Представляете июнь?
Благодать, куда ни плюнь:
Светло-розовый лужок, желтенькая речка,
Вылезли на бережок два желтых человечка.
Синий дождичек прошел, синим все покрасил...
С этого детского, но невеселого стишка началось наше знакомство с Эдуардом Николаевичем Успенским, автором сценария замечательной «Пластилиновой вороны», и многих других мультфильмов...
Советская литература со школы одаривала нас незабываемыми героями. Взять хотя бы Павку Корчагина, чей образ занимал не одно поколение современников, а некоторые ставшие классическими выражения из этого поразительного жизнеописания настоящего комсомольца, к примеру, «жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо...», служили почвой для размышления десяткам, если не сотням будущих «внутренних иммигрантов». Или Тимура, который так долго вместе со своей командой вдохновлял детишек на бесполезные подвиги. Подобных примеров псевдоромантического воспитания можно привести десятки.
В конце семидесятых - начале восьмидесятых с несколькими моими знакомыми произошла забавная перемена: все они - молодые родители - переключились на чтение детской литературы. Конечно, книжки для такого времяпрепровождения отбирались лучшие: «Алиса в стране чудес», «Мумми-тролль» и другие, преимущественно переводные шедевры мировой детской литературы. Многие из родителей сетовали, что родной советской литературы для детей нет.
Что касается детей, то для них подобные книжки трудно назвать развлечением. В «самой читающей стране мира» хорошие детские книги были редки и ценились чуть ли не на вес золота.
Тогда-то на помощь родителям пришло телевидение. Дети моих знакомых, так же, как и мои, часами просиживали перед экранами, обильно поглощая... мультфильмы.
Своим бурным развитием мультипликация отчасти обязана тому, что в нее перешло огромное количество талантливых художников, режиссеров и сценаристов, не сумевших пробить стену цензуры во «взрослом жанре», - уж слишком реалистичны были их взгляды на действительность для единственного художественного метода империи - соцреализма.
Мультипликация после выхода в 1969 году на экраны «Чебурашки», удивительно раскрепостилась и неожиданно помудрела.
Появлением этого странного героя советские дети в первую очередь обязаны автору сценария мультфильма - Эдуарду Успенскому. Потом по его сценариям было снято еще несколько десятков мультфильмов, в том числе и два фильма, продолживших приключения Чебурашки и крокодила Гены, а также такие замечательные мультики, как «Пластилиновая ворона», «Что случилось в Простоквашине» и незабываемый многосерийный мультитриллер «Следствие ведут Колобки».
Недавно Эдуард Успенский побывал в США, где вышел перевод его книжки «Дядя Федор, пес и кот», и автор, еще в бывшем Союзе прославившийся борьбой за уважение своих прав, решил лично проконтролировать выпуск. Вот что он ответил на вопросы корреспондента «НРСлова».
- Эдуард Николаевич, а как возник детский писатель Эдуард Успенский и детский ли он?
- В общем, моя биография достаточно проста. В 1958 году я окончил школу, потом учился в Московском авиационном институте, по окончании которого начал работать на ракетном заводе, Я всегда говорю, что был очень плохим инженером, поэтому считаю свой вклад в дело мира неоценимым.
В литературу я стремился давно и еще студентом стал писать сценки для самодеятельного театра «Телевизор». А потом решил заняться этим делом профессионально. Однажды, после того как мне не повысили оклад, а я проделал большую и важную работу и, естественно, ждал такого повышения, - я обиделся и ушел с завода. Сначала я работал на эстраде конферансье и писал разные юмористические рассказы, сценки, а потом постепенно перешел в детскую литературу. И уже почти 30 лет отдал ей.
Да, забыл сказать, что заниматься детской литературой повлияло мое детство. В школе я был трудным подростком, и один умный учитель решил назначить меня вожатым, чтобы я Других воспитывал и заодно воспитывался сам. Он добился своего: во-первых, я стал вести себя гораздо лучше, а во-вторых - общение с детьми оставило в моей душе неизгладимый след.
Так я начал писать для детей, хотя первой изданной книжкой был совместный сборник забавных сценок, где я вместе с Феликсом Камовым, Григорием Гориным и Аркадием Аркановым оказался одним из авторов. Впрочем, на этом моя карьера взрослого писателя закончилась. Все остальные опубликованные книжки написаны для детей.
