«Танцы» на украинском ТВ не закончатся никогда!

Очередной сезон талант-проекта СТБ - «Танцуют все! (Выстоять и победить)» - не только не растерял своих поклонников, но даже нарастил показатели. Четвертый забег этого данс-шоу (по коммерческой аудитории) достигает доли почти в 20%! И это говорит только об одном: телезрителям танцы не надоели…

О «Танцах» на СТБ и в Национальном театре имени Ивана Франко - наш разговор с известным украинским хореографом Ольгой СЕМЕШКИНОЙ. Она поведала о своей работе в громких украинских данс-проектах, рассказала, у кого из поп-звезд больше способностей к хореографии, а также приоткрыла занавес в мир театра.

- Оля, сегодня по всей Украине хореографический бум - открываются танцевальные школы и студии. На ТВ много программ на эту тему… Как вы думаете, долго еще это продлится?

- Ну, во-первых, ТВ сделало замечательную рекламу хореографии. И это прекрасно! Многим молодым людям именно занятие хореографией дает направление - куда двигаться дальше. Ведь необязательно алкоголь или наркотики. А есть другая дорога, где ты можешь самовыражаться. Через тело, через боль… И именно движение в танце организовывает твой внутренний мир. Поэтому, а это уже во-вторых, очень хорошо, что сегодня так много танцевальных шоу. И надеюсь, на нашем ТВ они не закончатся никогда! Ведь уже нынешнее поколение, которое сейчас этим занимается, дает вектор движения и своим детям.

Да что там говорить, если я сама в процессе работы над «Танцую для тебя» («1+1»), а потом и над «Танцами со звездами» и «Танцуют все!» (СТБ), очень много материала отсматривала и очень многому училась.

- При таком обилии телепроектов конкуренция между хореографами сильно обострилась?

- Может быть, у кого-то конкуренты и есть… Но меня как-то не научили конкурировать с кем-то… Каж­дый из нас владеет своей профес­сией, своей логикой. На «Тан­цах» СТБ, например, встретилась с замечательными молодыми ребятами, которые владеют совершенно другой хореографической школой. Ну и как же можно с ними конкурировать? Кость Петро­вич Сте­пан­ков, мой свекр, однажды сказал: «Человек может узнать другого не только по запаху, по цвету, а и по взгляду!» Вот и людям на ТВ, в теат­ре интересно увидеть твой взгляд. Каждый новый танцевальный номер - это процесс обучения. А конкуренция? Пожалуй, это та ступенька, на которой остановишься и будешь смот­реть, как кто и что делает - а время уйдет…

- Сейчас вы в основном сотрудничаете с СТБ!

- Да, начинаю работать с ними. Это уже четвертый сезон шоу «Танцуют все».

- А сколько таких сезонов еще может быть? Не возникнет дефицита в аматорах?

- Ну почему же? Ведь каждый следующий год рождаются новые люди. Иногда бывает, что синхронно рождаются одинаковые идеи в разных точках мира. Это говорит о том, что существует творческий эгрегор, творческое мышление не только внутри нас, а и вне нас. Некоторые участники приходят на «Танцуют все!» поначалу из эгоистических представлений: мол, вот я такой как есть, хочу в телевизор… И такая реализация тоже возможна! Но есть люди, которые всю жизнь что-либо пробуют… Они ищут в своем теле новые движения и новые балансы. И они просто не могут держать этот «материал» только внутри себя. Поэтому я и уверена, что Украина талантлива. И талантливых детей в наше шоу и впредь будет приходить очень много. Главное - не убить в них желание работать самостоятельно!

- После довольно эмоционального проекта «Танцую для тебя» у вас сохранились дружеские отношения с кем-то из участников?

- Да со всеми! Не секрет, что после каждого эфира мы оставались на киностудии Довженко, брали шляпу, собирали со всех, ну… кто был готов отдать деньги, забегали в ближайший супермаркет, покупали много еды и питья. Хотя этот наш проект был практически непьющим… И до утра беседовали, рассказывали анекдоты, к нам приходили гости.

А к утру бежали в «Караоке». Это нас всех объединило… С Аней Бессо­но­вой мы сейчас меньше общаемся, но с Фаготом, Катей Тришиной, Вале­рием Харчишиным продолжаем. Наша команда достаточно большая. Практи­чески все остались друзьями. Аня Бессонова не продолжила заниматься танцами. Она профессионал высокого класса в другом деле. Хотелось бы, чтобы ее легенда была связана с художественной гимнастикой.

