Кадр из фильма А.Муратова «Провинциальный роман» |
Два месяца назад в Союзе кинематографистов Украины состоялась пресс-конференция, посвященная вынужденному уходу из министерского кресла долголетнего руководителя государственной киноотрасли Анны Чмиль. Страстные выступления в ее защиту едва ли не всех ведущих кинематографистов страны делу не помогли: нынче ее должность вакантна. Впрочем, не совсем так — куратором кинематографа сейчас является новоиспеченный заместитель министра культуры и искусств Тимофей Кохан. Вроде бы временно, так как основные его обязанности связаны со сферой международной деятельности.
Ну а пока суд да дело, несколько режиссеров, выступивших против Чмиль и выразивших свои чувства в письме правительству, решили, кажется, что они возведены в ранг то ли спасителей Отечества, то ли идеологов кино и грядущей его перестройки. Не знаю, что именно втолковывают они, блуждая минкультовскими кабинетами, но одна из любимых мыслей наверняка звучит как струна в тумане. Они ведь объявили Чмиль едва ли не «врагом народа»… Ведь под ее водительством производились фильмы, непонятные массам и даже отдельно взятым интеллектуалам. Защитников народа ничуть не шокирует то, что у них такое количество тошнотворных предшественников. Ведь это они совсем недавно обвиняли Андрея Тарковского в том, что тот «транжирит народные деньги» на какое-то свое «Зеркало». В том же обвинялись Борис Пастернак и Анна Ахматова: мол, пишут «темно и вяло» и так, что не поймешь сразу, с чем это кушать надобно. Ну и так далее — примеров за советскую историю накопилось несметное количество.
И вот уже в речах некоторых чиновников я слышу, что надо делать «нормальное» кино «для людей». Хватит, мол, наелись уже всей этой муратовщины (имеется в виду, конечно, Кира Муратова), ильенковщины… Или, как изысканно выражается один из «протестантов», режиссер Александр Муратов, «за сім років її (А.Чмиль. — С.Т.) керування українське кіно головним чином створювало сюрреалістичну маячню (вот как звучит в переводе на украинский известная формула «сумбур вместо музыки». — С.Т.), зрозумілу лише вузькому прошарку збочених естетів» («Політика і культура», 2003, № 30—31). Да, видать в младые лета Александр Игоревич штудировал труды товарища Жданова и постановления партии и правительства конца 40-х — начала 50-х: лексикончик оттуда. Особенно впечатляют эти «збочені естети» — ну надо же…
И вообще, караул, среди кинематографистов существовал заговор. Вокруг Чмиль «згуртувалась купка кінематографістів (еще один поклон товарищу Жданову. — С.Т.), які продукують цей збочений непотріб під маркою екстремального, авторського кіно. У такому ж сенсі виховується творча молодь. Але ж орієнтація всього національного кіномистецтва на зневагу до глядача є повним абсурдом, який прирікає кіногалузь бути вічною утриманкою держави. Бо як нема глядачів, то нема й їхніх грошей. До того ж — якщо держава за допомогою кіно не виховує народних мас, не впливає на них, то навіщо державі таке кіно?» (там же). Иными словами, государство должно вернуть себе функции надсмотрщика и жандарма-воспитателя, а кино — роль «важнейшего» в этом деле орудия «партии и правительства». Иначе начинают править всякие монстры и «збоченці», которым до фени высокие народные идеалы — им бы лишь нутро свое поганое явить миру, повыпендриваться за народные денежки.
И тут надо проявлять бдительность и бдительность. Вот же, чтобы «повністю дискредитувати українську національну тему, під керівництвом пані Чміль був знятий фільм «Молитва за гетьмана Мазепу», роздовбаний пресою всієї Європи» (там же). Таким, оказывается, был замысел, полыхает гневом режиссер. Получается, Юрий Ильенко специально сделал такое кино, чтобы «дискредитировать» все украинское. Ильенко, снявший (как оператор) «Тени забытых предков», поставивший «Родник для жаждущих», «Вечер на Ивана Купала», «Белую птицу с черной отметиной», «Лебединое озеро. Зона», фильмы, составившие славу отечественного кино, наверное, сдурел совсем и решил заложить мину под родимый кинематограф. Как ни относись к «Молитве…», но заподозрить в чем-то подобном Ильенко сложновато. Тут другое — стремление Муратова не церемониться в высказываниях: ату их, ату! Принцип известный: чем циничнее, наглее ложь, тем она доходчивей.
