Олекса Негребецкий |
Одной из изюминок новогоднего телеэфира стала премьера на ICTV анимационного шлягера «Шрек» — украиноязычную версию этой ленты осуществил переводчик Олекса Негребецкий. Человек этот известен не только в своих узкопрофессиональных кругах. Напомним, что с его легкой руки на украинском языке на экранах заговорили герои таких популярных лент, как «Альф», «Пираты Карибского моря-2», «Тачки». В интервью «ЗН» пан Олекса сознался, что ценит американскую анимацию выше голливудских блокбастеров, а также заметил, что сегодня среди просвещенной аудитории вообще «не модно» смотреть телевидение.
«Пираты Карибского...» —
не лучшая моя работа»
— Пан Олекса, в вашем послужном списке уже немало блокбастеров, «заговоривших» на украинском языке. Вот давайте по порядку все и вспомним…
—В основном я работал для телевидения. Первое, что я перевел, — это американский триллер 60-х годов под названием «Экспресс ужаса». Это довольно страшное кино. Там чудовище всех уничтожало. Потом у меня был шикарный стосерийный «Паровоз Томас и его друзья». Помню, что во время телевизионного показа этого мультика я как раз был в Карпатах. И сказал местным детям, что именно я работал над сериалом. И вот, представьте, они начали ходить за мной хвостиком — так им понравился фильм. Следующая моя крупная работа — научно-популярный документальный сериал канала ICTV — «Прикосновение природы». А потом — «Альф». Очень известный сериал, который почти все смотрели. Ну а всего мелкого было столько, что и не вспомнишь. Сейчас бывает, что повторяют на ТВ что-то старое, а я смотрю да и думаю: «Кто же это так хорошо перевел?» Позже, минут через 20, начинаю понимать: так это же я сам!
— Из ваших самых заметных киноработ после «Альфа», очевидно, были все же «Тачки» — анимационный фильм, у которого был успешный прокат в Украине — именно в украиноязычной версии.
— Не устаю повторять, что американцы сейчас вообще не очень качественные фильмы снимают. Но анимационные работы у них просто гениальные! К тому же «Тачки» раскрутили — была крупная рекламная кампания. За это время я успел перевести для кинопроката, дай Бог памяти, шесть или семь картин. Из них «Тачки» и «Шрек» действительно довольно популярные. «Шрека» мы дублировали перед Новым годом для ICTV. Очень интересный и красивый мультик. И многие уже его копируют. Вот, например, анимационный фильм «Сезон охоты», над которым я тоже работал, очень напоминает «Шрека». Только там вместо ослика, помогавшего главному герою — медведю-гризли, действует однорогий олень Элиот.
— «Пираты Карибского моря-2» и лично Джонни Депп тоже заговорили на украинском не без вашей помощи...
— Скажу откровенно: это мой провал. Фильм плох сам по себе. Он состоит из набора трюков, спецэффектов. Но сюжет невыразителен и непонятен. Когда я посмотрел первых «Пиратов», пришел к выводу, что они намного интереснее, а в сиквеле — просто калька. А вообще я вам сейчас могу нарисовать общую языковую картину кинематографа...
— Интересно, попробуйте — нарисуйте…
— Начнем с того, что сегодня мы живем в постгеноцидном и посттоталитарном обществе. И из этого все вытекает. Этнос, вышедший из таких трудных условий и еще сохранивший определенные творческие потенции — чудо само по себе. Я имею в виду систему обработки информации и обмена ею. Сколько на планете существует этносов, столько и информационных систем. Почему мы должны отказываться от своей, которая может обеспечить в определенных исторических условиях преимущества? Например, у якутов есть десять слов для обозначения оттенков снега. А у гагаузов около сорока — для наименования лошадей. Так может, и украинцам нужны для чего-то свои специфические названия? Отрицать это, по-моему, абсолютно неправильно. Каждая система — биологическая, физическая или химическая — стремится к сохранению своего состояния и противодействует попыткам ее разрушить. Поэтому дублирование фильмов — действительно знаменательное событие в истории украинской культуры и языка. Такого еще никогда не было, чтобы за несколько месяцев появилось сразу двадцать украиноязычных кинокартин.
