Все шестеро печально стояли у наших ног - маленькие, как дети, и неподвижно мертвые. Мы сделали несколько шагов им навстречу и поняли, что совершили ошибку. Потому что, оказавшись совсем рядышком, внезапно ощутили жутковатое чувство здоровых и сильных среди изуродованных и беспомощных. Полуфабрикат не предназначался для случайного, праздного ока. Подальше от людского глаза и вынесли бюсты сюда, на пустырь, к наполовину перевернутому и, наверное, навсегда здесь оставленному прицепу с мусором, к насквозь проржавевшим, отжившим свой век машинам и подъемным механизмам. Если бы не бурьяны, не чертополох по пояс, то пустырь можно было бы принять за какое-то модерное кладбище, где на зеленой лужайке каменные надгробья напоминают живым о мертвых.
Придавленный вечерними сумерками и с самого утра зарядившей холодной противной изморосью день торопился уйти в небытие, подгоняя заканчивать фотосъемку. Что-то кладбищенско-тяжелое навалилось на нас и, кажется, не собиралось покидать среди этих памятников, слава Богу, ныне здравствующим украинским космонавтам.
А ведь они должны были вызывать совсем другое настроение - настроение вечного праздника - шесть бюстов, выстроившись в ряд на центральной аллее возле кинотеатра «Дружба». (Хоть, по-нашему, это беззаботно-веселое ощущение бесконечных побед справедливее было бы подкорректировать, добавив к шестерым еще и тех, кто были однокашниками космонавтов, но космонавтами так и не стали. Потому что в летные дни, такая уж это учеба, случалось отказывали в самолетах двигатели - и пилоты, спасая город и его жителей, не пользовались парашютами, а, насколько было возможно, уходили подальше, врезались в землю гулким эхом. Черниговчане помнят эти взрывы. Вон там, отсюда - от чертополоха и пустыря - если по прямой, то километрах в трех-четырех, не больше, покоятся они на обсаженном красивыми деревьями кладбище. Кто посмеет сказать, что их подвиг не соизмерим со всеми другими подвигами, цена которым - жизнь? И разве не достоин он памяти на центральной аллее возле кинотеатра «Дружба»?
Кажется, совсем недавно из всех репродукторов (ах, как же любили развешивать их звучные, во всю глотку, колокола чуть ли не на каждом столбе) гремело - «на пыльных тропинках далеких планет», «опустела без тебя земля», «главное, ребята, - сердцем не стареть», а мы радовались - от мала до велика - каждой победе космонавтов-земляков и еще одному их, выпускников черниговского училища летчиков, побывавших в заоблачных высях, приезду.
Мы радовались, а тот, кто развешивал колокола, получал, кроме радости, еще и поощрения, иногда повышение по службе за ладно проведенную встречу, вовремя расстеленную красную ковровую дорожку и толково сказанную речь: дескать, правильно держите руку, товарищи, на пульсе.
Где тот пульс и где, извините, товарищи, нужно теперь держать руку?
Вот и выбросили бронзовые лики за ненадобностью.
Вряд ли кто-нибудь помнит, кому первому из Черниговского городского Совета пришло в голову создать аллею героев космоса на проспекте возле кинотеатра «Дружба»: охочих хвастаться таким приоритетом чем дальше - тем меньше. А тогда идею начали воплощать в жизнь немедленно и денег в придуманную затею ухлопали - наше почтение. Изваяния заказывали в столице, в Киеве. Там и ваяли. Да так мастерски и талантливо, что находиться в компании созданных художниками образов нет сил: душа болит. В каждом облике отразилось нечто неземное: мудрость, покой и - знание. Понимаешь, что это наваждение и от него нужно бы поскорее избавиться, да вот - не выходит: это знание, непостижимым образом отраженное скульптором в выражении глаз, форме губ и еще необъяснимо чем, уводит далеко за горизонт тех лет, когда всех шестерых создавали, - в наше время, когда всех шестерых выбросили на свалку.
Как просто искать причину содеянного в нашем безденежье и бедности. И как отлегло бы от сердца, будь это так. Но бедность не лишает гордости и чувства собственного достоинства тех, у кого они есть, не лишает совести.
