Не знаю, каждый ли год американцы празднуют день рождения крупнейшего своего поэта модернового времени Уолта Уитмена и сказал бы американский профессор о «импортируемой методологии» какого-то своего коллеги, например, из Англии, тоже изучающего размеры строф уитменовских стихов? Однако ни тот, ни другой не захотел бы обстригать бороду Уитмену, а о его гомосексуализме (или нет) спокойно подискутировал бы в каком-то из научных журналов. И научную этику не нарушили бы, и с уитменовской бороды не выпал бы ни один волос.
Другая страна, другие поэты, другие профессора.
Скажем, в одной из недавних публикаций в «Зеркале недели» львовский профессор Тарас Салыга довольно упрощенно пытается «развенчать» шевченковедение Григория Грабовича. Не оспаривая ни одного тезиса гарвардского профессора, просто извещает читателей, что, мол, Грабович только то и делает, что «разоблачает» Шевченко. А вот он, Тарас Салыга, стоит на страже с плащом, а может, с кирасой, дабы набросить на нагое тело гения, ведь, видите ли, гения нужно оберегать. Если бы это была аргументированная полемика с отстаиванием своих концепций, возможно, и не изумила бы меня такая профессорская методология, а то получается что-то не то...
А между тем к шевченковским дням в Украине наверняка появилась не одна сотня статей и не одна сотня вечеров состоялась в прохладных клубах, где Шевченко в который раз назван гением, отцом и пророком, над садком пролетять хрущі, а кохайтеся чорноброві, та не...
Страна, которая так уважает своих поэтов, как раз выползла из-под руин другой страны, большой и безграничной. Выползти-то она выползла, но шлейф, который назовем совком, словно дурной запах потянулся за ней в новейшую эпоху. И что ни делали отдельные ее жители с этим, перекрашивая даже скамейки в желто-синие цвета, но запах не улетучился.
А тут еще Европа и Америка — нет, особенно Америка — раздражала всех, кто хоть еще на крупицу оставил в себе способность мыслить. Ну, Америка еще сама по себе вроде бы и ничего, но вот украинцы из Америки, сиречь диаспора, те уже достали сполна: придумали какую-то нью-йоркскую группу, объявили Нью-Йорк центром мира, начали (вы только представьте себе) прочитывать Шевченко в качестве мифотворца, т.е. посягнули на святое.
Например, в Польше ситуация в отношениях с эмиграцией несколько иная. Наверное, тоже не идеальная, но польская эмиграция была всегда, еще с ХІХ века, важной составляющей политической и интеллектуальной мысли, эмиграция всегда имела влияние. Последний во времени крупный польский эмигрант Ежи Гедройц и его журнал «Культура» по праву считаются архитекторами новой теории и практики Центральной и Восточной Европы, и вполне оправданно «Культура» считалась парижской, ведь под Парижем была усадьба ее редакции.
А вот иные времена. Грабович основывает «Критику», взяв за образец не только The New York Review of Books, но и ту же парижскую «Культуру» с четкими стандартами и идеологическими установками. Тем не менее в современной Украине зачастую слышно мнение, что это проамериканское издание, а следовательно, не наше. Коварная американизация распространяется. Разве стоит обращать внимание на русификацию или сепаратистские устремления некоторых восточных областей, на коррумпированность как идентификацию новейшей власти? На проблемы с культурой, ее никчемный бюджет, фактически анемичный кинематограф с неосуществимыми мечтами об «Оскаре».
Антиамериканские настроения уже характерны не только для пенсионеров союзного значения, готовых грудью защищать Севастополь, но и для людей образованных и культурных. А кто утверждает, что Америка идеальна? У определенной части украинского общества формируется антизападность как самоидентификация, а если все западное нам чуждо и вредно, то, очевидно, родное и желанное придет с Востока.
И тут борцы с Америкой солидаризируются и становятся плечом к плечу — и профессора, и шахтеры, и крестьяне, и рыбаки, «и бизнесмены, и врачи», одних не устраивает ее внешняя политика, других — ее благосостояние, еще кого-то — литературоведческие методологии, еще кого-то — культура, которую удалось сохранить украинской диаспоре, ведь она вроде бы и украинская, но с примесями Америки, а значит, опять-таки не совсем наша.
Проживая в Америке уже почти восемь лет, я бы, честно говоря, не решился сгоряча обвинять ее во всех грехах, ведь знаю только ее небольшой сегмент, хотя бывал в разных городах, встречал разных людей, выступал перед различной аудиторией. Единственное, что для меня является аксиомой, когда говорим об Америке, это то, что она слишком разная и отнюдь не голливудская. Это живая страна со своими проблемами и предпочтениями.
Или, может, ошибался Шевченко, слагая
...коли
Ми діждемося Вашингтона
З новим і праведним законом?
А діждемось-таки колись.
Тут Пророк явно переборщил, скажут антиамериканисты и антиглобалисты. И совсем не то он думал, что мы думаем, и не того Вашингтона он имел в виду...
Пока украинская культура в сознании общественности не будет единым целым, не будет она полной. Наверное, и об этой полноте/неполноте писал Дмитрий Чижевский, тоже из диаспоры. И «хитрый малоросс» Архипенко, и целая плеяда украинских модерновых деятелей искусства во главе с Юрием Соловием, и литературоведы Физер, Рубчак, Грабович, Онишкевич, и театральные деятели Йосип Гирняк и Вирляна Ткач, и поэты нью-йоркской группы, и англоязычные писатели украинского происхождения Аскольд Мельничук, Дзвиння Орловская, Ирэна Забытко, Александр Мотыль, и украиноязычные писатели Владимир Диброва, Марко Роберт Стех, Оксана Луцишина, Олесь Бережный — это часть украинской культуры . Хотя кому-то, конечно, удобнее — «свалили и хрен с ними».
Утешаю себя мыслью, что этот вялый неонароднический антиамериканизм вкупе со всеми измами и комплексами, который странно сочетает разносторонние идеологические и эстетичные слои в Украине, не так агрессивен.
Для чего Шевченко, словно флюгер, разворачивают в разные стороны интеллектуалы и примкнувшие к ним, почему он разделен на «гарвардского» и исконно «украинского»? И почему коварная американизация не дает кому-то покоя?
Может, потому, что вскрывает наши, украинские, пороки, а мы так не хотим с ними распрощаться...