В рядах всемирно признанных национальных коллективов и в театрах «из глубинки», как обозначила их министр культуры и искусств Украины г-жа Оксана Билозир, разброд и шатание, разговоры и собрания, эмоции и сплошное «подписантство». Летят в разные инстанции письма протеста со многими известными и малознакомыми именами-автографами. Основные же получатели — Президент Украины Виктор Ющенко, вице-премьер по гуманитарным вопросам Николай Томенко и г-жа министр Оксана Билозир, — пока хранят молчание.
Громкие заявления новой власти о приоритете грамотной культурной политики, являющейся благодатной средой для поднятия рейтинга страны как внутри, так и в глазах мировой общественности, обратившей пристальные взгляды в сторону Украины, — пока лишь декларации, не подкрепленные четкой концептуальной основой. Зато непродуманных действий и высказываний, порождающих в обществе нездоровую атмосферу страхов, слухов и пессимизма, хоть отбавляй. Творческие союзы распустят; почетные звания — отменят; «узурпацию» власти в национальных коллективах прекратят; а главный русский театр Украины, дескать, не имеет права представлять театральное искусство своей страны в Москве. С людьми искусства ведутся политические расправы, утверждают одни, другие же предлагают вымести предателей правого дела вон из светлого храма национальных муз. При этом, похоже, не всегда стороны верно понимают заявления друг друга. Тут бы самое время пригасить взбутитененное кулуарными сплетнями воображение, найти время и нужные доводы для конструктивного обсуждения проблем со всеми участниками процесса и, соблюдая толерантность, выработать цивилизованную программу и гуманные нормы сосуществования. Ан нет.
История с продолжением
Национальный театр русской драмы им. Леси Украинки имеет богатую историю со своими счастливыми и трагическими страницами, взлетами и падениями, внутренними распрями, как в каждой театрально-коммунальной кухне, и чехардой смены лидеров. Правда, в сегодняшнем отстаивании собственного статус-кво подавляющее большинство далеко не однородного коллектива помнит лишь свое последнее десятилетие. Над ним реет знамя его кормчего — Михаила Резниковича. Ученик Георгия Товстоногова, успешный и признанный мастер психологического театра, по собственному заявлению, имеющий уже все и пришедший в этот театр «отдавать», твердой рукой повел коллектив к коммерческому успеху. Он безошибочно «поставил» на приму, являющуюся по совместительству женой не последнего из членов «властного экипажа», тем самым обеспечив театру уютное место под теплым крылом Дмитрия Табачника. Посыпались звания, престижные поездки, неэфемерные бытовые блага, соответствующие зарплаты и… неизбежное разделение на «черных» и «белых». В связи с этим, с одной стороны, вне творческих радостей конкретной работы, гастролей, постоянного, столь необходимого артисту общения со зрителем осталась целая когорта исключительных мастеров сцены, талантом которых мог бы гордиться любой театр. С другой — масштабное театральное производство, наращивая мощи своих цехов, работало бесперебойно, неуклонно увеличивая прибыльные показатели. И, главное, никто не был принесен в жертву сокращений: «благородным старикам» из творческого и технического персонала шли регулярные доплаты к мизерным пенсиям и даже нелюбимые регулярно оставляли свои автографы в премиальных ведомостях. Было ли роптание в гримерках и кулуарах? Конечно, но тихое-тихое. Ведь у каждого семья, требующая хлеба насущного, да и вакантных ниш в топографии театрального Киева практически нет.
Роскошества прекратились в одночасье, вместе с победой оранжевой революции, во время которой театр (если брать его как единый организм) и его лидер с «небожителями» честно платили долги своим «кормильцам». Приход новой власти приняли без «бросанья чепчиков», но и без подобострастных деклараций. Продолжали работать из вечера в вечер, аншлаг за аншлагом. Правда, начались задержки с выплатой зарплат. Но бюджетные деньги в начале года частенько плохо поступают. Не думаю, что это было направленно именно на этот коллектив.
Театр стало лихорадить изнутри. Сначала непродуманное высказывание г-на Николая Томенко о театре русской драмы. Затем — приход в театр представителей Генпрокуратуры с проверкой. Я не очень понимаю, как такая, пусть и беспрецедентная для театра, проверка может повлиять на его творческую активность, если планомерно не подогревать пессимизм в эмоциональных от природы артистах. По словам руководителя пресс-центра главной прокуратуры страны, проверка «спровоцирована» письмом, подписанным артистами этого же театра. Замечу, поклонники эпистолярного жанра есть везде — достаточно вспомнить многочисленные пламенные обращения группы артистов Национального театра им. И.Франко по поводу своего худрука Богдана Ступки.
