«Двери хлопают!..»
Задумав развлечь массового зрителя, режиссер Леонид Остропольский для своей новой постановки в Русском драматическом театре им.Л.Украинки взял пьесу Мишеля Фермо «Двери хлопают!..» Хорошо сделанная комедия об обширном неуживчивом семействе заключает в себе благодарные постановочные возможности. Остропольский пошел путем наибольшей доступности, приблизившись к водевилю. Основные черты этого жанра преобладают в спектакле: каскады танцев и музыки, россыпи куплетов и бесконечные переодевания. Декоратор Алексей Вакарчук создал на сцене условный розово-голубой интерьер с деревом посередине. Сия площадь проживания настолько просторна, что позволяет одной из героинь кататься на велосипеде. Двери же здесь не хлопают. Они представлены полноформатным, в стиле солидных министерств, турникетом, вращаются легко и бесшумно. Их легче обойти, благо обстановка способствует.
Огромный турникет, не вполне ясного назначения гипертрофированная икебана в центре, спускающаяся с колосников лодка без дна - пространственные иллюстрации к взвинченным взаимоотношениям. «Двери хлопают!..» - комедия ситуаций и страстей, являющихся причинами первых. Комедийный темперамент тем и хорош, что, будучи серьезно переживаем героем, ведет к смешным поступкам и положениям. В спектакле темпераменты ослаблены. Не убеждают гневливая бесхребетность отца (Борис Вознюк), ревнивость Матери (Лидия Яремчук) при слишком ровном, размягченном воплощении. Молодежное большинство спектакля, составленное студентами и выпускниками театрального института, интересно пока что неуемным задором, никак не близостью с собственно персонажами. Неужели все эти Даниэли, Пинки и Франсуа имеют такие одинаково-тусовочные характеры? Танец, прекрасное средство для показа характерных сущностей, под гремящие фонограммы в исполнении молодых пар превращается в самодостаточный вставной номер. Танцуя и ссорясь, ребята именно «тусуются». Упомянутые переодевания полностью подчинили себе роль, к примеру, Доминики (Таисия Бойко/Марина Могилевская), предназначенную, кажется, для демонстрации хороших нарядов (Валентина Плавун), скопированных с популярных кинопрообразов.
На самом деле нужно немногое - точно найденный, ярко характерный жест и неподдельность переживания. Эти требования выдерживает Александр Бондаренко в роли Жоржа. Контраст между массивной конституцией и искренно страстным порывом дает отличный комический эффект. Жорж - Бондаренко действительно влюблен и по-настоящему смешон. Именно поэтому сцена, где он поет (и танцует!) о любви, в живом, что немаловажно, звуке, вызывает сильнейший, пожалуй, аплодисмент за весь спектакль, выигрывая даже перед кульминационным эпизодом с Бабушкой (Анна Николаева), занятным комедиографическим текстом, отнюдь не выполнением. К удачам можно причислить точно разработанную роль старого поклонника Бабушки (Олег Комаров) - практически бессловесную.
Среди прочих законов театр подчинен закону посещаемости, и он на этой премьере в основном (не до аншлага) соблюден. Пьеса «Двери хлопают!..» в театре им.Л.Украинки состоялась как рядовое развлечение, имевшее лучшие шансы.
Двухсотый «Тевье-Тевель»
14 декабря в Национальном театре им.И.Франко состоялся негромкий, но значительный юбилей - 200-е представление спектакля «Тевье-Тевель». Вряд ли преувеличением будет сказать, что на сегодня этот спектакль - среди лидеров киевской сцены. Репертуарный конвейер не истощил, не разрушил его. Одновременно с франковцами в 1989 году свою версию пьесы Г.Горина «Поминальная молитва» (по мотивам Шолом-Алейхема) создал в Москве Марк Захаров. Ленкомовская постановка имела значительную огласку, однако, в отличие от украинского «Тевье», не сохранилась. Дело тут не только в смерти исполнителя главной роли Евгения Леонова, которому подыскалась бы замена. Весь спектакль был словно умильное воспоминание, все острые углы пьесы сглажены. незлые погромщики, светло-промытая в стиле Кустодиева сценография, даже совместный хор (!) иудеев и православных в финале превратили спектакль в то, что один из рецензентов метко назвал «тортом со свечами и музыкой». Лишенная драматического напряжения первоисточника, ленкомовская «поминальная молитва» сравнительно быстро сошла со сцены. Почему же киевский спектакль успешно перешел в восьмой год?
