Группа «Скиф-Арт» выходит «на герць» |
О том, что «Россия — родина слонов», мое поколение узнало не из учебников, а из анекдотов поколения наших отцов. Негатив как бы отказывал нам в возможности проверить это утверждение фактами реальной, а не мифологической палеонтологии.
Впрочем, речь покамест идет не о национальной гордости, а об ареале возникновения вида. Вот земля Украины является ареалом приручения лошади. Не на территориях Монголии или Тувы, а в степях между нынешними Днепропетровском и Херсоном появилась мировая кавалерия. Можно сказать, «вылупилась», учитывая тогдашний культ «яйця-райця».
Ну вот и был бы, в лучших традициях «слоновьего приоритета», повод для общей гордости граждан Украины. Не маленького бронзового коника при казаке Мамае водрузить на Майдане незалежности, а в Дериевке, на правом берегу Днепра против Кременчуга, установить коника высотой в холке с Эйфелеву башню.
А еще лучше — те же деньги пустить на развитие национального жокей-клуба, скаковых полей ипподромов (у нас, по большому счету, «скачут» только в Одессе, на остальных ипподромах «бегают»).
Если бы у нас регулярно проводились соревнования европейского типа… Если бы масс-медиа приучали нас разуметь, что на коне мы сидим пять тысяч лет, а футбольный мяч гоняем от силы сотню — так какой же это у нас «национальный вид спорта»?
Если бы да кабы. Тогда бы коневодческо-ипподромная машина приносила миллиарды и державе, и тебе, любезный читатель. Но по средствам ли родине домашнего коня еще один национальный вид спорта?
Нет, мы лучше будем ставить конные статуи. Всё-таки они — стратегический резерв цветного металла, учитывая столь частые реконструкции центральных площадей в Восточной Европе. Бронзовый Барс нам еще пригодится…
А живой, серый в яблоках Барсик мордаху свою носатую, верблюжье-сайгачью, тычет мне в бок, поднимает взгляд, и я немножко косею — глаза у человека и коня всё-таки сидят по-разному. «Ну, мил-друг, что это ты держишь руку в кармане? Знаю, у тебя там что-то есть. А если от меня не отходишь, значит, это — мне». «Извини, Барсик, за надувательство. Слишком мы быстро в Пирогов из центра приехали, ничего не прихватил».
И модель столичного монумента печально вылизывает мне пустую ладонь. Косятся на этот непорядок холеный рыжий Альберт и понурый Гранит. За стеной вздыхают Дарси, Дикси и Даня с маленькой Дарой. Всего их в конюшнях театра «Скиф-Арт» восемнадцать голов. Чуть не вырвалось — «душ». И всё же «души» — это артисты театра и конюхи, люди, которым конь диктует, как жить, и они согласны на этот диктат — по любви.
А мчались мы в Музей народной архитектуры и быта по заснеженным набережным с директором «Скиф-Арта» Сергеем Комлевым, чтобы успеть к очередной проверке ветеринарной службы. И напрасно. Ветеринаров живьем не было, просто был «контрольный звоночек» директору музея Николаю Ходаковскому. Николай Степанович твердо знает, зачем Пирогову Конный театр и конюшни. Поэтому помогает Комлеву держать оборону от внешних покушений. Они так и стоят рядом —дирекция и конюшни — на взгорке над яром с прудом, как маленькая крепость. Лицом к задам столицы.
Ясное дело, оба директора — законченные идеалисты. Первый хочет, чтоб киевский «скансен» был чем-то ещё, кроме суммы традиционных архитектурных объектов. Когда музей живой — его, как и всякий живой организм, легче поддерживать в «товарном виде». Второй — просто хочет, чтоб жил его театр. Его странный коллектив, что вот уже скоро пятнадцать лет как пытается представить нам в лицах и эпохах гармонию отношений Человека и Коня на нашей земле.
Только вот, Сергей Иванович, «как вы яхту назовете, так она и поплывет». Попали у вас в название театра «скифы». И даже не то тяжко, что классические скифы были кочевниками. А то, что и восточных славян почти все средневековье Европа называла «Великой Скифью». Славяне же в «скифе» слышат либо «скитальца», либо «скит» для монахов-отшельников. И то, и другое где-то на обочине, «где кончается асфальт».
