Среди нас всегда найдется определенное количество людей, которых вполне справедливо можно назвать антигероями своего времени. Герои нашего времени — это люди, родившиеся слишком рано, поэтому они с утроенной чуткостью реагируют на все несправедливости, заскорузлости и просто тупости своей эпохи, в большинстве своем страдают в одиночестве, так как не способны найти слова взаимопонимания со своими менее софистичными и тонкими современниками. Они гибнут в трагикомической борьбе с ветряными мельницами прошлого, значение которой станет понятным только грядущим поколениям.
Если такие герои рождаются еще и с неким литературным талантом, эта необустроенность в мире становится для них невероятным стимулом и источником вдохновения, поэтому чаще всего они оставляют после себя настоящие литературные шедевры, которые становятся бестселлерами лишь после их смерти. Что же касается антигероев, то это люди, имевшие счастье или же несчастье родиться именно в наиболее соответствующее им время. Они с невероятным восторгом и самозабвением окунаются в прекрасный и испепеляющий водоворот своей эпохи, словно попадают под действие чрезвычайно сильного галлюциногенного наркотика с ежедневно увеличивающейся толерантностью. Еще лучше, если сама эпоха до неприличия переполнена наркотиками и наркотическим опьянением, когда опьянение антигероя эпохой и упоенность эпохи наркотиками сплетаются в единое целое. Можно только представить всю глубину их отчаяния, когда эпоха их неистовства вдруг неожиданно развеивается, как обманчивый мираж в Калифорнийской пустыне, и вакхическое опьянение превращается в тяжкое похмелье.
Гантера Стоктона Томсона, весть о самоубийстве которого молнией облетела всю небезразличную окололитературную среду нашей планеты, также настиг счастливый фатум принадлежать к избранной когорте антигероев. Он родился 18 июля 1937 года в Луисвилле, штат Кентукки, на американском среднем западе. Юность Гантера пришлась на послевоенные пятидесятые, по американской традиции получившие название молчаливых. Это было время президенства Эйзенхауэра — успешного армейского генерала, сделавшего карьеру во время Второй мировой войны, и сенатора Джозефа МакКарти с его «охотой на ведьм», имеется в виду параноидальный поиск настоящих (хотя в большинстве случаев и выдуманных) коммунистических агентов. Быть хорошим американцем в это время означало беспринципный конформизм, серую рутину карьерного роста и безоговорочную поддержку полосато-звездной команды в геополитических ядерных гонках. Думаю, излишне говорить, что такой верноподданнический дух мало привлекал Гантера, молодого и амбициозного журналиста, перебравшегося на Западное побережье, поближе к новой культуре коммерческого Голливуда и неонового Лас-Вегаса.
Но, по иронии судьбы, именно в неприветливую эпоху МакКарти сначала в яслях и детсадах, а потом в многотысячных общеобразовательных школах по всей Америке подрастало новое поколение, ставшее жертвой невероятного демографического взрыва первых послевоенных лет и имевшее твердое намерение превратить в жертву своей неугомонной юной энергии сами устои еще довольно традиционалистской, целомудренно пуританской Америки отцов-основателей. В 1961 году на выборах президента победил энергичный демократ Джон Ф. Кеннеди. Для Гантера Томсона, как и для миллионов его немного бейби-бумеров, начинался самый захватывающий этап их жизни, их belle epoch. Американские шестидесятые и миф шестидесятых настолько сплелись в единый неразделимый клубок, что утверждать что-то наверняка об этом десятилетии — значит, сознательно обманывать и себя, и других. Это эпоха-сон, сотканная из пацифистских маршей против войны во Вьетнаме, разнузданной сексуальности вудстокского фестиваля, марихуаны и LSD, индианско-буддийской романтики хиппи и рождения новой поп-культуры с ее технократизмом, новым благосостоянием и автомобильным сумасшествием. В 1972 году в только что опубликованном романе «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» Гантер Томсон с мучительной ностальгией будет вспоминать это время:
«Не было смысла бороться — с нашей стороны или с их. Нас охватило неудержимое движение. Мы покорили гребень высокой и прекрасной волны. Поэтому сейчас, спустя пять неполных лет, все еще можно взобраться на отвесный холм в Лас-Вегасе и посмотреть на Запад. И если у вас правильный взгляд, вы почти сумеете рассмотреть ту самую высокую линию, то место, где волна наконец остановилась и покатилась назад».
