В среду украинские кинематографисты проводили в последний путь Евгения Загданского - человека, имя которого еще так недавно было символом знаменитого «Киевнаучфильма».
Нынешнему поколению трудно представить себе, чем было научно-популярное кино для людей, которым судьба выделила для жизни 60-70-е годы - отрезок времени малоприспособленный для существования нормального «хомо сапиенса» на территории бывшего Союза. В силу разных обстоятельств «Киевнаучфильм» у нас стал явлением того же масштаба, что «Таганка» в Москве, «киргизская школа документального кино» во Фрунзе, «Уральский следопыт» в Свердловске. Все это были островки жизни среди кладбищенской тишины тогдашнего искусства.
После хрущевской «оттепели» в обществе проснулась надежда, что жить можно по-иному, что все страшное вот-вот слетит, как «с белых яблонь дым», - стоит лишь приложить немного ума и энергии. Романтик Загданский ко всему еще верил, что люди в своей основе прекрасны, а все наши беды - от неведения. Стоит лишь научить человечество правильным поступкам, и мир счастья и благоденствия возникнет вокруг нас.
Надо ли говорить о том, какой простор для реализации этой идеи открылся перед ним, когда он стал главным редактором студии «Киевнаучфильм». Он сразу же начал создавать «мозговой центр» для штурма невиданных высот в кинематографе. Евгений Петрович любил высокие слова и не стеснялся их. С его легкой руки на провинциальной студии, занимавшейся до того выпуском заказных и учебных фильмов, в ходу появились новые понятия - «мозговой штурм», «сверхзадача», «социальное ожидание». Потом отсюда они перекочевали на другие студии. Вошли в обиход киевской интеллигенции.
Нелегкое это было время. На студии им.Довженко, еще недавно так быстро и блистательно возродившейся из пепла, безжалостно закручивали гайки. «Укркинохронику», заявившую о себе рядом выдающихся фильмов, власти постоянно держали под двойным прицелом.
Студия была молода, смела, отчаянна. Прорыв шел по всем направлениям. Чего стоила лишь одна серия фильмов о животных! С ними украинские кинематографисты сразу завоевали призы на всех тогдашних фестивалях и у нас, и за рубежом. Быстро окрепла группа операторов, режиссеров, которые специализировались в этом виде кино. В условиях бурно развивающегося телевидения студия имела все шансы занять свое место в мировом коммерческом кинематографе. Отчеты о постоянных продажах за рубежом фильмов этого жанра свидетельствовали о том, что студийная продукция прекрасно покупается на мировом рынке.
Украинская мультипликация также развилась под крылом «Киевнаучфильма», подтвердив не особенно очевидный в то время факт - в тогдашнем кино не было жанра, в котором студия не завоевала бы себе достойного места.
Не знаю, сколько мог бы существовать этот странный островок независимости в океане тогдашнего всеобщего конформизма. Не исключаю, что дни студии в любом случае были сочтены. Приближению развязки содействовала и ее уникальная популярность. Сначала фильмы студии оценили те, кто ждал в обществе перемен. Своими восторгами они привлекли внимание тех, кто этим переменам всячески препятствовал. Вот с этого момента положение на студии начало медленно, но уверенно меняться.
Загданский остро переживал закат выпестованного им дела. Переживал, но вынужден был отдавать места в студийном портфеле на всю эту партийную галиматью. Если бы студия могла тогда развить столь блистательно начатые направления, сейчас у нее попросту не было бы проблем ни с заказами, ни со сбытом продукции. Но что гадать - портфель студии заполнила серость. Загданский понимал лучше других, что это начало конца...
Это был благородный человек высокой мечты, которая, как известно, никогда не сбывается. Он не требовал взаимности, упорно служил своей своенравной даме. И это, наверное, единственная ценность, которая нетленной достанется следующим поколениям.