Да что там ненавистный Ильенко. Даже свою бывшую супругу, никогда и ни в какие времена не замеченную в склонности к компромиссам с властями, Муратов обвиняет в том, что она продалась за коврижки. «Хіба може, — пишет он о протестах против ухода Чмиль, — мати значення шалений галас осіб, пригодованих нею? Серед них була й Кіра Муратова, справді видатний митець, якій пані Чміль допомагала, щоб цим приховати всі інші неподобства». Выдающаяся, несгибаемая, а и та «прикормилась». Так ведь змея подколодная, Чмиль эта, кто уж тут устоит? «Вона хитро втягла (разом з Богданом Ступкою) до авантюри з «Мазепою» Віктора Ющенка і цим зробила його спільником» (там же). Бедолага Ющенко — не ведал, что творил. Забыл, забыл, что в Киеве каждая вторая женщина — ведьма…
Затем, продолжает Муратов, Верховная Рада воспылала праведным гневом и восстала против Чмиль… Так она купила и народных избранников: включила в план сценарий поэта-депутата Павла Мовчана, дала деньги на строительство Центра Леся Курбаса (его возглавляет жена еще одного влиятельного депутата, Леся Танюка) — и парламент пал. Ну, исполинша — двумя движениями отправила в нокдаун несколько сот мужиков. И совсем уж мерзко получилось с Союзом кинематографистов, чье руководство было куплено на корню.
Да-да, секретариат правления Союза тоже был «прикормлен». «Секретарі одержували держзамовлення і всілякі інші милості автоматично. Внаслідок цього пані Чміль й сама стала секретарем Спілки, що є вже повним абсурдом» (там же). Муратов не расшифровывает свое обвинение, что, согласитесь, делает его не чем иным, как клеветой. О каких «автоматических» госзаказах идет речь? Вячеслав Криштофович или Сергей Буковский (из прежнего секретариата), Михаил Беликов или Михаил Ильенко за последние годы сняли за государственный счет куда меньше фильмов самого Муратова (кого же тогда она прикармливала?). У других дела ничуть не лучше. Скажем, сценарии Владлена Кузнецова снимаются в Москве, а не в Киеве…
Может, речь об авторе этих строк? Так за семь последних лет по моим сценариям (за бюджетные деньги) сняты два короткометражных фильма (один из них, «Любовь небесная», получил главный приз российского фестиваля неигровых фильмов в Екатеринбурге), в обоих случаях Национальная кинематека обращалась с предложением о фильмах к режиссеру Юрию Терещенко, а уже тот ко мне… Слышал я, правда, что к «милостям» в мой адрес относится то, что Чмиль меня «посылала на все фестивали». Я и вправду довольно часто езжу на них, но пусть назовут хотя бы один, куда бы она меня «посылала» (куда — в Берлин, Висбаден, Москву, Кембридж, на «Крок»?). Вранье, циничное и беззастенчивое вранье. И еще — как это десяток секретарей мог избрать в секретариат же Чмиль? Каждый, кто знает механизм отбора и голосования в Союзе, согласится: Муратов и здесь блефует.
Однако на таком вот лживом, а то и клеветническом базисе строится критика состояния кинематографа. Не перекормился ли сам Александр Игоревич телевизионным «мылом»? Уж слишком схемка напоминает иные опусы… Одного человека (вместе с «кучкой» отщепенцев, далеких от народа) делают виноватым за все, что произошло с нашим кинематографом в последние годы. Речь не о том, что Чмиль была идеальным руководителем и что на ней нет никакой вины. Скажем, правдой является то, что утверждение сценариев нередко осуществлялось волюнтаристски… Но вот что интересно. Муратов, охотно называя неудачные, на его взгляд, сценарии и фильмы (характеристика которых, как правило, сводится к грубо-социологическому пересказу фабулы), старательно избегает упоминать своих подельников, соавторов письма «в верха». Ни слова о Николае Засееве — его, значит, «Черная рада» вполне замечательное произведение искусства? Критикуя, и во многом справедливо, состояние сценарного дела, он не вспоминает о том, что режиссер Николай Ильинский требовал запустить его в производство… без сценария. Да-да, именно так, на основании не очень внятного очерка-заявки, из которого никак нельзя было понять, какое кино предполагается снять. И кино ли вообще? Ибо последнее творение Ильинского под названием «Поиск истины» (фильм 3-й из мини-сериала «Тайны Киево-Печерской лавры») является не чем иным, как слайд-фильмом — статичные изображения сменяют друг дружку под аккомпанемент весьма скучной лекции с доказательствами существования Бога. Это сугубо заказная продукция, которую должно и заказывать соответствующее ведомство — в данном случае церковь. Причем здесь бюджетные деньги? И имеет ли право Ильинский, к тому же долгие годы возглавляющий одно из творческих объединений на киностудии имени Довженко, замечать только чужие недостатки и хотя бы в чем-то не попенять и в собственный адрес?
