Недавно вышла книга Ефима Маневича «Традиция ненависти». Публикации этого автора вызывают у меня доброе чувство: от них обычно веет спокойствием, добротой, мудростью, и, главное, нет в них того, что так часто видишь у очень многих наших пишущих иммигрантов: фанаберии, показной учености, стремления представить читателю (перефразирую известное высказывание) не явление как таковое, а «себя в явлении».
В книге содержится большой фактический материал, библиография насчитывает более ста источников, но самое главное - то, что автор, говоря, казалось бы, об общеизвестных проблемах, заставляет читателя совершенно по-иному взглянуть на окружающий его мир. И это доставляет истинное удовлетворение.
Однако я не собираюсь писать отзыв или рецензию. Свою задачу вижу в ином: опровергнуть те положения, высказанные Ефимом Маневичем, которые мне кажутся неверными, а иногда и ошибочными.
Вкратце - вот они: антисемитизм полезен (в чем-то); бороться с ним бесполезно (пожалуй); все антисемиты - или больные, или циники (однозначно); евреи - вообще не нация (вероятнее всего). Таков дух утверждений.
Как же все это выглядит в контексте?
Утверждение первое: «Юдофобство оказалось непопулярным среди большинства русского народа» (речь идет о нашем времени - о 90-х годах). В качестве аргумента указывается на то обстоятельство, что организация «Память» получила на выборах только около 7 тысяч голосов, и, судя по опросу, только от 2 до 7 процентов голосовавших считают, что ответственность за переживаемые сейчас Россией трудности лежит на евреях.
Аргумент не очень убедителен. Во-первых, 7 процентов - это, как-никак, около 5 миллионов человек. Пять миллионов антисемитов! «Память» получила 7 тысяч голосов, а ЛДПР (Жириновский), выражающая точку зрения тех же, по сути, фашистов («тех же щей, да пожиже влей») - около 25 проц., то есть почти 16 миллионов человек. Наверное, не все из этих 16 миллионов антисемиты и фашисты, но смело можно утверждать, что добрая половина из них являються таковыми. Что же этого мало? Это - «непопулярность»?
Если бы мы провели социологическое исследование, поставив другой (один-единственный!) вопрос перед русскими: «Любите ли вы евреев?», - думаю, что тогда мы получили бы еще более ужасающую статистику: склонен полагать, что больше половины опрошенных скажут: «Нет!». Косвенным подтверждением этого могут служить данные Всероссийского центра по изучению общественного мнения (опрос проводился в 1994 году):
россияне,
не желающие иметь евреев соседями, - 24 проц.;
не желающие иметь еврея в своей родне, - 29 проц.;
не желающие иметь еврейку в своей родне, - 20 проц.;
желающие видеть евреев только в изоляции, в Еврейской автономией области (вот вам и гетто!), - 17 проц.
Учитывая, что каждый процент - это приблизительно миллион респондентов, - налицо десятки миллионов антисемитов. Вот вам и «отсутствие популярности» фашистов и антисемитов!
Может быть, Ефим Маневич имел в виду не статистическую, а какую-то иную непопулярность?
Утверждение второе: «Хотя юдофобия по своей сущности - явление иррациональное, все же должна существовать непосредственная причина, побудительный стимул этой ненависти».
Не понимаю. Если антисемитизм иррационален, то есть он не может быть логически объяснен, поиск «причины» вообще теряет смысл. А если все же существует реальная причина, то в чем же тогда выражается «иррационализм»?
Утверждение третье: «Евреи, серьезно задумывающиеся о причинах и истоках юдофобии, понимают бесполезность борьбы с ней».
Следовательно, все, кто не согласен с этой точкой зрения, просто «не продумали» суть проблемы? Оставляя пока без внимания этическую сторону, полагаю, что признание бесполезности борьбы с антисемитизмом может привести практически к отказу от любых действий, направленных против него?
Но это, боюсь, ставит под угрозу само существование еврейской нации. Толстовское «непротивление злу насилием» пока что не должно подходить евреям.
Утверждение четвертое: «Юдофобия оказывается в значительной степени полезной для евреев, препятствуя их ассимиляции и закаляя еврейский характер в повседневной борьбе».
Знакомая мысль. Действительно, человек закаляется в борьбе. Но даже самая хорошая идея, самая прекрасная мысль превращается в свою противоположность, если ее фетишизировать, абсолютизировать: ведь юдофобия не только закаляет евреев, препятствует ассимиляции, но и ведет к физическому и духовному уничтожению нации. С другой стороны, юдофобия как раз может, вопреки мнению Е.Маневича, ускорять ассимиляцию определенной части евреев, стремящихся в этих условиях «стать такими, как все». Во всяком случае, идея «полезности» юдофобии - не для меня. Думаю, что меня поддержат очень многие.
Утверждение пятое: «Юдофобов можно разделить на две категории: психически больные и циники, использующие ненависть к евреям в политических или социальных целях».
