим, что должны исходить из национальных интересов — это очень хорошо. Но нам необходимо посмотреть на себя глазами других. И делать что-то свое — но и то, что интересно миру. Для этого нужно привлекать международных экспертов, мастеров. У нас же в ответ на подобные предложения обычно начинается ревность — разве мы хуже? Да не хуже! Но от участия иностранных игроков Украина не проиграет, а только выиграет.
— Вы можете положиться в этих вопросах на команду, подобравшуюся в Национальном совете по вопросам культуры и духовности?
— Команда подобралась интересная. Не все со мной во всем соглашаются, есть люди со своим мнением и их не собьешь — Евгений Сверстюк или Оксана Забужко, очень критично отозвавшаяся об этом совете в прессе и сказавшая, что ничего этот совет сделать не может, но все равно она пришла. То есть у нас различные взгляды. Иван Дзюба — его сейчас несправедливо критикуют за деятельность на должности министра культуры.
— Наоборот, его, кажется, сейчас высоко оценивают — по сравнению с преемниками.
— Да, я имею в виду критиков, считающих, что ему не хватило характера воплотить в жизнь свои идеи. Но именно он первый разработал программу культурной политики, создал исследовательский институт по этому вопросу. Он едва существует, но еще работает. Есть интересные идеи. Например, Кирилл Стеценко со своей группой уже разработал программу, описывающую все этапы развития творческой индустрии.
— Какова схема работы Национального совета по вопросам культуры и духовности?
— Прежде всего мы собираемся создать экспертные группы, во главе которых будут члены экспертного совета. Каждый председатель формирует собственную команду и разрабатывает свое направление. На первом же заседании мы одобрили проект указа о поддержке книгораспространения, над которой работал А.Афонин. Мы уже передали этот проект на рассмотрение президенту.
— То есть вы готовите проект указа для президента, передаете ему на рассмотрение и он или подписывает или отправляет на доработку?
— Да.
— Так это, простите, совсем не похоже на работу обычной общественной организации, а скорее на работу чиновничьего аппарата. У вас не возникает ощущение, что ваш совет дублирует функции других органов власти — в первую очередь, министерства культуры? Вообще, не многовато ли у нас становится руководящих культурных органов?
— Если бы этот совет нормально работал, то это должен бы быть прообраз нового министерства культуры, которое не руководит культурой, а содействует реализации поступающих проектов — на конкурсной основе отбирает проекты, представленные какими-либо учреждениями, организациями, инициативными группами. Так в идеале я вижу будущее этого совета. Это должна быть грантовая система, где у всех равные права. К этим проектам должны привлекаться как государственные, так и меценатские деньги — мы сейчас в комитете по вопросам культуры и духовности ВР разработали изменения к Закону о благотворительной деятельности, где определяется, что не будет облагаться налогами до десяти процентов взноса. Мир знает максимум о двенадцати процентах, и мы уже к этому приходим. До конца февраля должны разработать, как сейчас говорят, «дорожную карту» — что реально можем сделать в 2006 году, исходя из бюджетных средств. Мы только можем как общественная организация проконтролировать, как министерство культуры выполнит свои функции.
— То есть вы позиционируете себя как общественную организацию? При том, что создан совет по инициативе президента, работает при его секретариате и именно он должен подписать положение о совете?
— Именно как общественную организацию. Хотя в составе совета есть и министр культуры, и вице-премьер, и представитель секретариата — это все для того, чтобы эффективнее действовать. Наша главная цель — исходить не из позиций на что есть средства, а на что нет, не из позиций, что мы можем сделать, а из позиций необходимости. Не столько «как можно», сколько «как нужно».
— Как общественная организация вы должны были бы предвидеть какую-то форму общественного обсуждения проектов. Хотя бы информирование общественности.
— Дело в том, что вся эта организация возложена на службу гуманитарного развития. В ней несколько человек, у которых достаточно работы и без этого. Мы все фактически работаем на общественных началах. Я согласен — информировать нужно. Для этого хотел бы ввести систему круглых столов, куда можно будет приглашать журналистов, работников соответствующей сферы, представителей общественности.
— Какой смысл вы вкладываете в слово «духовность» в названии этой организации?
— Мы исходим из того, что государство должно стремиться к гармонизации. Для этого оно должно выработать комплекс моральных принципов. Следовательно, духовность я так и понимаю — как комплекс моральных принципов. Я бы не стал сводить это понятие исключительно в религиозную плоскость.