«Уровень наших актеров довольно низкий»
— В таком случае каково ваше отношение к страстям вокруг известного правительственного постановления в связи с дублированием?
— Положительно отношусь к постановлению об обязательном дублировании. Хотя там действительно существует определенный перебор. Не надо переводить все подряд. Как у воина на поле боя, так и у нас, — патронов не слишком много, поэтому каждый выстрел должен быть точным. Простите за слово «мусор», но такие проходные фильмы, как «Отпуск по обмену», «Я, ты и еще один», можно было спокойно не дублировать. Работать нужно над заметными в мировом кинематографе картинами. Голливуд каждую неделю устраивает по девять премьер, так что — мы их все должны переводить? К тому же невозможно обеспечить качество такого объема продукции. Это очень нелегкая работа. Кроме всего, украиноязычный дубляж нужен и по экономической причине. Сейчас в Киеве работает, кажется, четыре студии звукозаписи. А это рабочие места для звукоинженеров, менеджеров, переводчиков, актеров. Это их копейка. Раньше же все отдавалось в Россию. А зачем? Еще всегда подчеркиваю: дубляж фильмов — это школа. Это нелегко. Это не книгу переводить, где ты свободен и не ограничен в синтаксисе. У нас в Украине вообще нет такой профессии, как автор синхронного текста. Я сам только овладеваю этой специальностью. Вторая проблема заключается уже в нашей актерской дубляжной школе. Как бы мы ни относились к Америке, но будем откровенны: актерская школа там намного сильнее. И когда наш актер повторяет западных мастеров, пытаясь передать определенные нюансы их игры, то это заметно поднимает профессиональный уровень нашего лицедея.
Уровень же наших актеров довольно низкий, так как их плохо учат в театральных институтах. Они же должны, как врачи, учиться всю жизнь, а не ограничиваться четырехлетним обучением, а потом лезть в человеческую душу своими немытыми голосовыми связками.
— Значит, вы не довольны работой украинских актеров в этой сфере?
— Как когда-то сказал Лесь Степанович Танюк, украинские актеры в два раза талантливее русских, поскольку играют и роль, и украинца. Да, у нас есть достойные актеры. Но всегда нужен «ленгвидж-контроль» специалистов. А по моему мнению, он у нас очень плохо организован. Правильная же организация творческого процесса — это когда переводчик переводит, литредактор вычитывает и в студии, кроме режиссера, обязательно сидит специалист по орфоэпии. Поскольку актеры этого не знают, а режиссеры просто не успевают, так как следят больше за характером героя и часто даже не слышат, как произнес ту или иную фразу актер.
Так может, это вообще общественная проблема? У нас все больше людей разговаривают на украинском. Но глубина владения языком, к сожалению, мельчает. Есть своего рода жаргон, который я называю «пиджин-украинский», — это примерно 90 слов, которыми ограничиваются и газеты, и телевидение. Когда человек слышит с экрана «жду» вместо «чекаю», то он потом на форуме пишет, что у нас здесь русизм. Но почему-то не вспоминают «не жди добра, не жди сподіваної волі». Или утверждают, что правильно «помер» вместо «умер». А гимн? «Ще не вмерла Україна... » Они считают, что только «літера» имеет место, а не «буква». Так что, надо «Буквар» переименовать на «Літерар»?
— Вопрос, возможно, несколько игрового характера: давайте сделаем определенную языковую версию наибольшей соотносительности голосов украинских актеров с образами известных голливудских звезд.
— Честно говоря, я их всех не очень хорошо поименно знаю. Но вот голос актрисы Ирины Ткаченко очень похож на голос Камерон Диас.
