Мой приятель Андрей Кокотюха написал роман. До этого, утверждает он, писал только повести. Сейчас вот дорос до романа. Угрожающая тенденция, скажут некоторые.
Писатель Андрей Кокотюха безусловно вырос. Если кто-то помнит (или скажу иначе — если кто-то читал) его предыдущие «произведения», то в них, как правило, шла речь о наложении жанровой матрицы на нежинский диалект автора. То есть его герои бросались валютой и летали в Нью-Йорк, сохраняя при этом врожденную непосредственность и широту души, характерную для выпускников тех же нежинских или черниговских профтехучилищ. Что не могло не настораживать. Одним словом, поиск своего места под щедрым оранжевым солнцем массовой литературы усложнялся отсутствием надлежащего материала. Неубедительно выглядели его гангстеры, особенно в восприятии тех, кто писателя Кокотюху знал лично. А читают писателя Кокотюху, в конце концов, как и всякого украинского писателя, прежде всего друзья и родственники.
Зато в новом (первом) романе Кокотюхи — «Нейтральная территория» с радостью можно констатировать погружение автора в развернутые широты психологических характеристик и объемных социальных портретов. Более того, как всякий взрослый прозаик, Кокотюха ненавязчиво навязывает читателю свои прихотливые архетипы — главные герои его романа ведут себя концептуально и последовательно и наделены при этом скупыми, но исчерпывающими характеристиками — если это мэн, то он обязательно пьет, обязательно водяру, носит простую, но стильную ветровку и настоящий (настоящий!) джинс. Если же это вумэн, то она также пьет (иногда для гендерной дифференциации позволяет себе «канину»); как правило, это блондинка в черном белье, вариант с изменением цветов здесь не канает. Могу поручиться, что и в следующем романе автора герой будет в «левисах», а героиня в черной комбинации. Стиль, как известно, требует соблюдения, и Кокотюха это хорошо понимает, в целом не выбиваясь за пределы живописных дискурсивных берегов «мистического триллера», если под мистическим триллером понимать историю о нескольких охваченных алкоголизмом наших современниках.
Этот последний нюанс, правда, несколько выдает Андрея, напоминая, что все-таки, несмотря на авторские декларации об аутентичности и симптоматичности событий романа, наиболее аутентичными здесь выглядят сцены, связанные с распиванием спиртных напитков. Пожалуй, именно так в интерпретации Андрея и должен выглядеть национальный колорит разработанных Хичкоком конструкций. Ведь очевидно, что в романе несколько перепутаны понятия чистоты жанра. Вообще на страницах подобного «мистического триллера» должна была бы рекой литься кровища, тем не менее, в силу ментальных особенностей авторского мировоззрения, на каждой странице произведения щедрой рукой самого автора разливается вышеупомянутая водяра. Причем водяра у Андрея имеет откровенно сублимативный подтекст и потусторонний характер — она привлекает и губит одновременно. Но сам прием, в соответствии с которым нечистая сила имеет яркую сивушную отдушку, заслуживает хотя бы на уважение к автору и смелости его фантазии. Ведь если бы этот роман писал автор из Галичины, можно не сомневаться, что у него нечисть воняла бы серой и это еще раз подчеркивало бы детскость отечественных бестселлеросоздателей. Но как пахнет сера, писатель Кокотюха может и не знать, поэтому его роман сильно пахнет перегаром, от чего роман хочется листать и перечитывать.
В общем же, читая триллеры Кокотюхи, я каждый раз ловлю себя на мысли, что мне, как какому-нибудь танцору из второго состава труппы Писарева, что-то мешает. Полагаю, что жанр. То есть там, где писатель Кокотюха пишет об алкоголиках, наркологах и журналистах, мне читать интересно; а там, где у него появляются супермэны, бэтмэны и терминаторы, становится почему-то грустно и неспокойно на душе, и рука невольно тянется, как писал другой украинский прозаик, перелистывать книгу обратно — на любимые места со стойким приятным запахом. Возможно, он когда-то дорастет и до того, чтобы писать о «правде жизни» без примесей палпфикшна — этой детской болезни левизны в современной украинской литературе. Тем более, как подтверждает практика, действительность выявляет полную неуместность и палпа, и фикшна. И книги все равно читают друзья и родственники.
Несмотря на все вышесказанное, хочется все же поощрить вероятного читателя к прочтению этого произведения и заверить его, что в самых лучших своих местах роман действительно побуждает к его перечитыванию или по крайней мере перелистыванию. И что в этих трагических местах, густо окропленных авторским трудом, и впрямь можно найти и лирические страницы (там, где автор хотел постебаться), и страницы юмористические (там, где он хотел напугать). Главное — знать, что ищешь и для чего. Ведь, в конце концов, все мы вышли из шинели (извините — теплой бейсбольной куртки) старика Кинга. За что и выпьем!