Его называют "человеком-оркестром": кинодокументалист, оперный режиссер, авторитетный британский музыкальный критик. Его имя связано с творчеством Джона Леннона, Игоря Стравинского, Боба Дилана. Его фильмы о Шостаковиче, Шопене и Стравинском вызвали чрезвычайный резонанс не только в Европе, но и во всем мире. Это Тони Палмер. Его фильм 2010 г. - "Леонард Коэн: птичка на проводе" раскрывает сенсационные страницы большого европейского турне 1972 г., которое Леонард Коэн совершил по 20 городам. Эта лента - авторское впечатление от творчества Коэна, а также от того, что случилось во время турне.
Итак, о Леонарде Коэне, Бобе Дилане и о музыке в кинодокументе - в интервью Тони Палмера для ZN.UA.
- Леонард Коэн известен украинцам как автор хита "Аллилуйя" (Hallelujah). Его же ставят рядом с Бобом Диланом, Томом Вейтсом и Джонни Кэшем как музыкантов, у которых... нет голоса. "Низкий, дрожащий монотонный голос, который непостижимым образом набирает силу, даже когда стихает", - так характеризовали голос певца музыкальные обозреватели. А что скажете вы?
- В 1972 г., когда мы снимали фильм, Леонард Коэн был на пике возможностей. Он говорил, что у него ужасный голос, - я же считал его голос очень красивым, интересным. Этот голос абсолютно выражался через его поэзию. Мы должны понять: Леонард Коэн прежде всего поэт, а не певец. Он поэт, который пел.
Все поэты полностью, хотя и по-разному, погружены в себя. Это нечто уникальное. Коэн даже думал прекратить музыцирование. Пение одних и тех же произведений вновь и вновь не приносило ему радости.
Именно тогда компания звукозаписи еще и не возобновила с ним контракт, т.е. Коэном-певцом вообще не интересовались. Три его первые пластинки LP не продавались, поэтому он думал начать все сначала - писать стихи для поэтических сборников.
- Когда пересматривал его выступления в вашем фильме, сложилось впечатление, что Коэн обменивается энергией со своими слушателями...
- Его концерты превращались в общественные мероприятия, в которых аудитория играла такую же важную роль, как он - для аудитории. Когда ему казалось, что контакт не возник, - он считал выступление потерянным временем. В моем фильме можно увидеть, как возникает дух сообщества. Есть эпизод, демонстрирующий это. В Иерусалиме он грозил отменить выступление, тогда его продюсер ответил: "Леонард, когда ты сказал мне отменить концерт, я вышел на сцену и объявил, что Коэн не хочет возвращаться. Присутствующие ответили: "К черту, мы будем петь сами, мы знаем слова, поэтому пусть он вернется и послушает, как поем мы". Это, по моему мнению, идеальное свидетельство духовного единения с его аудиторией, и у него оно было всегда, вплоть до конца карьеры, до конца жизни. Подчеркну: он поэт, который пел, а не певец, который иногда писал стихи. Слова его песен намного важнее мелодии, которые делают их запоминающимися.
- Вы любите повторять, что любое искусство политическое. Это касается и Коэна?
- Он не хотел, чтобы мой фильм изобразил его как автора милых сентиментальных любовных песен о "Марианне", "Сюзанне", "Отеле "Челси" или о чем-либо подобном. Он настойчиво убеждал, что его поэзия политически заточена. Она о мире, в котором мы живем. Я имею в виду песни наподобие "Истории Исаака" или "Песни партизана", "Вещей как эти". Он настаивал, что изображает мир таким, каким тот является; как этот мир реагировал на него, и как он его воспринимал. И когда песни стали популярными, это послание несколько утратило выразительность, поскольку слушателей больше всего интересовали "Дорогой дорогой дорогой" или "Марианна" или "Сюзанна". Это, конечно, замечательные любовные песни, которые рассказывают о его тогдашних чувствах.
- Леонард Коэн не был в восторге от собственной популярности. Если мои песни популярны, то это еще не означает, что они хороши, считал он. Тогда в чем тайна его популярности?
