Она была великая актриса. Человеческая трагикомедия, запечатленная на кинопленке в разных ликах Раневской, не тускнеет от времени и жесткой переоценки ценностей. 27 августа исполнилось 100 лет со дня рождения Фаины Георгиевны Раневской. Она прожила долгую жизнь в искусстве, и в 85-летнем возрасте продолжала играть в спектаклях театра им. Моссовета. Ее Люси Купер в пьесе Вины Дельмар «Дальше - тишина», поставленной Анатолием Эфросом в 1966 году, могли увидеть не только московские театралы, но и телезрители всей нашей трижды необъятной. А сама Раневская комментировала восторг публики с никогда не изменявшим актрисе искрометным сарказмом: «Ко мне после спектакля «Дальше - тишина» входит пожилой, такой сверхинтеллигентный театрал. Голова слегка трясется. А я усталая, еле дышу. Он говорит: «Великолепно, великолепно! Извините, ради Бога, но сколько вам лет?» А я говорю: «В субботу сто пятнадцать». Он: «Великолепно! Великолепно! В такие годы и так играть!»
19 мая 1982 года Фаина Раневская в последний раз вышла на сцену театра имени Моссовета в роли Филицаты. Пьесу Островского «Правда - хорошо, а счастье лучше» специально для актрисы поставил Сергей Юрский после темпераментного рассказа о том, как она буквально влюбилась в эту пьесу. Филицата оказалась последней ролью Раневской; тогда же, в 82-м году, она еще раз сыграла вместе с Ростиславом Пляттом в спектакле «Дальше - тишина» - и навсегда покинула театр. Когда Юрскому прислали «Смех лангусты», пьесу о последних днях жизни Сары Бернар, он решил, что одна великая актриса должна сыграть другую великую актрису, и предложил эту роль Раневской. Но Фаина Георгиевна сказала: «Только нахал мог написать пьесу о великой Саре Бернар. Но я не нахалка. Не буду играть. Никто не должен сметь ее играть».
Оставшись без театра, тяжело болея, Раневская читала Экзюпери по-французски, Михаила Чехова, Овидия и особенно часто - Пушкина. К любимому поэту у нее было совершенно особенное, раневское отношение, о котором она рассказывала так: «Меня врач спрашивает: «Как вы спите?» Я говорю: «Я сплю с Пушкиным». Он был шокирован. А правда, я читаю допоздна и почти всегда Пушкина. Потом я засыпаю, и мне снится Пушкин. Он идет с тростью мне навстречу. Я бегу к нему, кричу. А он остановился, посмотрел, поклонился, а потом говорит: «Оставь меня в покое, старая б... Как ты мне надоела со своей любовью!»
Да, такая хлесткоумная она была, Фаина Раневская, родившаяся в чеховском городе Таганроге и взявшая себе чеховский псевдоним из «Вишневого сада». О ее устном творчестве до сих пор ходят легенды, и, говорят, она писала прекрасную прозу, которую уничтожила перед смертью. Подруга Анны Ахматовой, она близко знала Цветаеву, Пастернака, Мандельштама, Качалова, Лилю Брик... К сожалению, воспоминания о них, написанные рукой Раневской, Фаина Георгиевна не оставила для потомков. В конце жизни она любила повторять: «Я странная старая актриса. Я не помню моих воспоминаний».
О феномене таланта Фаины Раневской написана не одна монография, но я вряд ли ошибусь, если назову ее гением эпизода. Будучи театральной актрисой, она сошлась с кинематографом в 38 лет - и навсегда покорила его. Первую роль в кино Раневская сыграла в 1934 году в дебютной картине Михаила Ромма по новелле Мопассана «Пышка». Комедийный образ мадам Луазо предварял целую серию неповторимых персонажей Раневской. Мать невесты в фильме «Свадьба» по Чехову, Маргарита Львовна в «Весне», мачеха в «Золушке», жена директора гимназии в фильме «Человек в футляре», Леля в «Подкидыше» - во всех этих ролях Раневская гениально импровизировала, сочиняя для своих героинь такие реплики, о которых и не помышляли сценаристы картин. Легендарное: «Муля, не нервируй меня!», - придуманное Раневской в «Подкидыше», приносило ей в жизни сплошные неприятности. Она не любила эту роль, а детей, дразнивших ее Мулей, посылала в то место, на котором сидят все двуногие. А вы помните Мачеху в «Золушке», когда она командует: «Солдаты! Босиком за королевской тещей! Во дворец, шагом марш! Ура!» Вот эти слова тоже сочинила Раневская.