Во-первых, в таком контексте политическая цель - это тоже цель социальная, то бишь общественная. Во-вторых, такой взгляд, мне кажется чрезмерно упрощенным.
Дело в том, что само по себе наличие тех или иных «маний» или «фобий» в политике, в социальной сфере - далеко не всегда подтверждение психического заболевания. Маниями всевозможного рода страдают миллионы. Мании, фобии - вообще настолько распространенное явление, что многие их формы врачи даже лечить подчас считают излишним: фобии очень часто имеют функциональное начало, сплошь и рядом - это вообще норма, тем более в наш стрессовый век. Число же действительно больных, страдающих более глубокими, органическими нарушениями психики, при всей их распространенности, ничтожно по сравнению с числом тех же антисемитов.
Подавляющее большинство антисемитов - абсолютно нормальные люди, что, кстати, еще и усиливает трагизм положения евреев. Да, некоторые антисемиты (Гоголь, Достоевский, Сталин) были психически больными людьми, но это никак не аргумент в пользу того, что антисемитизм - черта людей, психически ненормальных. Ведь даже «маньяк Гитлер» - это из области пропагандистской советской терминологии 40-х годов, и не более того.
Антисемитам отнюдь не в силу их ненормальности «везде мерещится еврейский заговор». Это - и фетишизация идеи, и психология толпы, и индивидуальные комплексы. Все это не так просто...
Теперь - о циниках, использующих ненависть к евреям в своих целях. Ну, это же обычная для всего живого вещь - использовать что-то в собственных интересах (если так трактовать понятие «циник»). И это вовсе не прерогатива одних лишь антисемитов. Думаю, что в нашем больном мире, к сожалению, практически все циники. Но кроме антисемитов, которые психически больны, и антисемитов-циников, в мире есть антисемиты иного рода - люди, исповедующие расовое неприятие евреев и ненависть к ним, неприятие религиозное, психологическое и так далее.
Сделав предметом одной из своих глав проблему еврейской идентификации, Ефим Маневич прямо ставит вопрос: «Кого же считать евреем». Идентифицировать - означает «установить совпадение», то есть наличие чего-то общего. Однако установить совпадение, найти общее - это еще не значит ответить на вопрос, кого называть евреем. Это разные вещи. Установление совпадений - несравненно более узкая проблема, чем отыскание ответа на поставленный автором вопрос. Поэтому сама, если можно так выразится, методология идентификации носит у Е.Маневича несколько ограниченный характер. Проблема идентификации евреев не может быть сведена к поиску какой-то одной наиболее характерной черты.
Далее - утверждение шестое: «Еврей - это человек иудейского вероисповедания и только», - пишет Е.Маневич, основываясь на том критерии, который, по его мнению, «выдержал всесторонний экзамен временем».
Что же, значит, около грех миллионов человек, называвших себя евреями и проживавших в бывшем Советском Союзе, не были евреями, поскольку они не исповедывали иудаизм? А кем же они были? А те почти три миллиона в Израиле, что сейчас не исповедуют иудаизм? Их, конечно, можно назвать израильтянами, но в настоящее время, это не национальность, а гражданство. А кто они по национальности? А к какой национальности принадлежат вообще 8-9 миллионов нерелигиозных евреев по всему миру?
Русский, порвавший с христианством (православием), остается русским, а еврей, не исповедующий иудаизм, уже не еврей?
«Человека, порвавшего с иудаизмом, неправильно называть евреем», - настаивает Е. Маневич. Он ссылается при этом на С. Дубнова, считавшего, что, когда еврей «формально переходит в христианство, он совершенно уходит от еврейской национальности». Я же пола-гаю, что еврей, перешедший в христианство, остается евреем по национальности, меняя только вероисповедание. Таких в старой России называли «крещеными евреями» - но евреями!
Путаница исторически произошла потому, что «русский» и «православный» - разные понятия, а «еврей» и «исповедующий иудаизм» веками и тысячелетиями означало по сути одно и то же. Раньше сколько было евреев, столько было и исповедующих иудаизм (не будем говорить о единицах, по тем или иным причинам порвавших с религией предков).
Критерий отнесения человека к евреям 2000 (да еще даже и 100) лет назад был один: религия; теперь же, думаю, должны быть, иные критерии. И это естественно. Разве можно совершенно игнорировать время, исторический процесс? Сейчас былое понятие «еврей» не может уже вместить все те изменения, которые произошли в мире. Втиснуть в прокрустово ложе ставшего уже взрослым ребенка - значит искалечить его.
Национальность не может зависеть от образа жизни (кочующие цыгане, курды), места проживания (французы - значит только во Франции), языка (а кто же говорящий по-английски норвежец?), рода деятельности (не только евреи занимались ростовщичеством в средние века), вероисповедания (турок-христианин - и турок-мусульманин), внешности и так далее, и произвольно ее нельзя изменить. Советским евреям их национальность досталась, вероятно не «по той простой причине, что их бабушки когда-то, много лет назад ходили в синагогу», а потому, что они были детьми родителей-евреев.