- Оля, скажите как профессионал: есть люди совсем уж безнадежные для хореографии?

- Не бывает таких. Человек уже по своей природе одарен. Его можно закрыть определенными штампами - «ты должен так-то и так-то!»… И тогда мы получаем не человека думающего, чувствующего, любящего, а робота. Хотя социальные проблемы накладывают отпечаток - и на пластику, и на тело. Особенно много расскажет о том, чем он живет, взгляд человека.

- А сами-то часто смотрите дома по телевизору танцевальные шоу? Какое бы из них выделили?

- Когда с утра до вечера «танцуешь» на работе, то домой приходишь уже за другой пищей. У нас в семье не принято критиковать чужие работы… Обычно за неделю муж находит несколько интересных фильмов, которые вышли в Европе или в Америке, и мы стараемся их посмотреть. Ин­те­ресны мюзиклы, следим за Бродвеем…

- Вам неоднократно приходилось встречаться в работе с нашими поп-звездами. Кто из них наиболее податлив для хореографа?

- Вообще на работу с эстрадными звездами у нас, как правило, отводится не так много времени… Тем не менее даже за короткое время можно определить способности человека. Например, подвижна и пластична Надежда Мейхер. У Алены Винницкой очень «музыкальное тело». В свое время мы с Аланом Бадоевым делали первый клип «Бабочки в моей голове», где в кадре была Глюкоза. Так вот раньше у нее в клипах всегда была сплошная мультипликация. А тут вдруг заиграло ее тело! Интересно было работать и с актером Алексеем Чадовым над фильмом «Оранж лав».

Вообще наши звезды умеют менять мнение о себе очень быстро. Но для этого нужно быть достаточно убедительным и знать, чего хочешь от конкретного человека. Интересно его переубедить, но не сломать. Важно настроить его на свою волну.

Не скрою, бывают во время работы и скандалы… Также на нашем экране (кино- и телевизионном) довольно мало подлинных «героев». В основном на всем накипь гламурности - для поднятия рейтинга. А мы уже соскучились за настоящим. За человечностью - даже в шоу-бизнесе…

- А как вам работается у Богдана Ступки в Национальном театре имени Ивана Франко? Ведь это театр драматический, а не музыкальный.

- В драматическом театре как раз и думаешь о том, как бы показать артиста с лучшей стороны. Ведь такие мастера, как Ступка, Бенюк, Хости­коев, Сумская, невероятно одарены и природной пластикой. Они буквально провоцируют хореографа на какие-то «подвиги»… И моя задача проявить лучшие стороны некоторых актеров.

Я с удовольствием убегаю на трена­жи - в мастерскую, чтобы и самой кое-чему обучиться у артистов. Театр на­учил меня находить внутри спектакля определенную логику для танцевального материала. Все внутри, все едино. И танец - часть цельного спектакля.

- Какие спектакли, «облаченные» в вашу хореографию, оказались наибольшими удачами на франковской сцене?

- Я люблю все свои спектакли. Даже если говорим, что бывает не всегда удачная постановка, все равно воспринимаю это как ситуацию, будто мы не расслышали друг друга…

Больше всего боюсь «не попасть» в материал. Тогда все разваливается на глазах! Всегда в первом премьерном спектакле материал начинает только-только дышать. А уже сыграв раз в десятый, артист может почувствовать - органично ли ему там живется? И хореография - живое движение, а не зазубренные жесты.

- А от чего вы отталкивались, когда искали хореографический рисунок для образов двух великих художниц - Фриды Кало и Кате­рины Билокур - в спектакле «Дві квітки кольору індиго»?

- Я шла от природы этих героинь. И Катерины, и Фриды. Режиссер Алек­сандр Билозуб все разбил в спектакле по «векторам». Катерина - одна, Фрида - другая. У Фриды испанская кровь, Катерина - «незаймана». Поэтому пытались оторвать ее от земли, и все насилие проходило не напрямую, а как образный ряд, как поезд, который проезжает, и ты стоишь над пропастью.

- Вам не приходила идея создать внутри Театра Франко собственную хореографическую студию?