- На этот вопрос очень легко ответить. Любое большое искусство коммуницирует очень простым способом. Способность художника выразить то, что его беспокоит, напоминает эффект падения капли воды, от которой отходит каждый раз больше кругов на водной поверхности. Думаю, люди постепенно осознали, что за этими, на первый взгляд, простыми песнями скрыто утонченное, глубокое содержание. Чем больше человек над этим задумывался, тем больше ему хотелось слушать вновь, получить больше информации, переживаний. Я считаю его замечательным образцом великого поэта, чьи произведения резонируют во времени, которое проходит. Одной из самых известных стала его песня "Аллилуйя". Когда она вышла в записи на LP, то продавалась так плохо, что никто не хотел ее потом переиздавать. Но чем больше люди задумывались над словами произведения, тем больше хотели слышать эту песню, она все больше и больше резонировала в них.
- Что вы можете сказать об отношении Леонарда Коэна к религиям, духовности?
- Религиозное и духовное - это разные понятия. Когда мы находились в Тель-Авиве и Иерусалиме, он упоминал, что является иудеем. Я не вкладываю в эти слова какого-либо конфессионного смысла. Думаю, это только часть более глубокого осознания духовной природы человеческой сущности. Его поражало духовное измерение этой сущности. Его персональные поиски высшего включали буддизм - ведь в этом вероучении речь идет о попытках постичь духовную природу человека.
Есть забавные воспоминания, касающиеся иудейства. Когда мы были в Иерусалиме, один еврейский репортер спросил у него: "Практикуете ли вы?" Большинство людей поймет этот вопрос следующим образом: "Являетесь ли вы практикующим евреем, и ходите ли вы в синагогу?" Леонард ответил: "Да, постоянно", - имея в виду свою практику в музыке. Это не было насмешкой, это означало только то, что он в действительности чувствовал. Есть фотографии, на которых он проходит обряд бар-мицва (когда 13-летних ребят принимали во взрослое
иудейское объединение). Еврейство выступало частью духовного характера Леонарда Коэна. Но когда вы прочитаете все 84 версии "Аллилуйя", а их было именно столько, то увидите, что он просто использует слово "Аллилуйя" (дословно с иврита - "хвалите Бога") как вешалку, на которой висят остальные мысли о духовной сущности человеческого существа. Вот что его волновало: не католицизм, протестантизм или иудаизм, а нечто большее.
- Боб Дилан получил Нобелевскую премию по литературе - а мог бы получить ее Леонард Коэн?
- Леонард не интересовался премиями. Когда фильм "Птичка на проводе" получила одну из самых важных наград документального кино, я написал ему: мол, не хотел ли бы он приехать и получить приз. Он ответил: "Нет, это ты поезжай и получи его. Передай от меня искреннюю благодарность, поскольку я ненавижу такие церемонии и на милю к ним не приближусь".
Что же касается Боба Дилана, то я серьезно работал над тем, чтобы он получил премию. В течение 25 лет я писал в Нобелевский институт, что они не обращают внимания на одного из самых великих поэтов второй половины ХХ века. Я рад, что Боб Дилан получил Нобелевскую премию. Поэт, который поет, Леонард получил немало наград. Жаль, что ему не досталась Нобелевская премия, он заслуживал ее.
- В 2016 г. состоялась мировая премьера вашего фильма "Битлз" и Вторая мировая война", материал которого вы вернули из небытия. Но не менее интересна история фильма о Леонарде Коэне, его возвращении через 40 лет.
- Снять фильм меня попросил Марти Мачат, многолетний менеджер Коэна: он боялся, что Леонард никогда не отправится в турне после этого. Затраты он взял на себя. Коэн "сдался", поскольку надеялся, что это доступ к более широкой аудитории. Говорю "сдался", поскольку он был не в восторге, услышав мое требование позволять снимать все, что я считаю нужным для фильма. Очень неохотно он согласился.
Я решил, что записывать все 20 концертов бессмысленно, поэтому запись музыки договорились провести четыре или пять раз, предварительно согласовав их. Осознавал, что поэзия - это ключ к его пониманию, поэтому предложил снять, как он читает некоторые стихи. Ему так понравилась идея, что он даже написал стихотворение для меня от руки на форзаце моего сборника "Энергия рабов".
Фильм ценен не только тем, что в нем исполняются 17 самых лучших его песен в расцвете сил, - там есть реальное ощущение передряг и трудностей жизни в пути. Я знаю всего несколько других фильмов, где закулисное волнение так ярко вплетено в канву картины. Коэн не обращал внимания на присутствие камеры. Все это происходило в
1972 г., снимали на плохих цветных пленках, для которых требовалось много света, чтобы получилась приличная картинка. С современными цифровыми технологиями мы были бы практически незаметны, но я сомневаюсь, что сейчас бы нам разрешили такое снять.