Можно сказать, что «Тевье-Тевель» - спектакль, в котором нет загадок. Это простота особого, философского рода. Начинается она с оформления, выполненного выдающимся сценографом Даниилом Лидером. В этой работе превалирует аскеза художественного жеста. Пространство игры по преимуществу пусто. Но есть здесь постоянный, всеохватный относительно бытия героев элемент: с середины авансцены вырастают свечи, поросль огней постепенно переходит в Млечный путь, мерцающий мириадами звезд на черно-ночном заднике, - вспоминается тычиновский «экран Вселенной». Великий символ - будто множество душ, которые, каждая поодиночке, блуждают неприветливым миром. Это близко самоощущению иудейства, где всякий миг повседневности проникнут присутствием высшей силы. А выразительным центром композиции является кувшин молочника - как начало, источник жизни. Своим устройством пространство «Тевье-Тевеля» соединяет оппозиции божественного и материального, земного и небесного. В величественном пейзаже постановщик Сергей Данченко разворачивает жизнь патриархальной Анатовки в ярких подвижных образах, мастерски выстраивает критические моменты в бытовании Тевье и его односельчан, разрывая кризисными сценами плотно уравновешенного, доброжелательного соседства. Злу и разрушению есть альтернатива: в качественном юморе бытовых сцен, в жизнерадостном буйстве танцев на свадьбе и, конечно, в главной фигуре спектакля - молочнике Тевье, исполненном Богданом Ступкой.
Тевье - Ступка - протагонист в вихре сценической жизни. Его душа, его движения - воплощения душ и движений тех, с кем он листает книгу бытия. Очень разные состояния решает он на протяжении спектакля - с блеском, самое трудное из них - после погрома, когда в медленных тяжелых жестах молочника читаются мытарства целого народа. Только нет бессилия перед лицом некоего гнетущего Рока, ибо каждый оттенок роли исполнен достоинства. У этого Тевье есть Собеседник на небе, к которому он обращает свои медитативные монологи. Шарм и обаяние этой роли подсвечивают весь спектакль теплым внутренним светом.
Итак, наш «Тевье» выдержал испытание временем, поскольку в основание спектакля тремя творцами - Ступкой, Лидером, Данченко - заложены ясные гармоничные истины. Достоинство, интеллигентность, духовная сила против погрома и тьмы запечатлены в мудрой улыбке анатовского молочника под вечным звездным небом.
«Гедда Габлер»
Когда-то Осип Мандельштам назвал эту пьесу Генрика Ибсена «протестантски-пристойной», «комнатной» драмой. Камерность очевидно довлела над режиссером Константином Дубининым, когда он осуществил знаменитую пьесу на малой сцене Театра на Липках (ТЮЗ). Постановщик поместил действие в небольшом, задрапированном с трех сторон крепом объеме - подобный задник на театральном языке называется черным кабинетом. «Гедда Габлер» - премодернистское произведение, она как минимум двупланова. Пьеса сочетает сюжетную занимательность в том, что касается личных и общественных коллизий в семье Гедды и Йоргена, с углубленным взглядом в непростые души героев. Соответственно на сцене можно отобразить разные аспекты «Гедды Габлер» - или отслеживая интригу, или пытаясь понять силы, движущие обитателями драмы.
По слову того же Мандельштама, норвежцу Ибсену «удалось сманить грозу в профессорский курятник». К сожалению,
ТЮЗовский спектакль далек от такого результата. Уже главная героиня в исполнении Анжелики Горб охарактеризована лишь застывшей надменной гримасой, приличествующей скорее юной спесивой барышне, нежели мятущейся дочери генерала. Несколько лучше дело обстоит с той же ролью в подаче Ольги писарь, но и здесь она выигрывает в основном за счет эффектной пластики рук актрисы. Динамика переживаний Гедды поддерживается традиционнейшим приемом: переодеванием во все более тревожные цвета, при соответствующих драпировках и освещении: от фисташкового в начале до пурпура и смертной белизны в конце. Костюмировка спектакля (Катерина Корнейчук) - не всегда ровная работа, но финальные убранства героини впечатляют. Эта внешняя находка более похожа на пышную раму вокруг стандартной картины. Характеры-маски носят на себе практически все участники представления. Олег Шуран (в роли Йоргена Тосмана), Александр Бессмертный (в роли асессора Брака), Владимир Пшеничный (в роли Эйлерта Левборга) пытаются играть разные представления о мужественности, местами успешно, развитие же этих персонажей остается в ранге желаемого.
Точно соблюден сюжет пьесы. Отыграны внешние хитросплетения зловеще-вежливых отношений. Когда же после самоубийственного выстрела Гедды асессор Брак восклицает: «Но так не делают!», ответ необязателен, ибо не поставлен вопрос, - гроза не грянула.