Конечно, бывший градостроитель Комлев и сам неплохо понимает, что асфальт и Конный театр — вещи трудносовместные. Оттого «скифы» с 1987 года становятся постоем либо в парковых зонах, либо в старинных, с брусчаткой, микрорайонах.
Комлев и театр замаячили в моей жизни именно в 87-м, когда пришли обустраиваться при заповеднике «Древний Киев» в домик на Петровской, над Подолом. Петровскую постигла затем участь урочищ Гончары—Кожемяки, она «из лучших побуждений» в основном исчезла с киевской карты.
Так «скифы» начали свою многолетнюю кочевку по Киеву и за его пределами. Кочевье возобновлялось всякий раз, как скудный арендованный постой «Скиф-Арта» попадал в зону интересов очередного «хозяина жизни». Тогда, как и на Трухановом острове у пляжа, и весной прошлого года в Гидропарке следовали ветеринарная блиц-инспекция и молниеносное выселение — с лошадьми, историческими костюмами и реквизитом.
Родители детей из класса моего сына вместе с классной руководительницей привезли детей в Гидропарк покататься верхом. За сущие копейки. В то время, в чернобыльский год, конюшни размещались в сараях, в помещении сгоревшего ресторана «Мыслывець». Артисты и сами работали на площадках и на съемках, и «пони-класс» вели, потихоньку превращая в кентавров юных фанатов седла и стремян. И на фестивали ездили за свой кошт, Украину достойно представляли.
Наши малые покинули Гидропарк, с наслаждением нюхая собственные ладони — запах коня оказался для некоторых привлекательней всякой парфюмерии.
Примерно к весне прошлого года у прежнего «Мыслывця» и окрестностей появились новые хозяева. Не с этим ли связана экстренная, на протяжении дня, эвакуация театра «в карантин по лептоспирозу»?
Лептоспироз — болезнь, смертельная для человека. Я с уважением признаю веские доказательства почтенных специалистов в пользу кандидатуры коня как переносчика этой «крысиной» болезни. Но если бы у лошадей «Скиф-Арта» была и сибирская язва, всё равно особого внимания заслуживает факт постановки «скифов» «в карантин» на… Киевский ипподром, к прочему конскому поголовью. А там «скифские» лошадки были немедленно признаны «практически здоровыми» и оправлены на службу…гетману Украины Ивану Степановичу Мазепе-Колединскому из рода Курчей.
Старый гетман не только при жизни был великим благотворителем. Он и через сотни лет после собственной кончины сумел нашептать нечто об отечественных конных шоу отечественному же киноклассику Юрию Ильенко. Особое отношение к коню у Мазепы наверняка было связано с неприятными воспоминаниями и чудесным спасением. В юности его, известного донжуана, голым привязал к спине буйного коня (или коней, мнения расходятся) некий невеликодушный рогоносец. Ободрался пан Иван прилично, но в этом была вина буйной отечественной флоры, а не культурной домашней фауны. Конь Мазепу таскал — но не погубил, а, можно сказать, спас.
И вот триумф Конного театра «Скиф-Арт» на сьемках «Мазепы», в полях и на полянах Черниговщины. Фильм не только дал новую жизнь киностудии имени Довженко и поддержал штаны нашим славным конникам, но и навеял некие радостные мечтания. О «пони-классах» для младших школьников и конных классах — для старших. О кавалерийском полку на родине домашнего коня по типу «мосфильмовского». О воссоздании и развитии вполне нашего вида спорта — «скифской стрельбы», стрельбы из лука на скаку и с места из седла по неподвижной и подвижной мишени.
Конь служит не только на селе, на племзаводах и ипподромах. Он пригодится не только на нечастых кинотелесьемках или в строю муниципальной милиции, но и в гражданском егерско-заповедном деле, и при охране таких разнообразных по рельефу священных границ нашей родины —Украины.
А путь к себе как к личности, члену семьи и части народа и природы становится куда короче благодаря коню. Аргументы автолюбителей и «юзеров» мне лично малодоступны. Любить «железо» — значит, по большому счету, любить свое отражение в зеркале, а не Другого. Конь — это Другой. Чтобы общаться с ним, надо чуть изменить угол зрения. А еще — для Другого нам надо открыть свое сердце. А вот это нам сделать всё трудней.
Но для начала, собираясь на конюшню, всё же прихватите с собой кусочек рафинада. Даже если с коня, которому достанется сахарок, не изваяли и никогда не изваяют монумент.