- Что вы читали в детстве? Ведь иногда кажется, что многие ваши книжки написаны наперекор существующей официальной детской литературе.
- Ничего такого особенного. Сначала была война, эвакуация, где книжек совсем не было, как и в первые послевоенные годы в Москве. А потом, уже в подростковом возрасте, я читал Жюля Верна, Майн Рида, Брема, которые чувства протеста не вызывали.
- Какая книга вышла первой?
- Тоненькая книжка забавных стихов под названием «Смешной слоненок». У нее была, как теперь говорят, сложная судьба. Поначалу ее долго не хотели печатать, утверждая, что она ничему хорошему советских детей научить не сможет, потому что весьма непедагогична, порочна и развлекательна. Наверное, она так бы и осталась лежать в столе, если бы в дело не вмешался мой старший товарищ и учитель Борис Заходер - он добился издания книги.
После этого меня какое-то (весьма непродолжительное) время печатали, потом не печатали, потом снова печатали - и так постоянно. Правда, последний период молчания растянулся лет на 12, так что мое имя стало известно широкой публике лишь благодаря появлению мультфильмов, пьес, а также работе на радио - в те годы я придумал и вел несколько детских передач: «Радионяня», «АБВГДейка». Потом появились другие передачи и, наконец, «Колобки».
- Но сегодня период вынужденного молчания закончился?
- Конечно, мои книги выходят часто, большими тиражами. В России все еще продолжается книжный бум, и мне в этом смысле повезло - мои книги все время издаются и иногда удивительно хорошо. Например, недавно в Петербурге выпустили прекрасное собрание сочинений в 10 томах, пригласив для его оформления самых разных, самых лучших художников. Получилось настолько празднично и ярко, что можно обалдеть.
Впрочем, меня все время где-то издавали: даже когда в Союзе мои книжки были под запретом, они выходили на Западе. В те времена такие публикации были не только престижны и доходны, но и весьма полезны, ведь то, что тебя печатают на Западе, придавало авторитет и зачастую являлось охранной грамотой - никто не мог тебя схватить, засадить в тюрьму, психушку...
Меня радует новое издание в США, это уже вторая книжка, выпущенная здесь, а третья готовится к выходу. Почему-то в Европе считается, что если тебя издали в Америке, то можно издавать везде.
Однако начали-то меня переводить и печатать именно в Европе: в Финляндии, Франции, а потом в Японии и даже в Англии.
- Раз уж зашел разговор о зарубежных изданиях, то как относятся к вашим книгам за границей, в частности здесь, в Америке? Ведь у детской книги, особенно такой, как ваши, построенной на слове, на шутке, обыгрывании вербальной ситуации, - своя специфика. А развитая школа перевода, давшая настоящих мастеров этого жанра, была только в Советском Союзе. Как же воспринимает ваши шутки западный читатель или зритель?
- Знаете, это достаточно сложная проблема, мне трудно сказать, как мои истории воспринимают за границей, например, несколько лет назад я с удивлением узнал, что в Италии мой мультфильм «Что случилось в Простоквашине» показывали в кинотеатрах после фильмов ужасов - чтобы успокоить публику. Или, например, книжка «Дядя Федор, пес и кот» во Франции и Голландии прошла совершенно незаметно, а в той же Финляндии понравилась детям и переиздавалась несколько раз. Так же хорошо отнеслись к ней и японские дети.
Что касается Америки, то неизвестно, как она будет встречена здесь. Все-таки различные культуры, различное понимание языка, другое чувство юмора. Хотя есть оптимистические моменты, позволяющие рассчитывать, что дети примут ее. Например, недавно я узнал, что два американских мальчика прочли мою книжку несколько раз, что совсем не характерно для американских детей, и хохотали до слез. Значит, шансы есть.
