Во времени практически совпадали два события, состоявшиеся в столице при участии тех, кого обычно именуют «элитой» и включают в соответствующие биографические словари. Уже несколько лет подобные события шагают, так сказать, плечом к плечу. С прямой трансляцией по радио и телевидению. Будто кто-то специально свел их воедино, иллюстрируя лекцию на тему «Украина - страна контрастов».
Собственно, событий было три. Но два из них состоялись 9 марта и содержательно составляли единое целое, поэтому имеет резон говорить о двух действительно значительных и символических событиях. Это вручение наград программы «Человек года-98» и шевченковские празднества, включая вручение Государственных премий Украины имени Шевченко и торжественное собрание представителей творческой интеллигенции.
О программе «Человек года» написано и сказано уже столько, что, дабы не повторяться, будем говорить о ней только в сопоставлении с шевченковскими празднествами. Итак, эта программа финишировала в наполненной киевским бомондом дворце «Украина». Денежное вознаграждение лауреату-номинанту 100 тысяч гривен. Вручались награды от имени Высшего академического совета. Говорили о хорошем - в основном, друг о друге.
Вручение же Шевченковских премий Президент Леонид Кучма проводил от имени государства в камерной, почти семейной атмосфере Шевченковского музея. Размер премии за 1998 год - 18 тысяч гривен. Торжественное собрание по случаю дня рождения Тараса Шевченко состоялось в Национальной опере, где собралось также немало людей. Ограниченная сценарием группа ораторов («представителей творческой интеллигенции») смогла в свое удовольствие поговорить о плохом - в основном о тех, кто за два дня до этого собрался во дворце «Украина».
Иногда возникало впечатление, что оба эти события происходят на разных планетах, хотя и там, и там присутствовал тот же самый Президент с приближенными особами. Да и город был тот же самый. И украинская речь звучала и в дворце «Украина» (около 50% всего времени), и в Национальной опере (101% времени собрания). Но все же, но все же, но все же… Дело, очевидно, в том, что если абсолютное большинство собрания во дворце «Украина» составили те, кого пресса полуиронично-полузавистливо называет «новыми украинцами» (политики, бизнесмены, модные юристы, эстрадные дивы), то «представители интеллигенции» (на самом деле в большинстве своем руководители и функционеры официальных творческих союзов) в Национальной опере относились к той части украинской элиты, которую еще в начале 90-х Оксана Забужко и Микола Рябчук метко назвали «профессиональными украинцами» (опять же политики, но другие, писатели, литературоведы).
Насколько различными в эстетических пристрастиях оказались две аудитории, говорить излишне. Собравшиеся в «Украине», в большинстве своем, охотнее всего слушают полублатные анекдоты или песни по шаблону «два притопа, три прихлопа», что, согласно убеждениям психологов, органично лишь для подросткового восприятия действительности. А вот собрание в Национальной опере публично отмело стиль шоу «Человек года» и построило свой концерт на традиционной, проверенной, стопроцентно украинской культуре. Кто-то даже с гордостью сказал, что в шевченковском концерте приняли участие многие лауреаты Шевченковских премий, и ни единого номинанта конкурса «Человек года».
Ну, и причем тут Шевченко? - воскликнет читатель. Да при том, что если Тарас Шевченко действительно национальный символ, то он должен объединять вроде бы несоединимое - обе аудитории в единое целое. В украинскую нацию. В украинскую культуру. В украинство как таковое, в конце концов. Если же фамилия «Шевченко» у киевского бомонда ассоциируется лишь с нападающим футбольной команды, то… Впрочем, Тарас Григорьевич о «правнуках поганых» написал так точно и злободневно, будто бы каким-то чудом смог побывать на сессиях Верховной Рады, «накрутках» в президентской администрации и «отпадах» бизнесменов. Так что - да. Пророк. Миф. Символ (хотя бы кто из киевского «высшего света» и не понимал этих слов).
Но! Шевченко с его требованием небесной и людской правды, с неистовым стремлением к «праведному закону», с неприятием и циничного зла, и говорливо-бессильного добра - не чужд ли он многим, и очень многим из обеих аудиторий? И не близок ли он живому, пусть даже и неосознанному, что есть в тех же двух собраниях ( и вне их)?
Я понимаю, что мои слова звучат крайне риторично, поэтому спрячусь за примерами. Ну кто поверит, что «просто так» парламентарием года не стала председатель Бюджетного комитета Верховной Рады Юлия Тимошенко, которая смогла в процессе утверждения Государственного бюджета на 1999 год буквально поставить на уши всю исполнительную власть? И кто поверит, что Шевченковский комитет вот так взял и спонтанно изменил мнение о романе патриарха украинской литературы Василя Барки «Желтый князь», отказав ему в премии, да еще столькими голосами «за» поэта Креминя, чье творчество совершенно несоизмеримо с творчеством Барки? Как, кстати, и парламентская активность Тимошенко - с активностью номинанта Семиноженко? Люди голосовали разные (очень разные!), а метода одна - украинская ментальность в ее наихудших проявлениях. И наоборот.
А теперь - о главном. В начале этого года я попытался аргументировать в «Зеркале недели», почему именно шевченковскую премию необходимо срочно (пока окончательно не погиб ее престиж) вывести из-под контроля государства, точнее, его властных органов, и сделать международной, независимой, универсальной (от достижений в области физики до достижений в области хореографии). А ведь «Человек года», его приз «Прометей-престиж» и являются инстинктивной (и далеко не слишком успешной) попыткой преодолеть запрограммированное властью и «профессиональными украинцами» сведение Шевченковской премии к этнографическому феномену. Да еще и государством контролируемому. Думаю, что ужасну кого-то, но негосударственная (надгосударственная, международная) Шевченковская премия и должна вручаться в обстановке, приближенной к лучшим (не американским, а все-таки европейским) образцам мировых шоу-постановок. Без пошлости, но и без страдальчества и комплексов извечной угнетенности.
Вот тогда-то возможными станут и действительно крупные денежные эквиваленты Шевченковской премии (не из кармана еще долго нищего государства), и престиж церемонии вручения премии, которая будет собирать всех, кто действительно стремится быть украинским бомондом, и отсутствие экзальтации на устах писателей, которых будут читать не потому, что так распорядилось государство, а потому, что они просто хорошо пишут (государство, правда, при этом создает условия, чтобы украинскую книгу было рентабельнее печатать в Киеве, чем в Москве).
Шевченко-престиж. Если мы хотим жить в действительно независимой (в том числе от собственных проходимцев и дураков) стране, это словосочетание должно стать привычным. Нормальным. Символическим, если хотите.