Проверка в русской драме уже закончена, ее результаты переданы на рассмотрение в горпрокуратуру, которая обещала проинформировать «ЗН» после финальных выводов. Видимо, у Ярослава Билыка, написавшего материал для «Украинской правды», есть свои источники информации. Он называет точную цифру убытка — миллион гривен — и утверждает, что «прокуратура также нашла факты подделки документов и вынуждена была открыть уголовное дело. Соответствующее постановление 4 апреля подписал заместитель прокурора Шевченковского района».
Но на момент приглашения на пресс-конференцию в театр, которая состоялась за день до процитированной публикации, ни коллектив театра, ни приглашенные журналисты этого не знали. Пресс-конференция, на которую я припозднилась, выглядела так, будто идет предпремьерный показ спектакля. Зал полон работниками театра всех уровней, обласканными и не очень. На сцене — пасторальный задник из известного спектакля, а перед ним — подсвеченные софитами народные и заслуженные артисты всех возрастов. Режиссер — в ложе. Одинок и нервозен. Ему и правда сейчас неуютно. Один за другим встают любимые артисты для произнесения очень похожих монологов. В них тревога и возмущение — инспирированные проверки, раздел должностных обязанностей руководства театра, обида на нежелание высоких чиновников выслушать хотя бы обе стороны и комментарии по поводу ответа Минкульта Ольге Сумской, в котором озвучены конкретные имена людей, предложенных ею на должности руководителей театра.
Стоящая в оппозиции к нынешнему руководству Сумская, видимо, зная о предполагаемом разделении должностей худрука и гендиректора, направила свои предложения Минкульту. Те, в свою очередь, по неведению или продуманно, адресовали ответ театру, в канцелярии которого и было вскрыто письмо.
В письме рядом с «пустой», во всяком случае, никому не известной фамилией, претендующей на табличку кабинета генерального директора, в качестве кандидатуры творческого лидера звучит имя великолепной и нежно любимой актрисы Ады Роговцевой. Я позвонила Аде Николаевне в Москву, где она играла в это время спектакли, и поинтересовалась, знает ли она о «выдвижении» своей кандидатуры и как к этому относится. Она очень сдержанно поблагодарила людей, которые помнят и ценят ее столь высоко, что видят возвращение актрисы в театр таким образом. Подчеркнула, что нет и не было никаких требований и никаких обид: «Ведь это отчий дом, который я не запятнала никогда ни словом, ни вздохом, ни помыслом. Если кто-то вспоминает меня, я благодарна. Представить возвращение в этот театр для меня так же невероятно, как осмыслить за 12 лет свой уход».
Органичными и искренними на собрании, на мой взгляд, были двое ветеранов этой знаменитой сцены — народные артисты Н.Рушковский и А.Смолярова, проработавшие в театре более 50 лет. Признавая непростую атмосферу внутри коллектива, они, повидавшие немало руководящих изменений на своем актерском веку, настаивали на том, чтобы их услышали власти предержащие и не рушили налаженную работу «совместителя» Михаила Резниковича. Такое уже было в истории театра и, кроме потерь, не принесло ничего. Тем более что вразумительной альтернативы нет, подчеркивали они.
История письма,
не получившего ответа на Родине
Начиная с 19 марта, как уже говорилось, подавляющим большинством коллектива театра были подписаны несколько писем высоким адресатам. Меня коробят в них некоторая нелогичность и пафосные сравнения с канонизированными театральными страдальцами — Мейерхольдом, Курбасом и др., но это дело вкуса и такта. А по сути — никаких ответов, глухое молчание.
Присутствовавшие на собрании-пресс-конференции известные артисты сетовали на «недоступность» г-жи Билозир. Министр категорически не приняла и не пожелала выслушать никого из них. Все это говорит об отсутствии владения культурой диалога. Право, это не самое сильное профессиональное качество для обладателя портфеля. Неумение и нежелание, выслушав все стороны конфликта, провести анализ информации, вследствие которого принимается решение, ведет к диктату и узурпации власти, против которой вербально так яростно борется г-жа Билозир.
