Виктор Болячевский |
Художник Виктор Болячевский возвращается в город своего детства — такой родной и незабываемый Киев, когда рисует этот город, когда вспоминает о своих далеких замечательных согражданах, когда спешит на работу в частную художественную академию «Виктория», которой руководит теперь в немецком городе Аугсбурге. Забыть этот мир, связанный с детством и юностью, — это значит предать что-то важное в своей жизни. Виктор Болячевский дорожит своими воспоминаниями, потому что они питают его душу, его художественный дар.
Вот они, такие знакомые имена его непоседливых маленьких друзей из послевоенного времени: Лева, Яша, Фрида, Дина, Саша, Витя, которого называли Гусь, Валерик по кличке Башмак. Да, все они были тогда полуголодные, плохо одетые, но веселые и отчаянные. Бабушка Башмака, например, шила из кусочков ткани так называемые карманы — что-то вроде сумок, и продавала их на еврейском базаре, а сам Валерик с вечно неправильной лесенкой постриженных вихров бегал знойным летом по базару с чайником ледяной воды и кричал: «Кому воды холодной?!» Это был их маленький бизнес, и на эти деньги они с бабушкой могли существовать. В тяжелое послевоенное сталинское время неповторимый киевский Подол жил своей жизнью. Возвратились из эвакуации евреи, горько оплакивая родных, погибших при оккупации Киева. Вся семья матери Виктора Болячевского погибла в Бабьем Яру. Родные не хотели верить, что в Германии в то время царил антисемитизм, считали это сталинской пропагандой и поплатились за это жизнями. С возвращением евреев вернулся незабываемый колорит, который они придавали многонациональному Подолу: особый тянущий мелодику акцент смеси украинского и русского языков, живой ум, ироничность, жизнерадостность, стремление достигнуть определенных высот в жизни. Антисемиты тесно уживались с евреями, потому что главным для того времени был коллективизм, без него выжить было невозможно. Одна из соседок, тетя Маруся, была верующей православной и ненавидела евреев, сама не зная за что. «А ведь Христос был евреем», — поведал ей как-то соседский мальчик Яша Лотовский. Тетя Маруся не поверила, с чем и пришла к батюшке, а когда тот подтвердил ей сказанное мальчиком, не захотела больше ходить в христианскую церковь. Все это, однако, не мешало ей обращаться за советом и помощью к семье Болячевских и общаться с другими евреями.
Яков Летовский |
Яша Лотовский, друг детства, живой черноглазый мальчик. Учился он на «отлично», и его папа с гордостью зачитывал соседям высокие оценки в его табеле. Он любил спорт и литературу и подавал большие надежды. Став взрослым, окончил Московский литературный институт имени Горького, писал замечательные вещи, но их не печатали, поэтому писал «в стол». Однажды в порыве отчаяния сдал все написанное в приемный пункт макулатуры, работы спасла жена, заставила пойти и вернуть все обратно. А в воздухе советского безнадежья уже витал дух перемен. В 90-х годах выходит книга Якова Лотовского «17 килограммов прозы», за рассказ «Гитлер» ему присудили победу на литературном конкурсе, объявленном радиоканалом «Немецкая волна», позже он эмигрирует в Америку, где его произведения продолжают печатать. Виктор Боляческий написал портрет друга и талантливого человека, где он запечатлен могучим и мудрым, словно Моисей.
Виктор Болячевский любил бродить по Киеву, делал зарисовки, и вдруг стал замечать, что исчезает такой дорогой ему мир — мир послевоенного города.
— У меня в моих картинах — везде кусочки моей жизни, они с чем-то связаны, они не впустую написаны, — говорит художник. — Когда я увидел, что расчищаются какие-то уголки, сносятся постройки, Киев обновляется, я понял, что вместе со старыми домами пропадает колорит города, его особенности. В начале шестидесятых я стал рисовать старый уходящий Киев.
Я сохранил то, что считал необходимым. У меня есть, например, изображения Золотых ворот Киева не тех, какими они стали сегодня. А какими они были в те годы. И многое другое. Возможно, в чьих-то глазах я выглядел сентименталистом, «оплакивая» ветхие строения. Но я знал, что мой Киев тоже будет кому-нибудь нужен. А ведь в Германии такой проблемы не существует. Немцы бережно хранят все, что связано с прошлым своих городов, и не спешат с ним расставаться. Напротив, они с любовью реставрируют старые дома, понимая, что старый город — это изюминка соседствующего с ним нового. Так или иначе, но и в Украине тогда стали уделять внимание старому Киеву. Когда у меня накопилось значительное количество работ, я сделал свою первую выставку в Институте проблем материаловедения Академии наук Украины. Выставка называлась «Исчезающий Киев» и прошла с большим успехом. Потом неоднократно выставлял свои работы и каждый раз ощущал все возрастающий интерес к старому городу. Особенно мне были дороги оценки специалистов, например, таких, как известный киевовед, президент общества «Клио» Элеонора Рахлина.
Особенно Болячевский любит в Киеве соборную архитектуру, считая ее органичной, талантливой и неотъемлемой частью города. Со светлыми чувствами он писал красавицу Покровскую церковь. Помимо всего эта церковь неразрывно связана с именем замечательного священника отца Алексия (в миру Глаголева). Во время оккупации фашистами Киева сначала у себя дома, а потом, когда стало совсем опасно, в подвале церкви он прятал еврейскую семью. Многие соседи знали об этом, но отношение к этому священнослужителю было настолько искренне уважительное, что никто не донес оккупационным властям на него. Это был бесстрашный человек, не побоявшийся открыто противостоять фашистскому режиму. Так, в апреле 1942 года он единственный из священников в Киеве отказался выполнить приказ: отслужить в церкви в день рождения Гитлера молебен за его здоровье. В ответ его жестоко избили, а церковь закрыли. Нависла серьезная опасность над его семьей — женой и тремя детьми, — они вынуждены были скрываться — и все же выжили.
И на его персональной выставке в 2002 году ожили мотивы старых уголков Киева и Аугсбурга. Его творчество получило признание в этой стране, он член Союза художников ФРГ, профессор и руководитель частной художественной академии Viktoria, готовит молодых талантливых людей к поступлению в высшие учебные заведения Германии. Работает над иллюстрациями к произведениям Ф.Кафки, планирует трансформировать свою академию в международную — «Киев—Аугсбург», ведь талантливые люди должны взаимно обогащать культуру. А сегодня со знаниями и профессиональным опытом передает своим ученикам любовь и интерес к городским пейзажам, наполненным светлой грустью о прошлом.