С бюджетом около 35 тыс. фунтов стерлингов и группой из четырех человек съемки состоялись, как и планировалось. Через месяц был готов черновой вариант. Его просмотрели на BBC и купили с ходу. Мачат вернул три четверти своих затрат за один присест. К сожалению, Коэн назвал фильм "слишком конфронтационным", его беспокоило, что в ленте он выглядит "исчерпанным и использованным". Последнее, бесспорно, правда, а насчет первого - думаю, он был не прав.
- А как возникла вторая версия фильма, которую, как известно, сделали без вас и которая провалилась?
- Мачат попросил у меня исходные черновые материалы, чтобы "они посмотрели, что можно сделать". Тогда я не знал о данном им ассистентом режиссера обещании сделать картину намного лучше, чем у меня. Когда прошло 9 месяцев и были потрачены сотни тысяч долларов (теперь - из сбережений Коэна), вышла вторая версия фильма. Мне рассказали, что его показали представителям BBC, и те сразу же отвергли "эту бессмыслицу"....
У второй версии был только один короткий показ в театре "Рейнбоу" на севере Лондона
5 июля 1974 г., через два года после того, как я выполнил оригинальную версию. Меня не пригласили на показ, я увидел ее только недавно. Если бы увидел тогда, настоял бы изъять мое имя из титров. Хотя она содержала 50% моего оригинального фильма, структура была разрушена, музыкальное редактирование невероятно грубое, и сама суть фильма потерялась. Я прочитал, что Коэн давал фильму ход, глядя на него сквозь пальцы... Кажется, я понимаю, почему.
И после этого фильм исчез... Я совершил глупость, не скопировав оригинальной версии для себя. В то же время в биографиях Коэна писали разную ерунду об истории фильма. Кстати, ни один из этих биографов никогда не додумался посоветоваться со мной.
И вдруг в 2009 г. на складе в Голливуде обнаружили 294 рулона пленки, большинство - в ржавых банках, которые иногда приходилось открывать молотком. Их вернули нынешнему владельцу, которым является сын Мачата Стив, такими извилистыми путями, что об этом можно было бы снять еще один фильм. Эти банки потом отправили мне с менеджером Френка Заппи. Я думал, что ничего уже не удастся спасти, там не было негативов (до сих пор утрачены), некоторые пленки - черно-белые, многие из них разрезаны на куски или поцарапаны. И когда я наконец открыл одну коробку и нашел большую часть оригинального звука, то понял: есть надежда сложить вместе эту головоломку!
В полной мере используя новейшие цифровые технологии, по кусочкам, медленно и тщательно мы сложили вместе почти 3000 фрагментов. Это продолжалось многие месяцы, дольше, чем оригинальные съемки, и стоило дороже. И хотя новая версия не стала вершиной совершенства, она очень близка к оригиналу. В действительности картинка неплохая, а звук - просто замечательный. Некоторые записи произведений более трогательны. По духу фильм оказался очень близок к оригиналу.
- А какой смысл вы вкладывали в оригинал? В чем послание новой версии вашего фильма?
- Что касается настоящей цели фильма, то да, - песни в нем незабываемые, поэзия исключительная, ее вернули, поскольку во второй версии фильма она была удалена неизвестными лицами. Но здесь еще есть и личность. Коэн не хотел показывать в оригинальном фильме сцену бунта в Тель-Авиве. Я же хотел ее включить в фильм, поскольку это показывало власть Коэна над аудиторией, не с помощью крика, а просто присутствием. Это даже не власть, а, очевидно, кажущаяся доброта. И глубокое убеждение, что поэт с чувством ответственности должен обращаться к мировым проблемам, политическим проблемам.
В этом он является истинным кровным братом Боба Дилана. Например, его песни - как и у Дилана - пронизаны личными деталями, но как настоящее искусство они превосходят их и становятся универсальными. Просто посмотрите на тексты песен. Например, "История Исаака" начинается словами об отце: "Когда мне было девять лет". Отец Коэна умер, когда ему было всего девять. Но стихотворение или песня не об этом. Речь идет о тех, "кто мог бы пожертвовать единственным потомком ради других", как говорит Коэн в фильме. Эта вера, твердая и бескомпромиссная, - сердцевина моего фильма.
Показ фильма Тони Палмера о Леонарде Коэне запланирован на ноябрь 2017-го, во время всеукраинского фестиваля поющей поэзии в Луцке.