1+1=1. Такова формула счастливого брака, но по ней же ровно десять лет тому назад немецкий народ воссоединился в единое государство: ФРГ+ ГДР=ФРГ. Отмечая юбилейную дату, Посольство Германии в Украине провело в столичном Доме кино показ нового фильма «на тему» — «Солнечная аллея» (1999) режиссера Леандера Гаусманна. Как и полагается, выбор картины относительно повода просмотра оказался знаковым, концептуальным. Хотя мы увидели эксцентричную молодежную комедию, которая в финале и вовсе впадает в мюзикл, ее послание, оказалось, на мой взгляд, достаточно весомым и поучительным.
Действие происходит в потемках гэдээровского застоя годов эдак 70-х и буквально в тени знаменитой Берлинской стены, если глядеть на нее при закате. Восточные обитатели этой тени уже давно приметили: по ту сторону живется гораздо лучше. А один сознательный гражданин в фильме даже объяснил такой феномен: «Это они специально. Чтобы нам сильнее насолить. Однако потусторонние немцы смотрят на посюсторонних скорее с жалостью и любопытством, чем со злостью, — как на экзотических туземцев. Иногда «весси» («западенцы») от души или в порядке спекуляции колониальным товаром подбрасывают «осси» («восточникам») кое-что из цивилизованного ширпотреба, но младшим братьям, вляпавшимся в социализм, этого мало. Они все поголовно (исключая, разумеется, партийцев и сексотов) мечтою дерзкой устремлены туда, за Стену, и как могут подрывают изнутри свой самый передовой в мире строй. Широк и разнообразен арсенал средств подпольщиков-саботажников. Они в особо крупных масштабах валяют дурака, пьют горькую и балуются самодельными наркотиками, балдеют от нелегально приобретенных записей капиталистической музыки, подсматривают программы западногерманского ТВ и тут же разлагаются. А также напропалую занимаются сексом, любовью и просто безыдейной дружбой (один из друзей, например, набил морду другому за то, что тот задумал пойти служить в органы); превращают в балаган комсомольские собрания; показывают представителям власти всяческие кукиши в карманах или (тоже заочно) язык. Дело доходит до совершенно возмутительных случаев. Так главный герой ленты, старшеклассник Миха (Александер Шеер) вместе с приятелем как-то по пьяни публично с балкона помочился — страшно сказать! — на священный рубеж между двумя мирами, ту самую Стену. А еще он не на шутку втрескался в ангелоподобную Мириам (Тереза Вайсбах), что, как заметил еще Дж.Оруэлл, тоже попахивает антикоммунизмом. Процесс зашел так далеко, что затронул и внутренние органы, мы увидим и работника народной полиции, который, изъяв у подростков записи буржуазной попсы, ими же сам и наслаждается втихаря. Вообще, как заметно по приведенному в фильме перечню способов уклонения от высоких целей социалистического строительства, все это — от выпивки до наоборот — завязано на принципах частнособственнического удовольствия и приватного кайфа, а вовсе не на идеалах пролетарской идеологии. В конце концов, когда идея гедонистического пофигизма вполне овладела массами восточных немцев, один из самых комфортабельных в соцлагере бараков сам собой и завалился. В финале картины мы видим, как толпа совсем уж распоясавшихся восточноберлинцев гуртом, стенка на стенку, да еще приплясывая и припевая, двинулась к Стене, и та... оказалась легко проходимой. Ибо охрана сама приплясывала и подпевала. Последний эпизод ленты, однако, обретает ностальгическую тональность. Гэдээровское Зазеркалье отъезжает в глубь кадра, словно в глубь истории. Экран становится грустно-черно-белым, и мы уже прямо от автора слышим: «Жила-была страна, и я там жил. Спросите, как? Неплохо. Потому что я был тогда молод и влюблен»...
Еще более печальные соображения маячат дальше в глубине в общем-то вполне шутовской «Солнечной аллеи». Они касаются жизни после Стены. Во-первых, что заметно по фильму и еще больше по жизни, нескрываемый идиотизм наличной общественной системы заставляет нас неудержимо идеализировать ее альтернативу. И чем ярче выражено первое, тем пуще второе. А стало быть, получая наконец шанс реализовать взлелеянную мечту о потребительском эдеме, мы прямо-таки обречены на тяжкие разочарования. И разве они не массовы почти во всех постсоциалистических землях, включая восток ФРГ? А ведь примерно тогда, когда в «Аллее» юноша Миха писал на Стену с востока, западногерманское «молодое кино» реалистично и крайне критично описывало тамошнее житье-бытье. Итак, дезориентирующие иллюзии — непременный побочный продукт совковой мечты о вечном кайфе «при капитализме». Во-вторых, обретенное в многолетней практике сознание блаженствующего пофигиста-отшельника стало второй натурой совка, устойчивой социальной привычкой, от которой не так-то просто избавиться, когда ее какое-никакое нравственное оправдание в виде «гнета коммуняк» отпало. Наступило время действовать конструктивно и граждански, а сладостный «саботаж» продолжается. Как в том анекдоте про партизана-подрывника, который слишком поздно узнал об окончании войны. Не потому ли так туго интегрируются «восточные» нравы в «западные» и в Германии, которая объединилась, и в Украине, которая, наоборот, отъединилась? Наконец, в-третьих, и вовсе «в ужасных», «Солнечная аллея», конечно же, веселая карикатура на жизнь в ГДР, национальная автосатира, к тому же окрашенная авторским лирическим чувством. В такой подаче присутствующие здесь стереотипы оболванивания одиозного политпротивника, думаю, вполне оправданы. Но вот и в западном, и в «восточном» постсоветском кино явственно закрепилась тенденция нескончаемо и сладострастно топтаться по тоталитарному прошлому без особой нужды, без открытия нового, без личного чувства, праздно. Или еще хуже — на заказ. При этом вновь и вновь воспроизводятся штампы давно отшумевшей «холодной войны» со всей их липой и клюквой. Между тем яростная борьба с уже несуществующим тоталитарным прошлым не только свидетельствует о его неизжитости в сознании, но и чревата реанимацией монстров ледникового периода.