— Ну а кто из украинских актеров мог бы, например, заговорить голосом Брэда Питта?
— А я и не знаю, кто такой Питт.
— В процессе поиска интонации для «Шрека» вы представляли какой-то конкретный образ украинского актера?
— Да, мы работали с Дмитрием Завадским из театра имени Ивана Франко для озвучивания самого Шрека. И остались очень довольны его работой. Правда, мы с ним немного ссорились. Когда для него было что-то незнакомое, он говорил: «Так только на полонине говорят!» А я отвечал: «А мы для полонины и делаем...» Голосом ослика, шрековского друга, говорил очень талантливый актер Николай Боклан — из Театра драмы и комедии на Левом берегу. Думаю, он незаслуженно не раскручен, поскольку это настоящий профессионал.
А вообще я считаю, что фильмы нужно смотреть в кинотеатре. С телевизора зритель воспринимает информацию максимум на 25%. Тем более что в случае со Шреком люди сидели, ели «оливье», который в Болгарии называют «кремлевская салата», и мало кто следил за нюансами.
— А кто из украинских актеров, по вашему мнению, мог бы и в дальнейшем раскрыть себя именно в сфере дубляжа?
— Даже не знаю. Есть много актеров, которых нужно немного отшлифовать. Вот в России уже оформилась определенная категория мастеров дубляжа, наработавших свои штампы. У нас еще такого нет, и это хорошо. «Наши» голоса звучат еще свежо, незаштампованно.
— Работая над «Тачками», вы, по-видимому, были хорошо знакомы с «автосвітом»?
— Отнюдь. Там много шуток. Сырника, например, дублировал Юра Коваленко, который много своих хохм поставлял, и публика их восприняла. Имя комбайна — «Валера» — тоже его изобретение.
Десять лет назад, работая над «Альфом», я был сам себе и переводчиком, и литредактором, и режиссером. Сумел адекватно передать американские шутки. В сериале было много непонятных для украинцев нюансов. Это сейчас знают, кто такой Брэд Питт, а тогда это многим было неизвестно, приходилось подставлять вместо их звезд имена наших. Этот прием я использовал десять лет назад, поэтому считал, что не стоит его повторять. Но оказалось, что публика это любит — вспомните комбайн «Валера». Самого Альфа озвучивал актер Евгений Малуха, и ему после этого трудно было найти новую роль, поскольку все его воспринимали только мохнатым пришельцем.
— Утверждают, что прокатные сборы украинской версии фильма «Тачки» опередили русскоязычный вариант?
— Да, украиноязычная версия прошла с большим успехом. Но это из-за того, что была удачная рекламная кампания. Хотя и фильм замечательный. А плохие, повторюсь, дублировать не стоит. Бывает так, что фильм неудачный и сам по себе не дает кассовых сборов, а вся вина переносится на язык. И еще существует такое мнение, дескать, успех украиноязычного фильма может быть только в комедии. Называю это явление «неокотляревщиной». Двести лет назад возрождение украинского языка началось с юмора Котляревского. Но и сейчас существует клише, что ничего серьезного на украинском языке сделать нельзя. Когда-то для телевидения я работал над «Джейн Эйр» и уверяю — вполне можно сделать нечто такое, чтобы народ плакал.
«Моя трудовая книжка лежит дома уже
много лет»
— Вы часто сталкиваетесь с резким неприятием украиноязычных версий блокбастеров — на уровне продюсеров или коллег?
— Да, бывает, что не понимают моего языкового подхода. Вот есть 60 слов в запасе, а все, что выходит за рамки, — неправильно. А если я владею сотней? Я вообще фильмы пытаюсь переводить на язык, которым разговаривают живые люди. Когда-то все спорили, как правильно: «їхати на Україну» или «в Україну». Телевидение же решило все просто — сейчас едут «до України», словно это какая-то тетка. Но ведь люди так не говорят. Литературный язык народа формирует творчество выдающихся писателей. Если русский литературный язык — заслуга Пушкина, то украинский — конечно же, Шевченко. А сегодня язык формируют не писатели, а канал «1+1». Не во всем с ними можно согласиться, но планку они держат.