Много лет назад мне предлагали вести передачи для американских детей на «Радио Москвы», которое работало на заграницу. Замышлялся очень крупный пропагандистский проект по обработке детей, которые со временем должны будут стать избирателями. Мне предлагали вести с ними различные игры, придумывать всевозможные ситуации, одним словом, приручать их и воздействовать на их сознание. Правда, сотрудничество с иновещанием (и с соответствующими органами, курировавшими этот проект) так и не получилось: я требовал, чтобы мне разрешили вести передачи и для наших детей, а такая обработка не входила в их планы. Пришлось, несмотря на крупные гонорары, отказаться.
Однако пока шли переговоры, я приступил к разработке программы, и тогда меня познакомили с двумя американскими мальчиками, жившими в России. И знаете, оказалось, что достичь взаимопонимания очень трудно. Например, чтобы расположить их к себе, я предложил начать знакомство с анекдотов. Но выяснилось, что мы не понимаем друг друга. Я рассказал одному из мальчиков такой анекдот про Чапаева.
Однажды Василий Иванович (тут ведь надо было еще и объяснить, кто такой Чапаев) и Петька ловили рыбу. Петька копал червей, за что Чапаев отдавал ему половину улова. В конце концов такое распределение добычи надоело Чапаеву, и он решил, что намного выгоднее копать червей самому.
- Петька, а как ты копаешь червей? - спросил Чапаев.
- Да просто, - ответил Петька, выхожу в поле, засовываю в землю два электрических провода, даю напряжение 5 вольт - черви сами выползают.
Чапаев ушел, а через какое-то время вернулся весь потрепанный, избитый.
- Что случилось? - спрашивает Петька.
- Да, понимаешь, - говорит Чапаев, - что-то у меня не вышло. Дал пять вольт - никаких червей. Дал двадцать - опять ничего, когда дал 220 - полезли шахтеры...
Так вот американский мальчик даже не рассмеялся, а подумал, покачал головой и говорит: «Действительно, большое напряжение дал».
А потом он мне загадал загадку.
- Снизу желтое, посередине синее (я могу ошибаться в цвете), наверху ягодка - что это такое?
- Пирожное, - говорю.
- Нет, - смеется мальчик.
- Женская шляпка.
- Нет, - смеется мальчик.
Тогда я сдаюсь.
- Полицейская машина, - говорит мальчик и хохочет до слез. А мне не смешно.
Поэтому я считаю - барьер понимания существует и преодолеть его нелегко.
- А с нашими детьми нет такого барьера? Вы на каком языке с ними говорите - на своем или на их?
- Вы знаете, на смешанном. В этом-то и отличие нашего поколения детских писателей, таких, как Остер, Сапгир, от предыдущего. В литературе произошла смена поколений, и наше поколение, в отличие от Михалкова и прочих, иначе подходит к детям. Если те пытались их поучать, наставлять, то мы для них - свои. Мы все время находимся среди них, все время вместе с ними и пробуем говорить на одном языке. Мы их вожатые. Вот почему и пользуемся большим доверием.
Поэтому когда меня обвиняют в том, что у меня не такой гладкий язык - например, недавно я был в Израиле и даже спорил там со своим другом Феликсом Камовым, - я начинаю злиться. Детям не нужен гладкий язык, они нуждаются в сочном, шершавом, пусть корявом и неправильном, но, главное, запоминающемся языке. Поэтому-то многих бывших взрослых писателей, поэтов, пишущих пейзажную лирику для детей, называть детскими нельзя. Они просто плохие взрослые писатели.
- Сегодня ваши издания выходят в России миллионными тиражами: много ли среди них новых, написанных недавно, книжек?
- Нет, довольно мало. Хотя для читателя они все новые, ведь мне так долго пришлось работать «в стол», что многое из написанного стало выходить только теперь, и потому, в основном, издается то, что создано раньше. Однажды я даже пошутил, что Алексин и Михалков, мешавшие мне издавать книги, по сути, сделали доброе дело - обеспечили мне безбедную старость.
Сейчас в моем издательстве «Самовар», которое занимается публикацией смешных и забавных учебников для детей, выходит много новых и интересных книг, но, увы, не моих. В общем-то, издательство отражает мою концепцию детской литературы» суть которой - помогать детям расти, поэтому такая литература должны быть похожа на проповедь, то есть быть развлекательно-содержательной.
- А что же тогда вы издаете?
