Художник Александр Гнилицкий (1961-2009) - "наше все" украинского современного искусства. Причем, наполовину - неизвестное "все". Ведь многих его работ даже эксперты не видели. А иные уже почти забыты. К этому несложному выводу свелись высказывания знатоков, оценивших весь блеск и богатство кураторского проекта Александра Соловьева - масштабную выставку "Реальность иллюзии" Александра Гнилицкого в "Мистецькому Арсеналі".
Значительную часть картин (в основном в экспозиции - живопись маслом, а также видео и инсталляции) на выставку предоставила семья художника. Многие работы экспонируются впервые. При виде инсталляций накатывает сентиментальная ностальгия.
"Я хорошо помню "кинетических" пупсов, мальчика с девочкой", - не избежала общего настроения гендиректор "Арсенала" Олеся Островская, говоря об инсталляции "Каждому - свое" (1998 г.). - Сама как раз пришла работать в ЦСМ Сороса, когда они впервые там выставлялись. Только тогда куклы были подвижными, девочка задирала юбку. А сейчас просто стоят. Детали надо заменить - а взять их негде".
Расходники для своих работ Гнилицкий, как и другие участники Паркома (знаменитого киевского арт-сквота, который и "родил" украинскую "новую волну" в живописи) покупал на "блошке". Она во второй половине 1990-х радовала глаз, слух и даже нюх (кто был, тот помнит) на еще не разрушенном Сенном рынке. Краски тоже использовал - какие подешевле, как, опять-таки, многие товарищи.
Поэтому с сохранностью у большинства его работ (сегодня) - проблемы.
О трудностях реставрации много говорилось во время открытия выставки. Но несмотря на это, экспозиция включает даже такие раритеты, как первое в Украине арт-видео "Спящая красавица в стеклянном гробу" (1992 г), интерактивный "Ковер", и даже нашумевшую инсталляцию Growing art 1997 г. - "сад камней" из шамотовых пенисов, который за время экспонирования зарастает зарослями кресс-салата.
Нашумевшая в свое время "Інституція нестабільних думок" - творческий тандем Гнилицкого с супругой-художницей Лесей Заяц - представлена многими работами, включая нашумевшую в свое время интерактивную инсталляцию "Паззл".
В 1997 г. гигантский "паззл" по мотивам гравюры со сравнением скелетов гуся и человека из книги XVI в. собирали посетители ЦСМ Сороса. Ажиотаж в рядах посетителей вызывают выставленные в отдельных витринах текстовые заметки Гнилицкого и его "почеркушки" - эротическая графика.
Но, повторюсь, большинство работ в масштабной, занимающей половину первого этажа "МА" экспозиции (и то потому, что воздухом не злоупотребляли) - это все-таки картины.
Характерна именно для Киева, вплоть до последних лет, когда снимать фото- и видео стало значительно дешевле, а краски, наоборот, подорожали, живопись маслом. За которую еще недавно над художниками так потешались отечественные критики.
Сейчас живопись 1990-х воспринимается совершенно по-иному, чем еще 10 лет назад. Как что-то монументально-значительно-вечное. А не потому, что денег не было.
И тут - есть опасность впасть в другую, чем былые обвинения в "несерьезности", крайность. А именно - что ироничный, саркастичный изобретатель, кажется, всех новых идей, приемов и ходов в отечественном совриске (что цитатами именно из его творчества полнятся "творчества" едва ли не всех коллег и современников, на выставке поймет даже не знаток) Гнилицкий со временем "бронзовеет". И однажды рискует восприниматься просто как пафосный, но архаизм. Судя по большинству статей в медиа после открытия "Реальности иллюзии" (третьей посмертной большой "персоналки" художника) - процесс уже "пошел"… Увы.
И самое время отметить своевременность, собственно, кураторской работы Александра Соловьева.
Вместо того, чтобы нагнетать пафос или даже, как было уместно на выставке 2011 г. в НХМУ, но вряд ли хорошо повторять сейчас - горевать по безвременно ушедшему другу и большому, мирового уровня, художнику, в решении композиции выставки, Соловьев предпочел быть предельно лаконичным.
Вместо любых возможных пояснений, комментариев, свидетельств очевидцев, прижизненных фото и и видео (а материала предостаточно, хватит на несколько "Арсеналов") он оставил право голоса исключительно за самим Гнилицким. Работы художника, снабженные только этикетками или кратким комментарием об истории создания, говорят сами за себя.
Такого Гнилицкого мы и вправду не видели. Масштабы представленного материала позволяют судить о степени таланта, влияния, скорости репродуцирования новых идей и немедленного воплощении их на практике, и т.д, и т.п., в масштабе.
"Наше все" - да, это про него, действительно. Значительный корпус творческого наследия художника, собранный на одной экспозиционной площадке ан масс, неожиданно, порождает и новые "смыслы", оттенки восприятия.
К примеру: в юности, Александр Гнилицкий учился в Харьковском худучилище на кафедре театральной декорации. Можно ли, судя по количеству написанных им впоследствии уже жизненных декораций, всех этих портретов обыденных вещей, считать, что художником-сценографом он оставался всю последующую жизнь? Только большим театром стала для Гнилицкого - сама окружающая реальность. А общество - постмодернистским спектаклем.
"Образы, оторванные от различных аспектов жизни, теперь слились в едином бурлящем потоке, в котором былое единство жизни уже не восстановить. Реальность, рассматриваемая по частям, является к нам уже в качестве собственной целостности, в виде особого, самостоятельного псевдо-мира, доступного лишь созерцанию… Спектакль вообще, как конкретное отрицание жизни, есть самостоятельное движение неживого". Цитирую первые строки "Общества спектакля". Ги Дебор словно пишет о художнике Александре Гнилицком.
Или это Гнилицкий писал - о Ги Деборе?