Неискренность — вот что поражает в вышеупомянутых текстах. И давняя советская привычка искать «врагов» под лавкой. Что говорить, состояние нашего кинематографа таково, что любая — но честная и откровенная! — критика, любая попытка найти выход из положения должны только приветствоваться. Честность в том, чтобы не валить на кого-то, а включать в поле критики и самого себя. Могу ли я, к примеру, чувствовать себя не виноватым, если все последние годы вхожу в состав руководства Союза, да к тому же активно подключался к работе департамента кинематографии Минкульта? Могу ли рассуждать как посторонний, ссылаясь при этом на козни «врагов» и всяческих «супостатов»? Нет, такого права я лишен. Единственное, на что я имею право, так это на протест против лжи и тиражирования благоглупостей. Ну не кормились секретари правления Союза из рук Чмиль, не в том их вина и беда. Мы виноваты в другом, гораздо более серьезном, — в том, что безучастно созерцали картину продолжающегося упадка кинематографа, лишь изредка оглашая тьму дикими и бессмысленными воплями. Что обвинять власть, если за все эти годы мы ни разу не смогли внятно изложить свое видение будущего кино, свои требования по его спасению. Даже выходя на рандеву (пусть и коллективное) с Президентом Украины, никто не смог выдавить из себя ничего, кроме улыбок и общих слов. А сколько раз обсуждалась гипотетическая встреча самых авторитетных украинских кинематографистов с руководством страны? Так и не собрались: Иваненко ненавидит Петренко, а Сидоренко с тем Иваненко даже посреди поля не присел бы рядышком… Союз потерял авторитет, к нему перестали прислушиваться, и не правительство в этом виновато, и не Чмиль даже, а мы сами.
Утеряно и уважение к национальному кино. Ударный проект «Молитва за гетмана Мазепу» имел слишком печальную участь и сильно подорвал веру в возможности национального кино трансформироваться во что-то современное и влиятельное. Лишь на какой-то миг показалось (увы, и мне тоже), что мы присутствуем при прорыве в светлое будущее. Уж очень этого хотелось — настолько, что сочинился мираж в пустыне…
Но повод ли это для того, чтобы остальные режиссеры получили индульгенцию, почувствовали себя не виноватыми? Разве не проваливалась с еще большим треском та же «Черная рада»? И что же — теперь 70-летний Засеев претендует на лавры возродителя украинской комедии и грозит запуститься с «Запорожцем за Дунаем». И вправду комедия, анекдот… Отчего же пушки Муратова молчат при этом? Возопил бы: что это, как это — суперпосредственность снова может получить деньги из худущего кинобюджета! Еще один протестант, Владимир Савельев, судя по всему, решил пойти другим путем и приобрести авторитет для родимого кино созданием сериала о… ныне действующем Президенте.
У старшего поколения наших кинематографистов есть одна потрясающая особенность: они чрезвычайно довольны собою. Тот же г-н Муратов, имеющий престранную — для кинорежиссера — привычку рецензировать в прессе работы своих коллег (причем в эдаком школьно-учительском дискурсе: краткий пересказ фабулы и выдача мгновенного резюме: «маячня», «огидний опус» и т.д.). Собою же Александр Игоревич доволен: классик — он и есть классик (у него в прошлом и вправду есть превосходные фильмы). Например, в статье «Де взяти сценарій для українського кіно?» («Україна молода», 26 червня 2003 р.) он, справедливо указав на то, что большинство режиссеров пишут сценарии, не имея для этого никаких профессиональных навыков, называет имена истинных умельцев: Александр Довженко, Сергей Герасимов, Василий Шукшин, Григорий Козинцев, Алексей Герман… «Не хочу хвалитися, — пишет Муратов, — але переконаний, що і мої сценарії у більшості досить досконалі. — Іноді, — святотатствует автор, — досконаліші за мою режисуру. Що поробиш — це від Бога».