- А я уже однажды была педагогом. Но… я влюбляюсь в тех людей, которых обучаю… И впоследствии не могу их бросить… Поэтому процесс преподавания для меня - как кармическая ответственность. Это с одной стороны. А с другой - еще так много всего непрочитанного, непознанного и неувиденного, что хотелось бы расти дальше.

- А свою собственную постановку не хотели бы создать?

- У меня есть режиссерское образование. Но не чувствую себя режиссером. Хотя большинство артистов и кричат: созрела уже! Режиссер - это организатор практического процесса. Я же люблю углубляться в какую-нибудь одну нишу. С театром имени Ивана Франко сотрудничаю уже более трех лет… И за это время удалось сделать «Дві квітки», «Легенду о Фаус­те», «Посеред раю на Майдані», «У неділю рано…»…

Очень люблю не только наш театр, но и львовский - имени Курбаса. Приезжаю туда к режиссеру Владими­ру Кучинскому. Там у них своя мастерская. Сам Володя любит ездить по миру и многое для себя открывать. Он входит в абсолютно другую стихию на сцене, это другой уровень отношений. Знаю по себе, что всегда из Львова возвращаешься одухотворенной и легкой.

- Свою хореографическую стилистику сами можете определить?

- То есть стать критиком самой же себе? Какая у меня хореография? Это сложный вопрос. Часто в спектак­лях требуется пластическое решение. Не хореографическое. А что такое пластика? Движение. Движение с определенной идеей. Иногда это переход… Например, когда человек пытается крикнуть, но вместо этого начинает артикулировать, и это превращается в танец. Иногда номера артистов больше похожи на естественную игру.

Да, есть целиком хореографичес­кие номера, как в «Двох квітках». Но они тоже не открыты хореографичес­ки. А вообще мне нравится работать во всех стилях. От народной украинс­кой до греческой манеры. Мы делали «Грека Зорбу» с Хостикоевым и Сумской (режиссер Виталий Мала­хов). В постановке нужно было «нырнуть» в Грецию… Мы с дочкой в этом году были в Греции на Крите, там, где и родился знаменитый фильм. И вот моя Даша говорит, мама, смотри, они танцуют так же, как и на сцене! При­том наши ребята показывали не современный греческий мир, а античный. И, естественно, было интересно, как это соединилось, перенеслось на нынешнее время. Женщины действительно танцуют закрытыми, открыты только кисти. И я убедилась, что некоторые моменты, воплощенные в постановке, реально существуют на родине «Грека Зорбы».

Поэтому у меня пока не было материала, где бы я могла сказать, что полностью сделаю от начала до конца всю работу. Есть номера, которые поставлены по наитию, это полет фантазии… И радует, что эта фантазия совпадает с людьми и их внутренней органикой…

- На этой неделе ваш театр представляет необычную премьеру, где вы выступаете хореографом - по мотивам прозы Сергея Жадана…

- Режиссер Юра Одинокий весь спектакль «Гімн демократичної моло­ді» придумывает сам: от и до. Я - лишь его «ноги». Больше выполняю роль помощника. Есть некоторые придумки и решения, соответствующие истории о людях, живших в 80-х годах перед перестройкой. Это 80–90-е, совсем недавно. Это как раз наше наблюдение за бандитами, рэкетом, переломом… Это время другой музыки, других вкусов, других нравов. Когда все иностранное было в новинку… Для нашего зрителя это должно быть интересно: есть о чем подумать, что вспомнить… В постановке - трагедия двух людей, которые живут во время «идиотизма»… В нашем «Гімні…» нет открытой хореографии, а есть просто пластическое решение сцены.

- Ваша свекровь - Ада Николаевна Роговцева - дает вам какие-либо советы в театральном деле? Часто прислушиваетесь к ним?

- Семья - это вообще колоссальная ответственность. Ты не имеешь права на «недо» - на «недоделать», «не увидеть», «не рассмотреть», ты все время ответственен за то, что делаешь. Спасибо Аде Николаевне за поддержку. Мы все время ее чувствуем и слышим. Она - невероятно занятой человек. По-моему, это единственная актриса из моего окружения, которая вообще не думает о возрасте… А думает скорее о том, что еще можно сделать, что интересно. Она все время читает… и это поражает! Она постоянно работает над собой. Она ни разу не сказала: мол, этого не нужно делать. А только - терпение, терпение, терпение.