- Мы привлекаем лучших писателей, чтобы создать учебники, которые способны весело и доступно объяснять детям происходящее вокруг: всевозможные экономические, технические, физические законы. Например, недавно у нас вышла «Занимательная арифметика». Надо сказать, что книжки получаются настолько хорошими, что сразу же после появления они принимаются в качестве учебных пособий. К примеру, мы опубликовали веселую книжку «Приключения зеленого человечка», в которой просто, доходчиво и весело растолковывается Декларация прав человека.
А некоторое время назад мы договорились с одним голландским бизнесменом, что он подготовит проект учебника по основам бизнеса. Получилось так, что он заломил ужасную, по нашим меркам, цену - чуть ли не десять тысяч долларов, соответственно оценив свое время. Мы, конечно, не пошли на такие расходы, но и не могли отменить выход учебника, о котором уже было заявлено. Тогда я приехал в США и здесь за два месяца сам написал такой учебник. Теперь он принят к программе Министерством образования и успешно используется во многих школах.
Мы придумали простую историю о том, как крокодил Гена, который живет в зоопарке города Простоквашинска и целыми днями лежит на краю бассейна, собрал за десять лет определенную сумму - примерно 10 тысяч долларов. И теперь он не знает, куда их деть. Каждый дает ему совет. Например, старуха Шапокляк рекомендует положить деньги в банку и закопать под яблоней - в месте, где она укажет. Тогда-то Гена и узнает, что деньги можно вложить в предметы искусства, положить в банк, купить акции. Кроме того, по ходу этого мы объясняем детям основы бизнеса.
- Вы хотите сказать, что крокодил Гена не умер, а благополучно продолжает свое существование?
- В общем да, я стараюсь продлить его жизнь и даже более того - стараюсь загрузить своих героев новыми функциями. Вот сейчас должна выйти очередная история из жизни дяди Федора, в которой действие происходит после приватизации и герои достаточно хорошо чувствуют себя в новых структурах.
- В определенном возрасте многие писатели, особенно детские, переходят к литературе для взрослых. У вас есть такие планы?
- Ну, как вам сказать. Вы знаете, я уже давно понял, что со взрослыми работать бессмысленно, и единственные люди, которых можно изменить, кого можно чему-либо научить, - это дети. Наверное, поэтому я так привязан к детской литературе. Я уже давно вынашиваю замыслы нескольких книг и даже строю себе домик под Москвой, чтобы там спокойно поработать. За долгие годы накопилось много информации, и я надеюсь, что мне удастся написать много нового. Кстати, наверное, будет книга для взрослых - такой захватывающий детектив. Это довольно забавная история.
У меня большая коллекция книг, посвященных Лжедмитрию. Меня давно уже занимает этот вопрос, и я попытался собрать все, что можно, о Смутном времени. А недавно я прочитал польскую книгу, где собраны различные свидетельства о пребывании Лжедмитрия в Польше. Там описаны его встречи с королем Сигизмундом, Мнишеками, с папским нунцием, воспоминания Радзивиллов и многих других. Эти очень впечатляющая книга, которая позволяет сделать вывод, что Дмитрий был неординарной личностью, и, кроме этого - что он был настоящим сыном Иоанна Грозного. Там приведена одна потрясающая история. В имении Радзивиллов проживал дядька, воспитывавший царевича в детстве. Поляки; чтобы проверить Дмитрия, подстроили ему встречу с дядькой, и они узнали друг друга и сразу же начали вспоминать прошлое. Или такая история: Годунов и его бояре утверждали, что Дмитрий - самозванец и на самом деле беглый монах Гришка Отрепьев. Так вот, в этой книжке приводятся сведения о том, что в обозе Царевич возил с собой настоящего беглого монаха Гришку Отрепьева и показывался вместе с ним - вот, мол, я, а вот вам и Гришка Отрепьев. В общем, информация интересная, и мне очень бы хотелось создать на ее основе большую прозу, которая чем-то будет напоминать по сюжету «Принца и нищего». Это должна быть романтическая и смешная повесть для юношества.