Вообще на телевидение я попал по блату... Шучу... Я закончил биологический факультет университета Шевченко. Когда началась перестройка, подрабатывал журналистом в различных газетках революционного характера. В 1992-м создали Международную коммерческую компанию, которая сейчас называется ICTV. Меня туда пригласили как литредактора. И оказалось, что я, биолог, не хуже владею этой специальностью, чем некоторые журналисты и дипломированные филологи. Со временем возникла проблема дефицита переводчиков, нормально владеющих украинским языком. В университете и в школе я учил немецкий, но пришлось быстренько овладеть английским, потому что срочно надо было переводить англоязычные фильмы.
— Значит, по биологической специальности вам так и не довелось поработать?
— Почему же? Работал в Институте ботаники. А после чернобыльской аварии — в Центре радиационного контроля. Сейчас я свободный художник. Работаю где придется. Моя трудовая книжка лежит дома уже много лет. И уверенности в завтрашнем дне нет. Вообще, скажу, что это парадоксальный и едва ли не единственный в украинской культуре случай, когда знают переводчика. Поскольку всегда имя нашего брата где-то там в титрах позади или на последней странице обозначается маленькими буквами.
— Вам что-нибудь запомнилось из недавних новогодних телепремьер?
— Знаете, я почти не смотрел ТВ. А что, было что-то интересное? Сейчас среди просвещенной публики стало модно не смотреть телевизор. Много культурных, экономически независимых граждан выводится из телепространства, выходит из сферы действия их рекламных заморочек. Я понимаю, телевизионщики, чтобы поднять рейтинг, готовы показывать все что угодно. Ну, так показывайте порнографию сразу! Есть второй закон термодинамики, когда каждый процесс должен дойти до самого низкого энергетического уровня. Если телевидение не подпитывает интеллектуальный потенциал, значит, оно действует только на самый низкий, биологический, уровень человека?
— Но человек, оперируя пультом, чувствует себя породненным со всем миром, чего не скажешь, когда смотришь что-то на DVD...
— Да, ТВ — это словно канал подсоединения к миру. И они этим пользуются, а может, так специально делается, чтобы окончательно мышление человека притеснить, довести его до невозможности логически воспринимать мир. Вот раньше даже когда ребенок смотрел XXV съезд КПСС, это на него плохо не влияло, потому что это было нечто внеземное. А сейчас всякая ерунда подается так, что человек воспринимает ее очень легко. И в этом массиве хлама теряется важная информация. Процесс щелканья пультом и просмотр каждого канала по полминуты называется «цапинг». Но впечатления хватает, поскольку на всех каналах уровень — ниже плинтуса. Нашу публику телевидение уже приучило к клиповому восприятию информации, к дискретному, а не системному мышлению. Воспринял, посмеялся — и дальше так же. Я даже рад, что телевидение деградировало до такой степени, что его вообще нельзя смотреть, особенно детям. Им даже контролируемый просмотр нужно ограничить. Я вот своим трем детям позволил «Шрека» просмотреть — и в интереснейшем месте его прерывают рекламой… презервативов. Да и услышать какую-то брань в два часа дня — это для ТВ вполне нормально.
— А как вы относитесь к тому, что известные фильмы советских времен, например «Ирония судьбы» или «Бриллиантовая рука», сегодня подаются с субтитрами?
— Скажу, что это очень хорошо для глухих людей, поскольку у них тоже есть возможность смотреть кино, читая титры. Пусть даже достоверность перевода невысокая, но раньше они были ограничены даже в этом. Кроме того, их дактильная азбука была русскоязычной, сейчас же они могут выучить и украинский язык.