Ну, а кто же метисы, квартероны (те, кто рождены от смешаных браков)? Естественно, они обладают национальностью одного из родителей. Не может же человек, рожденный от немки и итальянца, стать китайцем? И здесь прерогатива переходит к государству и его законам, под сенью которых живет данный человек, или к религиозной общине, имеющей на то праве). Хочешь не хочешь, но мы еще живем в цивилизованном обществе.
Вообще вопрос, кого считать евреем (русским, монголом, узбеком и так далее), во многом носит риторический, условный характер, ибо все зависит от критериев, уровня отсчета, наконец, смысла, который люди вкладывают в понятие «национальность». У верующих - один взгляд, у атеистов - другой, у государства может быть третий, у философов, психологов, врачей - свой...
Ведет Е. Маневич разговор и о еврейской нации, начиная с определения этого понятия по словарю Уэбстера (другие источники дают подобные же определения): «Нация - стабильная, исторически сложившаяся общность людей с общей территорией, экономической жизнью, особой культурой и языком». И вот - утверждение седьмое: он говорит сразу, что - увы! - евреи не имеют ни общей территории,» проживая на пяти континентах, ни общего языка, разговаривая на иврите, идише, ладино, языках стран проживания, ни общей экономической жизни, ни общей культуры (что общего, например, между евреем-хасидом Нью-Йорка, Профессором-атеистом из Москвы и евреем - сельским жителем из Эфиопии?), а потому еврееи-де - не нация.
Однако можно ли приложить определение Уэбстера к нашим дням?
Вот ведь, например, в Швейцарии нет единого языка (государственных языков там три: французский, немецкий, итальянский), но народ этой страны все считают нацией. «Средний» голландец, француз, швед, немец говорит на двух-трех языках (кто на каких), но каждый из них принадлежит своей нации. Индийцы проживают на всех пяти континентах (более 50 млн. - вне Индии!), но всех их считают представителями своей нации: и тех, кто живет в Индии, и тех, кто вне ее. Итальянцев в Нью-Йорке больше, чем в Риме. У каждого из народов западноевропейских стран нет особой культуры (имеющиеся различия в традициях не носят определяющего характера): особенности их культуры постепенно отступали в прошлое, и сегодня их культура практически одинакова. Но каждый из этих народов является нацией. Какая общая «экономическая жизнь» у канадского, австралийского и, допустим, харьковского украинца? Никакой! Но они - часть своей нации.
Сейчас, когда десятки миллионов людей живут не на своей исторической родине, говорят на языках тех стран, куда они - или их родители - иммигрировали, участвуя в экономической жизни этих стран, приобщаясь к «чужой» культуре (при этом сохраняя, хотя бы отчасти, свою), подчас даже исповедуя то христианство, то буддизм, - о какой же «общности языка, территории» и так далее можно говорить?!
Раньше, когда нации только зарождались, создавались, крепли, когда их становление было связано со становлением государства (государственности!) как не только военной, но и политической, и экономической общности, когда развитие шло по горизонтали, а не по вертикали, - тогда, безусловно, определение словаря Уэбстера отвечало историческому моменту. Но сегодня?..
А что же с еврейской нацией? Действительно ли получается, что ее - увы! - нет? Еврейская нация находится в таком же, положении, как и все остальные, а посему все сказанное выше в отношении других наций верно и для нее. С той лишь разницей, что она сохранила свой духовный потенциал в гораздо большей степени, чем любая другая, ввиду своих особенностей и ситуации в странах проживания. Но даже если придерживаться формулировки Уэбстера, то еврейская нация существует, ибо у нее есть ныне своя территория (государство Израиль), есть свой язык (единый государственный) - иврит, и своя культура, кстати говоря, одна из самых древних культур человечества, давшая современному миру основные, фундаментальные, нравственные категории цивилизованного человеческого общества; наконец - своя экономическая жизнь.
Из всего сказанного напрашиваются три вывода:
Первый. Еврейская нация есть, она существует, живет и отнюдь не собирается покидать мировую арену.
Второй. Мы должны чаще пытаться переосмысливать наши взгляды на, казалось бы, кардинальные понятия.
Третий. В настоящее время старая (классическая) формулировка нации устарела, утратила свою силу, и напрашивается ее пересмотр.
Я лично думаю, что следует выделить, подчеркнуть два критерия при выводе новой формулировки понятия «нация»: энтогенез и энтопсихологию человека. Впрочем, я не утверждаю, что их должно быть только два.
В заключение хочу сказать: при всем своем несогласии с некоторыми положениями книги Ефима Маневича «Традиция ненависти» я самым настоятельным образом рекомендую широкому читателю самостоятельно отправиться в плавание по ее бурным, во многом спорным, но чрезвычайно интересным «волнам».