(Кстати ли не кстати, припомнилось, как в течение одной лишь ночи там же, в центре города, удалось неустановленным гражданам на одном из заводов демонтировать цех гальваники и вывезти все до нитки, все цветные металлы, которые, как оказалось, очень ценятся в прибалтийских странах. Вывезти в направлении, неизвестном всему семитысячному отряду черниговской милиции. Сколько аллей героев можно выстроить на отобранные у жуликов деньги?)
Шла бы речь только о средствах, необходимых для окончания работы с бюстами украинских космонавтов… Их, наверное, не так уж много и надо. Кто сейчас на многое рассчитывает? Пусть самые простенькие постаменты к готовым, отлитым в металле работам мастеров, пусть даже кирпичные, разве мы не понимаем, в какое время живем? Да для такого дела и шапку по кругу пустить не стыдно: люди добрые, земляки, не дайте пропасть памяти. Услыхали бы - и поделились. Вспомните, как во время войны и после ходили по вагонам безрукие, ковыляли по забитым вокзалам безногие, вспомните: «Дорогая, жена, я калека…» И давали им, кто что мог, конечно, всегда не лишнее. И здесь подали бы. Но тот, по чьим командам развешивали колокола-репродукторы, а на «пыльных тропинках» лихо расстилались ковровые дорожки, знает, что сейчас инициировать такое подвижничество опасно. Гляди - еще и по головке не погладят.
Вот и выбросили. Так спокойнее.
Главный инженер городского дорожного управления, приютившего бюсты космонавтов, долго расспрашивал нас, кто мы, откуда и зачем пришли. Когда сослались на то, что историю эту нам рассказал главный инженер городского управления капитального строительства Виктор Бугай, размяк и даже улыбнулся. Но потом еще долго сомневался, стоит ли называть свою фамилию, небезосновательно, как нам кажется, предполагая, что ничего хорошего предание гласности этой самой истории ему не сулит.
- Меня же и виноватым сделают.
Зная нравы Чернигова, мы не спорили и ни на чем не настаивали. Хватит с нас уволенных после наших статей в «Зеркале недели» главного врача Черниговской психоневрологической больницы Э.Лапинского, следователя черниговского городского отдела милиции П.Кожедуба…
Главный инженер разговорился сам.
Оказывается, они вместе с начальником городского дорожного управления в буквальном смысле слова спасали уже никому не нужные бюсты космонавтов. Поначалу (не пропадать же добру) сделали у себя аллею героев. В красивом месте выставили всех в ряд, посадили цветы, сделали клумбу, правда, без музыки и не с таким почетом, как это можно было сделать по главной улице с оркестром.
Аллея космонавтов при городском дорожном управлении просуществовала недолго: пришли какие-то люди, посмотрели и сказали, что тут ей, аллее, не место, потому что рядом - забор к забору - располагается милицейский собакарий (кинологический центр) и это саму идею, мол, дискредитирует и унижает. Сказали еще, что космонавтов нужно убрать подальше от неприятностей.
Они и убрали.
- Подались в военный лицей, расположенный в тех самых корпусах и казармах, что и бывшее военное училище летчиков, справедливо полагая, что именно здесь больше всего мечтателей: о восьмидесяти тысячах лье под водой, о человеке, который может стать амфибией, о полете на Луну и посадке на Марс. Военным воспитателям было предложено бесплатно, в дар, забрать бюсты героев: «Потомству в пример».
Что-то, однако, не легло на душу военным воспитателям, и те от дара отказались.
- Себе забирайте, - сказали они, хорошенько подумав.
Так и остались бронзовые космонавты в бурьяне и чертополохе среди сломанной и отжившей свой век, порыжевшей от времени и ненужности техники.
- Увидели бы себя украинские космонавты, - заметил кто-то вполголоса.
- Не приведи, Господь, - если не ошибаемся, эта фраза принадлежала нашему новому знакомому из городского дорожного управления.
…С улицы Пушкина в проулок, похоже, не имеющий названия, мы свернули нечаянно.
- Здесь милицейский собакарий, - позвал один из нас, рассматривая вывеску милицейского кинологического центра.
Хотелось поближе увидеть пушистых друзей правопорядка, но промахнулись воротами.
- Чего надо? - строго спросили нас в этих самых воротах.
- Посмотреть бы, - ответили мы первое, что пришло в голову.
- А, ну тогда вон туда, к списанным грузовикам. К нам многие ходят посмотреть.
Так мы и оказались в компании шестерых отлитых в металл украинских космонавтов. Когда уходили - нас сопровождал собачий визг. Потом он перешел в вой.