ТЕАТР И ВОКРУГ

Завершающая неделя VI Международного театрального фестиваля городов-побратимов «Київ травневий» оказалась непропорционально насыщенной по сравнению с остальной фестивальной программой. Киевляне-театрофилы терялись в сомнениях, разрываясь между двумя-тремя незаурядными событиями, которые по фестивальному расписанию совпадали с точностью до минуты. Апогей бурной фестивальной жизни выпал на всенародное празднование Дня Киева, что добавило «Києву травневому» привкус карнавала или вакханалии. Впрочем, даже в таком хаотическом способе проводить фестиваль можно усмотреть определенную культурную тенденцию. Грань между театром и «повседневной жизнью» становится все более незаметной, автономность театра как самостоятельного искусства размывается, театральное действо растворяется в бесконечности родственных творческих практик.

Современный театр разрушает последнюю, на этот раз физическую границу между игрой и жизнью — пространство сцены окончательно сливается с пространством зрительного зала. Это сказывается не только в уличном театральном авангарде, а и в Традиционном детском театре. Гость «Києва травневого», Национальный Шведский передвижной театр для детей УНГА РИКС из Стокгольма, показал представление по пьесе Й.Остберга «Сверток». Непривыкшая к таким действам киевская детская аудитория восторженно реагировала на авангардную клоунаду. Не повлияло даже незнание шведского языка и масса сложных аллегорических смыслов, заложенных в представление. Шведы удачно работают с детской психомоторикой, вынуждая детей целиком погружаться в действо. На протяжении спектакля они постоянно передвигают небольшие трибуны, на которых сидят самые маленькие зрители. Ничуть не сомневаюсь, что такой зрительский опыт пристрастит ребенка к постижению театра намного эффективнее, чем аккуратно-благодействующий детский театр, в котором ребенка боятся разлучить со взрослым сопровождающим. Шведские актеры и на сцене ведут себя как непослушные дети. Они не боятся заигрывать с любыми пристрастиями самых маленьких зрителей, не брезгуют даже фекальным юмором. Их представление — это анархический протест против попыток взрослых вмешаться в нетронутый детский мир. Трое взрослых на протяжении спектакля пытаются «запаковать» детей, уничтожить их детскость — но у них не получается ничего, кроме яркой буффонады неудачных попыток. И все же свести на нет различие между взрослым и ребенком не удается. «Взрослый» зритель способен увидеть в «Свертке» и попытки высмеять Америку как всемирного «Контролера» (так звать одного из персонажей спектакля, панический страх перед которым структурирует все сценическое действо), и узнаваемые черты психоделической субкультуры.

Совсем иначе работает с детским восприятием польский Театр куклы и актера «Пиноккио» из города Лодзь, что привез в Киев музыкальные миниатюры под названием «Я, Ты, Мы» режиссера Томаша Бжезинского. Понимая законы неминуемого сегодня синтеза искусств, поляки сближают такие вроде бы несовместимые творческие практики, как театр и анимация. Театральное действо на абсолютно темной сцене происходит с помощью специальных кукол, светящихся в темноте. Все миниатюры разыгрываются в одной вертикальной плоскости. Это превращает сценическое пространство в своеобразный экран. Невидимые актеры пользуются схематическими человеческими фигурками для воплощения самых сложных сюжетов, как миф об Икаре. Каждой миниатюре предшествует «титр» с названием, составленным из таких же фосфорирующих предметов. В конце представления над сценой загорается слово «Конец», окончательно убеждающий в «кинематографичности» кукольного спектакля. Миниатюры разыгрываются под музыку Морриконе, Вангелиса, Жарра, Бизе, Мусоргського и прочих.

Было достаточно на фестивале и «взрослого» театра. Центральное событие «Києва травневого» — визит московского Центра драматургии и режиссуры под руководством Алексея Казанцева и Михаила Рощина — должно было взбудоражить нашу театральную среду. Еще бы — москвичи приехали поделиться опытом преодоления примерно такого же театрального кризиса, который охватил сегодняшнюю Украину. Центр был создан в 1998 году, когда российский театр не видел впереди перспективы: не было молодых режиссеров, драматургов, всех, кто двигает вперед театральное искусство. Известные режиссеры и драматурги А.Казанцев и М.Рощин тогда сказали себе: если нет талантливой молодежи, это может означать лишь одно — она есть, но ее никто не замечает. За шесть лет, что прошли с того времени, молодые режиссеры создали в Центре около 20 представлений. Что удивляет больше всего — почти все по пьесам молодых российских драматургов. И это при отсутствии собственного помещения и (до недавнего времени) государственного финансирования! Сегодня кое-кто сравнивает Центр драматургии и режиссуры с Художественным театром времен Станиславского и Немировича-Данченко. Он стал не только ячейкой российского прогрессивного театра, а и своеобразным донором для большинства ведущих московских театров. Гость фестиваля Алексей Казанцев рассказал, что молодых актеров и режиссеров «крадут» из его мастерской буквально после нескольких спектаклей. Впрочем, такое обновление театральной среды и является целью московского Центра. Разве не в этом же нуждается и театр в Украине? Между тем на киевской встрече с Казанцевым, а также его драматургами — Ксенией Драгунской и Михаилом Угаровым, наши театральные студенты проникались не возможностью создания такого центра в Киеве, а возможностью сбежать в московский рай. Студенты, к сожалению, понимают, что киевские культурные деятели и дальше будут вкладывать деньги в бессмысленную безвкусицу ремонтов в собственных театрах или сумасшедшие шоу на Майдане Незалежности — так что о чем-то наподобие киевского Центра Казанцева приходится только мечтать.