Проблема Лжедмитрия настолько меня заинтересовала, что я попросил знакомых психологов составить психологический портрет Годунова и решить, могли он подослать убийц в Углич. Порывшись в библиотеке, они нашли несколько медицинских заключений и сделали вывод, что Годунов психологически не был способен на подобный поступок. Так появилась основа детектива, который я условно называю «Шерлок Холмс и доктор Ватсон». На сей раз основным героем - тем, кто будет решать сложные головоломки, - станет психолог Ватсон. А еще мне очень давно хочется написать повесть об умершем мальчике и загробной жизни. Вот, пожалуй, и все планы наиближайшие два-три года.
- Как детский писатель вы стали лауреатом хоть одной литературной премии?
- Нет. Хотя однажды меня выдвигали на Государственную премию. Это было в 1985 году, Союз кинематографистов выдвинул меня в числе кандидатов, кажется, за «Простоквашино». Тогда я направил в секретариат СК телеграмму с отказом, от выдвижения. В ней я попытался объяснить, что не могу принять премию, которой было награждено такое количество негодяев, и стать в один ряд с ними. Поначалу был небольшой скандал, а потом дело спустили на тормозах. Правда, одну премию я все же получил - Латвия признала меня самым читаемым детским писателем года, и мне даже вручили некую медаль.
- Вас огорчает отсутствие наград?
- Нисколько. И у этого положения есть свои причины. Раньше такие премии полностью зависели от государства, от Союза писателей, который посылал на различные конкурсы представления и потом всеми возможными правдами и неправдами пробивал своих кандидатов. По этой причине меня в таких списках не было. Зато тот же Михалков, который возглавлял российскую комиссию Андерсена, шесть раз выдвигал себя на премию и так, кажется, ни разу ее не получил, а потом стал выдвигать Агнию Барто, которая тоже ничего не получила.
Теперь все иначе. Союз писателей распался, и вместо него существует огромное количество организаций, но у них такая слабая связь с зарубежьем, что они никого не выдвигают вовремя.
- А как обстоят дела с советской мультипликацией?
- Как и кино, мультипликация находится в состоянии полного развала. Киностудия «Союзмультфильм» раскололась на две части: одна приватизирована и успешно выполняет западные заказы - сейчас они для англичан ставят всего Шекспира (тем это обойдется гораздо дешевле, чем снимать подобный сериал на Западе, да и класс советской мультипликации повыше). Говорят, что потом, собрав деньги, они смогут снимать и свои фильмы. Вторая пока находится на государственном обеспечении и, конечно же, ничего не делает. Все они не у дел, в том числе и постановщик «Пластилиновой вороны» и «Колобков» Саша Татарский. Сегодня ведутся переговоры о съемках продолжения «Простоквашина», однако пока на это нет денег.
- И все же, как родилась на свет эта замечательная пара, которая прочно вросла в жизнь, ведь анекдоты про Чебурашку и крокодила Гену, пожалуй, превосходят по количеству истории о Василии Ивановиче. Кстати, не вы ли их сочиняете?
- Нет, увы, это все народное творчество. Хотя я их с удовольствием слушаю и даже собираю. Например, недавно в Петербурге мне одна девочка рассказала такой анекдот, уже из новой жизни.
Приходит Чебурашка в магазин и спрашивает: «Сколько у вас стоит капелька молока?» - А продавцы ему отвечают - нисколько. - «Тогда накапайте мне бутылку», - говорит Чебурашка.
А что же до его появления, то я давно мечтал написать историю о жизни зверей, которые бы жили в городе вместе с людьми и считались такими же полноценными гражданами. У меня уже была готова и первая фраза: «В городе Н. жил крокодил Гена, который работал крокодилом в зоопарке». Я хотел развить эту тему. Она давала необыкновенные возможности. Но для крокодила нужен был компаньон, товарищ, тогда-то я и придумал «неизвестного науке зверя».
Как-то я был в гостях у Феликса Камова, и его племяннице купили огромную шубу на вырост. Девочка все время ходила в ней и спотыкалась, я думаю, что эта шуба до сих пор ей велика, а Камов приговаривал: «Ну что, чебурахнулась, Чебурашка?» Тогда-то я впервые услышал это слово «чебурахнулась», и оно мне ужасно понравилось - очень уж подходило к этой девочке. А потом я узнал, что есть такой глагол - «чебурахнуться», а позже возникло и само слово Чебурашка.
А некоторые зрители думают, что я сам выдумал это имя.