Борис Лятошинский |
5 января исполнилось 110 лет со дня рождения одного из самых выдающихся украинских композиторов ХХ века —Бориса Лятошинского. Надо отметить еще одну дату: 50 лет назад было реабилитировано знаковое произведение Лятошинского — Третья симфония. Система приравнивала музыку к политическим заключенным. Произведения осуждали, авторов обвиняли в «неблагонадежности». Но находились смельчаки — выдающиеся музыканты, спасавшие новаторские опусы. Именно так случилось с Третьей симфонией.
Неповторимый стиль Лятошинского вобрал сокровища европейской культуры. В его симфоническом мировосприятии переплавлены насыщенность Малера и вагнеровская драматургия (кстати, название его оперы «Золотой обруч» перекликается с названиями «Золото Рейна», «Кольцо нибелунга»), импрессионизм французской музыки и славянский романтизм, новации нововенцев и лирическая философия народной песни.
В силу своего мощного таланта Лятошинский стал главной жертвой «охоты на формалистов». Открывая перед украинской культурой современное европейское пространство, он получил клеймо «наиболее характерного представителя буржуазно-индивидуалистического урбанизма». Как правило, жертв травли объявляли на пленумах Союза композиторов Советского Союза, вынося общественное порицание. Дальше через центральные газеты налагалось вето на имя композитора и его музыку. Выносили приговоры московские идеологи, по сути, решавшие участь украинской музыки.
В письме к Б.Лятошинскому его учитель Р.Глиэр пишет, что «жить современному композитору, да еще и молодому, в такой провинции, как Киев, означает почти похоронить себя». И вместе с тем горько замечает о так называемом «московском патриотизме», которым объясняется отрицательное отношение Москвы к творчеству Лятошинского даже тогда, когда его музыку стремились взять в репертуар такие дирижеры, как Е.Мравинский, Г.Рождественский.
Когда в 1951 году Третья симфония впервые прозвучала, публика и музыканты оркестра Киевской филармонии, как вспоминают очевидцы, стоя устроили автору бурные овации. Ее интерпретатором был известный украинский дирижер Н.Рахлин. Но сразу же после премьеры Союз композиторов Советской Украины устроил собрание с участием коллег из Москвы М.Коваля и Е.Захарова. На этом судилище творчество Лятошинского окрестили антинародным и назвали формалистическим хламом, который нужно сжечь.
Печальный опыт подобного избиения Борис Николаевич уже имел. В 37-м году его Вторая симфония, даже не исполненная, получила резкую оценку московской критики. Автора обвинили в нежелании «приблизиться к яркой и волнующей советской жизни и победить в себе тяжкое бремя формализма». Подобное повторилось в 48-м году. Аутодафе ожидало и Третью симфонию. Особенно раздражало идеологическую верхушку драматическое содержание произведения и его трагический финал. К тому же симфонии предшествовал эпиграф «Мир победит войну». Лятошинского обвинили в том, что он, дескать, борется против войны «не как советский сторонник мира, а как буржуазный пацифист».
Неприятие на родной земле, постоянные публичные наказания Борис Николаевич воспринимал мучительно: «…меня здесь страшно кусают со всех сторон, что я высказываюсь о том, что существуют музыкальные произведения без «внутренней идеологии». Все это и многое другое вызвало его отчаянные слова: «Как композитор я умер, и когда воскресну — не знаю». Ходили даже слухи, что он сжег рукопись. И все-таки Борис Николаевич решил защитить свою симфонию. Ему пришлось сделать вторую редакцию и заменить трагический финал так называемым оптимистическим. Однако драматическое содержание музыки перекрывало бодрые, победно-праздничные интонации, внесенные автором по требованию партийных цензоров. Российский композитор Д.Кабалевский довольно точно заметил, что в финале симфонии торжествует радость, но «это радость измученного человека».
Лятошинский решил не показывать вторую версию своего произведения в неласковой к нему Советской Украине. Есть предположение, что это был тактический ход: если «старший брат» воспримет, в Киеве не решатся поносить. Свой выбор композитор остановил на Ленинграде. То, что за исполнение взялся один из ведущих дирижеров — Е.Мравинский, в чьем репертуаре были симфонии Д.Шостаковича, С.Прокофьева, А.Онеггера, И.Стравинского, уже вызывало повышенный интерес к произведению украинского композитора. Как комментировал позднее сам Мравинский, «я избрал ее для исполнения, и этим все сказано». По сути, российский дирижер реабилитировал шедевр украинской музыки. Маэстро подчеркивал именно драматическое звучание симфонии, усиливая ее скорбность и трагическую тональность. А в переработанном финале на первом плане звучала эпическая музыка, напоминавшая величественную картину древнего Киева. Исполнение произвело большое впечатление. Автора поздравляли с успехом. Оценка резко сменилась на противоположную: Третью симфонию объявили этапной для всей украинской музыки.
Это произошло ровно полвека назад. Симфония так и осталась жить в вынужденной редакции. В записях она тоже звучит в таком же варианте. 10 лет назад диск с симфониями Лятошинского, изданный в США фирмой «Марко Поло», был признан лучшей записью года. Однако к первой редакции обращались украинские дирижеры И.Блажков, В.Сиренко.
Лятошинского иногда упрекают в том, что его музыке свойственна некоторая перенасыщенность, напоминающая так называемый русский стиль, являющийся, по словам С.Рихтера, «чем-то средним между Бородиным, «Богатырскими воротами» Мусоргского и сочно-массивным Чайковским». Лятошинский по-своему сканировал действительность, по-своему воссоздавал видение эпохи, ее звучание. Поэтому не случайно столь драматична его музыка. Свое сокровище он щедро передавал ученикам. Среди них — И.Шамо, И.Карабиц, В.Сильвестров, Е.Станкович, Л.Дичко, Л.Грабовский, которые вывели школу своего Учителя на мировые горизонты. И их музыка продолжает звучать так же беспокойно и драматично.