На «Києві травневому» москвичи показали два спектакля, удостоенные театральной критикой и международными фестивалями. «Облом Off» Михаила Угарова — новая версия романа И. Гончарова, попытка создать образ Обломова в духе 90-х годов прошлого века. Обращается Угаров с классикой свободно, прочитывает ее парадоксально. Его толкование примерно такое: «Нынче в мире остались только Штольцы, а Обломов как тип давно вымер и именно потому может сегодня считаться национальным героем, а обиженная в школьных учебниках обломовщина — утерянным земным раем». Действительно, на фоне меркантильных 90-х и дальнейшей коммерциализации всех частных уголков человеческого бытия такое понимание Обломова оказалось ко времени. Недаром Обломов в исполнении Владимира Скворцова (который, кстати, за эту роль получил премию имени Станиславского) чем-то напоминает подзабытый тип «нового русского» — правда, не лишенный таких милых человеческих качеств, как комплекс кастрации, великое множество невротических синдромов, страх перед женскими половыми органами и тому подобное. Фантастическая узнаваемость этого персонажа становится более выразительной благодаря необыкновенному способу сценического языка, культивированному режиссером Угаровым. В Киеве он так рассказывал о своем методе: «Вот приходит ко мне выпускник актерской школы, замечательный парень, но я с первого же его слова слышу, что по сценическому языку у него — пятерка! Это же катастрофа!» В своих спектаклях Угаров старается сблизить язык сцены и язык улицы, научить актеров говорить как обычные люди. И вдобавок репертуар Центра Казанцева предпочитает пьесы о современной жизни, еще необтесанные театральными предписаниями. Как раз такой является пьеса, точнее — «народная поэма» — Ксении Драгунской «Ощущение бороды», поставленная режиссером Ольгой Субботиной. Спектакль о том, что происходит вследствие столкновения города и села, чересчур хорошо «ощущающего свою бороду».

В последние дни фестиваля авантюрный опыт выхода театра за собственные границы едва не завершился катастрофой. Вокруг бурлил День Киева, и хрупкое некоммерческое искусство театра было не в состоянии противостоять массовым забавам не лишь на их, а и на собственной территории. Сначала едва не было сорвано представление Каунасского камерного театра «Иуда Искариот» по
Л. Андрееву, которое шло в Театре на Подоле как раз тогда, когда на Контрактовой площади глушили децибелами все живое в радиусе километра. Впрочем, директор «Києва травневого» Алексей Кужельный остался при мнении, что исполнитель главной роли Александрас Рубиновас своей неистовой игрой одолел окружающее сумасшествие. На следующий день литовцы сыграли «Пиковую даму» Пушкина в более спокойной обстановке ТЮЗа на Липках, показав спектакль визуально совершенным, холодным, как металлические декорации. В то же воскресенье светлые силы театра вступили в решающий бой с темной праздничной толпой на ее же территории — Крещатике и Майдане Незалежности. Желающие увидеть действо «Танцы и мелодии древней Кореи» вынуждены были на протяжении нескольких часов толпиться на Майдане среди вездесущих донецких футбольных фанатов, созерцая репетицию массового праздника, пока не началось отложенное корейское представление. Экстатическая корейская музыка, заглушающая звуковую рекламу и дудки футбольных фанов, цветистые корейские танцы прямо под уродливым символом кучмовской Украины, — одним словом, настоящий постмодерный карнавал. В то же время на Крещатике, заполоненном религиозными агитаторами, рекламными агентами и иными телепузиками, состоялось действо, которое определенным образом «очуднило» пасмурный праздник пролетариев и обывателей. В разгар праздника по Крещатику прошелся итальянский уличный театр «Силенсе» с представлением «Фигурационе». Несколько одетых в белые робы актеров одолевали границы между театром и скульптурой, пространством искусства и пространством улицы. Будем считать, что пространство искусства все-таки победило — ведь ему удалось не раствориться в водовороте «всенародного гуляния».

Завершился фестиваль двумя событиями, которые не имеют прямого отношения к театру, но доказывают, что в современном мире четких границ между различными искусствами не существует. Акция киевского художника Геннадия Гутгарца «Стереосон» — перформанс, в котором процесс создания картины в присутствии зрителей значит намного больше, чем результат. А на закрытии «Києва травневого» выступила одесская музыкальная группа «Flёur». Его лидеры Ольга Пулатова и Елена Войнаровская совсем не занимаются коммерцией и шоу-бизнесом, и при этом их детище приобретает все большую популярность в Киеве. Снова становится модной эстетика маргинальности, декаданса и женской депрессии, отошедшей в прошлое еще в 90-е годы. Таким был завершающий музыкальный аккорд театрального фестиваля «Київ травневий».