Быть может, и так. Только отчего, к примеру, последний фильм Муратова «Провинциальный роман» («Провінціальний роман») так скучен и безжизнен? Помню, начиная смотреть его, порадовался: наконец-то материал современной украинской провинции… Однако все дальнейшее повергло в уныние. Плохие актеры (исключая Ганну Сумскую) — неорганичные, с натужной мимикой и жестикуляцией, не знающие, что делать в кадре. Длинные, манерные и слишком уж литературные (эти слова трудно произносить вслух, не насилуя себя) диалоги. Отсутствие атмосферы, в которой те же актеры смогли бы поймать искорки хоть какой-нибудь энергетики. Нет, извините, это не от Бога, тут какой-то другой источник. Хотя сценарии Муратову иногда и вправду удаются. Но ведь даже «Гамлет» можно загубить такой режиссурой…
Не поймите меня так, что я уж слишком «насыпался» — в отместку за критику — на несчастного Муратова. Однако человек, столь отважно и безапелляционно критикующий своих коллег, должен, наконец, услышать мнение и о своих работах. Однако не это главное. Главное состоит в том, что мы никак не сможем изменить ситуацию, если в нашей среде не состоится нравственная революция. Именно это я бы поставил на первое место. Два других важнейших условия — должна, наконец, состояться смена поколений (если и дальше будут снимать люди пенсионного возраста, те же Засеев с Муратовым, а молодым придется по-прежнему табунами уходить на телевидение, то гаплык всему) и капитальное техническое перевооружение киностудий. Последнее, кстати, напрямую связано со вторым: молодые не хотят работать на оборудовании, которое старше их по возрасту, у них другие представления о технике и технологиях. Присутствуя недавно на приемке эталонной копии фильма «Мамай» режиссера Олеся Санина и оператора Сергея Михальчука, я был просто сражен их познаниями в области новых технологий, владением языком завтрашнего дня. Удивительно ли, что картина прошла технологическое испытание «Оскаром»? Они и их ровесники не хотят работать по-ветхосоветски — ни с устаревшей техникой, ни с устаревшими представлениями о человеческом достоинстве.
Муратов и компания пытаются убедить нас, что все проще пареной репы: нажать на невидимую управленческую клавишу, сменить партитуру — вместо авторского пускай играются ноты популярного, массового кино. Что же они сами-то не показали до сих пор, как это делается? И пусть бы указали перстом примеры того, как совершались перемены подобным образом. В том-то и дело, что нигде и никак. Даже в основе голливудских фильмов 30-х годов лежит новая мораль, стремление общества очиститься. А итальянский неореализм — он родился в лоне муссолиниевской системы именно как средство совершения в обществе решительных перемен в нравственности. Этим прежде всего (эстетика, поэтика — уже потом) они и привлекали зрителей, собирая многомиллионные кинозалы.
То же самое можно сказать о французской «новой волне», польском и советском кино 50—60-х. Но какую комедию может сочинить человек, насквозь фальшивый — с поддельными наградами на груди, с постоянно меняющимися, в угоду конъюнктуре, нравственными и политическими установками? Чем удивит мир другой режиссер, предлагающий создать документальную сагу о могущественном сегодняшнем правителе? Известно, советская система требовала именно этого — постоянной гибкости, постоянного приспособления. И вот старшие товарищи предлагают нам именно такой рецепт: давайте не будем выпендриваться, а простенько и со вкусом мимикрируем, по-рыночному перекрасимся, давайте скажем народу и главной партии страны, что готовы бросить к их ногам последние брызги своей творческой энергии. Они, мол, страшно обрадуются и побегут в залы, неся под мышкой денежные ассигнации… И кого при этом хотят обмануть подобными речами?
Банально, но ничего другого здесь не придумаешь: нравственные перемены начинаются с покаяния. С себя самого. Увы, мы вошли во времена украинской независимости со светлым чувством, что все начинается с чистого листа и грехи наши списаны в никуда (одинокие предупреждающие голоса утонули в фарисействе). Однако же те грехи тянутся за нами, не позволяют дышать полной грудью. И пока мы считаем, что с нами все в порядке, — кина не будет. Пока пенсионерское зеркальце будет отвечать их владельцам, что моложе и свежее их никого на свете нету — кино не состоится. Пока честно не скажем (хотя это как раз говорится, но редко), что жутко отстали, что выпали из мирового кинопроцесса (вы видели когда-нибудь украинского режиссера, кроме двух-трех человек, в кинозале? Я — нет), никакие перемены невозможны.
Вот так оно мне все представляется, и пусть теперь г-н Муратов переключается на новую мишень, то бишь меня, и займется своим любимым делом — орошать газетную бумагу своей священной ненавистью. Верное, конечно, средство — назначить кого-нибудь ведьмой и утопить. Сразу дождик пойдет и урожай будет… Послушайте, а не начать ли с того, что сделать фильм про самих себя? Ведь очень, ну просто очень занятный матерьялец. Комедия, одним словом. Только очень провинциальная…