В 1941 году Михаил Ромм снял фильм «Мечта», в котором роль Розы Скороход сыграла Фаина Георгиевна. После этой картины о Раневской заговорили как о мощной трагической актрисе. Алексей Толстой сказал тогда Фаине Георгиевне: «У вас терпкий талант... Увидел вас в «Мечте» и потом часто задумывался - почему возникает перед глазами эта женщина? Терпкий талант - это значит въедается в душу». Через тридцать лет после выхода фильма Раневская вспоминала свою роль с волнением и теплотой: «Мечта»... Это были счастливые мои дни. За всю долгую жизнь я не испытывала такой радости ни в театре, ни в кино, как в дни нашей второй встречи с Михаилом Ильичом Роммом».
За годы бурного романа с искусством Раневская переиграла множество театральных и киноролей. И только в 1961 году, в хрущевскую слякоть, ей подарили звание народной артистки СССР. При Николае она окончила частную театральную школу в Москве, в тридцатых вампирных годах играла в Камерном театре у Таирова, после войны изменяла театру им.Маяковского с театром им.Моссовета, а потом театру им.Моссовета - с театром им.Пушкина (бывший Камерный). И, наконец, в 1963 году вернулась окончательно к Юрию Завадскому (в театр им.Моссовета). В одном телевизионном интервью критик Наталья Крымова расспрашивала Раневскую о ее театральной неверности. Фаина Георгиевна отвечала, как всегда, гениально: «Я пережила со многими театрами, и ни с одним не получила удовольствия. Я искала настоящее святое искусство и, наконец, нашла его... в Третьяковской галерее». После этих слов вспоминается, как в театре им.Моссовета из спектакля «Шторм» изъяли эпизод, в котором играла Раневская. Это была сцена допроса в уездной ЧК Маньки-спекулянтки, сцена, написанная самой Фаиной Георгиевной. Зрители шли в театр «на Раневскую» и часто после этого эпизода покидали зал. Вот бдительное руководство и изъяло Маньку из пьесы, о чем Фаина Георгиевна всегда вспоминала с горечью и досадой: «После одного из спектаклей «Шторма» я получила очень доброе письмо от Бертольда Брехта. Увидев меня в роли Маньки, он настоятельно просил меня сыграть матушку Кураж. Он уверял меня, что Завадский обещал ему поставить эту пьесу. Когда «Берлинер ансамбль» вторично приезжал в Москву, вдова Брехта, Елена Вайгель, спросила меня, почему я не играла Кураж? Я ответила, что у меня нет своего театра...».
Афоризмы Раневской настолько органично вошли в повседневную жизнь, что практически утратили авторство, например, фраза, сочиненная Фаиной Георгиевной для роли жены инспектора в фильме «Человек в футляре»: «Я никогда не была красива, но всегда была чертовски мила!». Раневскую можно разобрать на цитаты, которые подобно фольклору передаются десятилетиями из уст в уста. Это она, конечно же, сказала: «Сняться в плохом фильме - все равно, что плюнуть в вечность». За 65 лет работы в театре и кино ей ни разу не пришлось плюнуть в вечность, потому что все недостатки драматургии и режиссуры она вытягивала своим уникальным талантом актрисы вне амплуа и непревзойденным даром театральной и литературной импровизации. Знаменитая и одинокая, остроумная и печальная, Фаина Георгиевна Раневская сказала о Джоконде, усмехающейся с полотна Леонардо: «Она уже сама может выбирать, кому ей нравиться, а кому - нет...» Эти слова можно отнести и к великой актрисе современности, искусство которой, как драгоценное вино, приобретает с годами только крепость и терпкий аромат.