Украинское искусство, как и любое иное искусство, стоит столько, сколько за него готовы заплатить. Кто будет платить, почему, когда и где — это те вопросы, которые стоит задать себе прежде, чем пытаться продать художественное произведение то ли на Андреевском спуске в Киеве, то ли с аукциона.
По большому счету, и Андреевский спуск, и художественный аукцион, и галерея, и, наконец, музей существуют в одной системе ценообразования, формируемой спросом. Банально? Да. Возможно, даже «бездуховно» (употребляя любимое словечко из лексикона отечественного культурнического официоза). Однако, что греха таить, произведения искусства покупаются и продаются. Одни — за сотни миллионов долларов, другие — за сотню евро.
Сто евро, или 650 гривен, — именно такой была стартовая цена на все 86 лотов, выставленных на продажу 25 июня нынешнего года во время благотворительного приема «День мецената», первого шага программы «Время меценатов», о которой «ЗН» уже писало. Этими произведениями наиболее известных и резонансных отечественных художников были завешаны облупленные каменные стены недостроенного корпуса Национального художественного музея Украины на ул. Институтской. Вдоль этой художественной роскоши с выщербленным цементным полом, который кое-где прикрывали красные ковровые дорожки, прогуливались, покачиваясь на высоких каблуках и потея в костюмах и галстуках, немногочисленные представители украинского меценатства. Они, а также несколько сотен слишком знакомых в лицо почитателей, которых обычно называют «киевской художественной тусовкой» — художники, галеристы, кураторы, а главное — журналисты, — утоляли жажду вином в пластиковых стаканах, заедая черешнями и клубникой.
Несмотря на задекларированное намерение организаторов «создать общее пространство», вкусы и интересы этих двух групп гостей разделились сразу. Потенциальные меценаты скромно локализовались в «аукционной» части помещения, рассматривали работы и дожидались начала торгов. Тусовка держалась преимущественно возле напитков, высматривая новых посетителей. (Поговаривали, что акцию может посетить сам Виктор Пинчук, инициатор и основатель проекта Музея современного искусства.) Однако зря. К сожалению, даже немало художников, бесплатно передавших свои произведения для этой благотворительной акции — а среди них, в частности, Юрий Андрухович, Сергей Братков, Роман Виктюк, Андрей Жолдак, Юрий Ильенко, Павел Маков, Борис Михайлов, Андрей Сагайдаковский, — на прием не пришли.
Начало торгов, которые проводили актриса театра Франко Лариса Руснак, облаченная в черный фрак, и сам Игорь Подольчак, художник, один из инициаторов акции и директор только что созданного Института актуальной культуры, принципиально не изменило расстановку сил. Разве что перетянуло часть журналистов на боевые позиции. Лоты выставляли на продажу согласно рейтингу предварительно проявленного к ним интереса. Первым пошел Юрий Соломко — его шелкографию «Розыгрыш» приобрел Вадим Рабинович и устами главного редактора «Столичных новостей» Владимира Кацмана тут же презентовал Национальному музею. Сразу же после покупки Нацмузею было подарено и фото Виктора Марущенко — от генерального директора АО «Фармак» Фили Жебровской. Марат Гельман приобрел для своей галереи работу Сергея Браткова — фотокадр из видео «Жертвоприношение богу войны» (совместно с Борисом Михайловым и Сергеем Солонским) — за 700 гривен.
Наиболее ожесточенные баталии развернулись вокруг дневника и рукописи последнего романа Юрия Андруховича «Двенадцать обручей» и работы Ильи Чичкана из серии «Золото Украины». Андруховича даже вторично возвратили на торги (это, кажется, новое слово в аукционной традиции), хотя и с первого раза его якобы продали — по крайней мере, я четко слышала восклицание «Продано за 650 гривен!», хотя и не увидела, кто его приобрел. А уже после его купил сам Игорь Подольчак за 1100 гривен. Такая же сумма была заплачена и за работу Чичкана. По результатам торгов оказалось, что это были два самых дорогих лота.
На момент написания этого материала итоги аукциона следующие: из 86 лотов продали 16, восемь из них уже оплачены — общей суммой 7600 гривен, остальные восемь — еще нет, и организаторы по непонятным причинам не объявляют сумму. Однако заявляют, что уже началась закупка работ для общественной коллекции. Ее, напомню, должны были приобрести за средства, полученные с благотворительного аукциона, продемонстрировать общественности в сентябре и подарить Национальному музею в декабре по случаю его 100-летия.
Не нужно обладать выдающимися математическими способностями, чтобы подсчитать, по какой цене должны были бы продаваться свыше 70 произведений современных украинских художников, которые, по выводам экспертов, составят общественную коллекцию, чтобы их можно было купить за вырученные от аукциона деньги. О расходах на организацию этого действа и упоминать не стоит, поскольку тогда сумма в минусе будет выглядеть действительно угрожающе. Впрочем, с другой стороны, организаторы заявляют: и для общественной коллекции произведения будут закупаться с помощью меценатов. Уже известны первые шесть позиций — произведения Александра Гнилицкого, Илья Чичкана, Павла Макова, Сергея Браткова, Глеба Вышеславского, Юрия Соломко — совокупной стоимостью 58,5 тысячи гривен.
Тут я, очевидно, вынуждена посыпать голову пеплом и честно сознаться в полнейшем отсутствии у себя логики и понимания природы благотворительной деятельности. Если произведения для общественной коллекции будут приобретать на средства меценатов, то для чего был аукцион и весь шум вокруг? Кто они, эти благородные меценаты, не захотевшие купить на аукционе произведения современного украинского искусства в свою частную коллекцию по смехотворным ценам — и также попасть в Книгу меценатов? И, главное, почему они не захотели делать это, зато готовы выложить в десятки раз большие средства для приобретения «общественной коллекции»? Почему организаторы акции нашли аргументы и раздобыли средства на рекламу акции, на каталог, напитки и еду, свет, мониторы, да те же ковровые дорожки, а для привлечения к аукциону этих меценатов аргументов не хватило?
Я могу предположить, даже уверена: люди, которые в сегодняшней Украине могли бы быть меценатами, потребуют нешуточных аргументов. Я также убеждена, что донесение до них — и не только до них, но и до нас — общественности, до журналистов, имеющих непосредственное влияние на эту «общественность», до чиновников и депутатов, имеющих непосредственное влияние на формирование законодательной базы, — реальной, не денежной стоимости отечественного искусства, важности меценатского акта «дарения», за которым нет никакой выгоды, требует больших усилий, интеллектуальных инвестиций и времени. Я не верю в то, что художественная провокация под благороднейшим названием может сдвинуть ситуацию с мертвой точки. Если, конечно, иметь целью подобные сдвиги. А даже если и не иметь — все равно страшно стыдно смотреть на то, как произведения действительно самых выдающихся отечественных художников продаются дешевле, чем яркий кич с Андреевского спуска. Как друзья и любовницы покупают произведения за сотню евро, чтобы не видеть, как их вообще никто не купит. Как радостный голос ведущей «Лото Забава» объявляет «Продано!», когда в зале не поднялась ни одна рука.
Хотя, с другой стороны, можно рассматривать благотворительную акцию «Время меценатов» как эдакий «тест на реальность»: именно столько реально и стоит современное украинское искусство. И именно таков на него и спрос. А те, кто решат действительно в этой ситуации что-то менять, должны отталкиваться именно от этой точки, отбросив розовые очки и смокинги. Вот только поймут ли они, почему для «общественной коллекции» того же, скажем, Илью Чичкана будут покупать не за 650 и не 1100, а за 7,5 тысячи гривен?