Но есть в этой переписке и другая «изюминка». Совершенно неожиданно письмо на имя Президента Украины появляется на страницах «Вашингтон пост» во время визита в США господина Виктора Ющенко. Небольшая деталь — текст опубликован с пометкой «на правах рекламы». А это стоит денег. И немалых. На мой телефонный звонок завлит театра Борис Курицын ответил, что «узнал о публикации от местных журналистов». Ни он, ни худрук к этому не имеют ни малейшего отношения и ни сном ни духом не ведают о дорогостоящем пути открытого письма через океан. Кто же этот тайный меценат? Один из бывших (и, видимо, настоящих) высоких покровителей театра или тайный недоброжелатель, не пожалевший выложить круглую сумму, дабы окончательно скомпрометировать «преследуемый за политические пристрастия» театр?.. В любом варианте репутации театра нанесен серьезный моральный ущерб. Ведь кто-то, пользуясь своими давними связями и возможностями, использовал привычные методы черного пиара, прикрываясь именем театра. Некрасиво. На этом основании представители театра могут обратиться в американскую редакцию и, узнав имя рекламодателя, дистанцироваться от него и со свойственным им пафосом заклеймить публично…
История «деления»
Вышеупомянутый приказ Министерства культуры и искусств Украины «О размежевании должностей», о котором с неподдельным ужасом и волнением шептались во всех национальных коллективах — от хора им. Веревки до госпредприятия «Криворожский госцирк», — датирован 24 марта 2005 года. На сайтах он появился около пяти вечера 5 апреля. Но этим же вечером в эфире телевидения его наличие опровергала советник министра культуры Оксана Мельничук.
Художественный руководитель и генеральный директор Национального заслуженного ансамбля танца Украины им. П. Вирского, народный артист СССР Мирослав Вантух так прокомментировал его содержание:
— Это больной вопрос для нас всех. В связи с этим мы уже обращались к Оксане Владимировне и в какой-то момент, казалось, убедили ее в нецелесообразности такого решения. Этот вариант был нами пройден в далеком прошлом советских времен. Он крайне негативно сказался на работе многих коллективов. Еще тогда к чиновникам от культуры пришло понимание, что в творческом коллективе все должно быть в одних руках. Нельзя разделить само творчество и организацию творческого процесса. Сейчас в странах бывшего Союза есть коллективы, подобные нам — ансамбль Игоря Моисеева и «Березка» в России, в Грузии — знаменитый ансамбль Сухишвили, дальше идут Белоруссия, Молдова и т.д. Там тоже единоначалие, должности объединены. В дальнем зарубежье — такой же принцип. Время показало, что совмещение этих должностей резко сокращает внутренние дрязги и споры. Проводя в репетиционном зале 6—7 часов, балетмейстер кого-то занял больше, кого-то меньше, кого-то взял на гастроли, кого-то оставил. Недовольные есть всегда, в таком случае бегут под крыло директора, а довольные — в лагерь худрука. Это ведет к развалу коллектива. Нас сегодня мало зовут в концерты на Родине, говорят — устарели. А вот в зарубежье ценят очень высоко — в рецензиях самые восторженные слова. Обидно. Ожидалось, что сегодня будут принимать решения, стимулирующие созидание, а не разрушение. Но с нами никто не советовался. Конкретных кандидатур пока не представляли, но, говорят, директоров планирует назначать министерство. Коллектив относится к этому крайне негативно, и мы уже подготовили письмо на имя Президента…
Самое любопытное, что в этом же контексте мог бы прозвучать еще добрый десяток комментариев руководителей других национальных коллективов. Людей, реально созидающих, результаты труда которых оценены зрителями в мировом масштабе — на сцене, на экране, в музыке, на биеннале. Господи, нельзя же с каждым новым витком истории переписывать ее заново и играть людьми, как шахматными фигурками. Именно поэтому они сбиваются в стаи ради защиты собственной, иногда эфемерной стабильности, готовые идти в пикеты. Равные условия для всех, отсутствие «своих» и «чужих» на ниве культуры даст возможность расставить реальные акценты талант-бездарь. Другое дело, если кто-то из единоначальников нарушает закон, но этим должно заняться другое ведомство.
Не собираюсь сейчас ревизовать творческий потенциал и репертуарную политику театров, которые лихорадит. Где-то она мне близка, и я с удовольствием смотрю их работы, пусть не самые удачные с точки зрения широкой зрительской общественности, но наполненные духовностью и поиском. В другом случае, будучи категорически не согласна с предложенным «меню», в театр не хожу. Но это дело вкуса. А что, если попробовать, не руководя непрофессиональной, но твердой рукой, пойти на эксперимент. Например, русская драма отстаивает свой образ жизни и своего руководителя — пожалуйста, живите, творите, заботьтесь о людях и репертуаре, о кассе и прибылях. Но помните, спецпитание вам не положено. Тем более что во исполнение приказа министра необходимо переписать коллективные договоры, уже утвержденные теми же коллективами. А ведь они могут и отказаться…