Эта книга, с подзаголовком «Кровожадное странствие в сердце американской мечты», рассказывает о поездке двух переросших infant terrible шестидесятых на федеральную конференцию по борьбе с наркотиками, которые еще перед отъездом упаковали багажник арендованного автомобиля всеми мыслимыми и немыслимыми наркотическими веществами. Их путешествие похоже на сплошные грезы в сентиментальном порыве отыскать свой потерянный рай. Стоит, однако, предостеречь, что «Страх и ненависть» только при невообразимо поверхностном прочтении может показаться прославлением незаконных веществ и антисоциального поведения. В действительности же это книга об Америке, которой она стала, и о попытках личности отыскать хоть какой-то смысл среди безумного неонового мира, который даже сверхмощную галлюцинацию превращает в нечто по-домашнему уютное, личностное и преисполненное смысла. Недаром же все действие происходит в Лас-Вегасе — действительно бутафорском сердце американской культуры. Кто здесь бывал, тот знает. Это эфемерный город-сказка, построенный в пустыне на территории индианской резервации, в кичевых, маньеристических казино которого объединились две самые типичные особенности постмодерной Америки — инфантильная веселость Диснейленда и легкие деньги глобализированной Уолл-стрит.
В 1998 году по этому роману сняли художественный фильм с Джоном Деппом в главной роли, действие которого сопровождает оригинальный текст Томсона. Сохранилась его фотография в Лас-Вегасе 1971 года, послужившая образцом для создания образа главного персонажа. Именно этим объясняется довольно неожиданная для сторонников и фанов Деппа лысина и смешная одежда. Несмотря на культовый статус «Страха и ненависти», Гантер Томсон не пошел по пути Стивена Кинга и других именитых писателей, так и оставшись автором одного романа. Другое его раннее произведение «Дневники под ром», написанное еще в 1959 году, увидело свет только в 1998 году, чтобы удовлетворить подогретые потребительские аппетиты. Его экранизацию планируют осуществить в ближайшее время.
Другой ипостасью Томсона и реальным средством заработка стала работа журналиста в нескольких известных изданиях (в том числе в журнале Rolling Stone magazine), принесшая ему также немалую популярность. Ведь он перестал бы быть самим собой, если бы не перевернул общепринятое представление о том, какой должна быть репортерская работа. Гантер окрестил свой стиль «гонзо-журнализм», используя в своих статьях оригинальную оптику, наполняя их личностными эмоциональными оттенками и не слишком обременяя себя излишней вежливостью официальной и довольно лицемерной, по его мнению, политкорректности. Книга очерков «Страх и ненависть: по следам президентских выборов ’72-го» стала безоговорочным шедевром «гонзо-журнализма» и библией неконвенционного репортерства. Умение выбирать выражения в угоду политикам и редакторам никогда не относилось к сильным его сторонам. Написав о кандидате Никсоне, который позднее все-таки стал президентом Соединенных Штатов, Гантер с присущей ему бравурной резкостью спрашивал: «Господи, и когда этому, наконец, будет положен конец? Как низко нужно прогнуться в этой стране, чтобы стать президентом?» Отличился он также и материалом, который использовал для своих статей. Некоторые из них были написаны едва ли не на туалетной бумаге и других клочках сомнительного происхождения. Сейчас они выставлены в музее.
В последние годы Томсон жил вместе со своей семьей в Аспени, штат Колорадо, ведя нелюдимую, спокойную жизнь, иногда он писал в одно интернет-издание. На момент смерти ему было 67 лет. Можно, конечно, печалиться по поводу того, что такой неординарный человек покинул наш мир, ведь без него он потерял значительную часть своей пестроты и глубины. Но хорошо, что у великих мира сего, что бы это величие ни означало, еще есть силы отправляться к звездам по собственному желанию, не ожидая официального приглашения свыше.
В завершение остается добавить, что столь преждевременная потеря, надеюсь, обратит внимание наших издательств на такие культовые фигуры, как Гантер Томсон, и мы будем иметь возможность насладиться его поэтическим странствием в сердце американской мечты на украинском языке. Кто знает, возможно, она не так уж и далека от своей заокеанской сестры — мечты украинской. А пока что остается довольствоваться российскими переводами на раскладках Петровки или искать потерявшиеся оригинальные экземпляры по разным американским библиотекам и книжным секонд-хэндам.