Если кто-то назвал это искусством, это и есть искусство.
Дональд Джадд
Очень жаль, что машина времени существует только в произведениях фантастов. В отчаянии я смотрел на разбросанные (в прямом значении этого слова) по залам Национального союза художников Украины экспонаты проекта «Энергии земли». Создатели, которых я не осмеливаюсь четко назвать художниками или скульпторами, так как многие работы не несут в себе достаточно признаков, необходимых для идентификации их принадлежности к какому-либо из конкретных искусств, представляют Дрогобыч, Киев, Львов, Николаев, Ужгород. Собрать бы все это добро, созданное ими, в громадную сумку, запихнуть ее в уэллсовскую «time mashine», взяться за рычаги и, искривив время и пространство лет на 40 в прошлое, махнуть — в Нью-Йорк на Манхэттен в МоМА (Museum of Modern Art).
По дороге не помешало бы, заскочив на Крещатик, прихватить с собой пару длинноногих, голопупых девчонок...
Тысячи искусствоведов и искусствоненавистников уже роют асфальт копытами, жонглируя лавровыми венками и тухлыми яйцами. Коренастые полисмены сдерживают толпы назойливых репортеров в больших очках и брюках-дудочках. Словно троянские кони, толкутся в музее и вокруг него табуны здоровенных, как холодильники, телекамер.
Новое искусство штурмует новый мир. И это наше искусство. Лента перерезана. Фурор. Шок. Женские истерики. Это событие вытесняет с первых полос карибский кризис. Протестантская и католическая церкви в общей анафеме призывают мирян отвернуться от этого богохульного вертепа.
В уголке плачут и грызут свои капиталистические локти какие-то малоизвестные люди. Вон тот худой, с «авоськой» консервов и в маечке с портретами Мэрилин Монро на груди и Мао Цзедуна на спине, уверяет, что он тоже украинец и зовут его Андрей Ворхола, и что он тоже всякое такое авангардное понапридумывал. Ему никто не верит. Все с восторгом рассматривают чудесный холст, порезанный на лоскуты, с торчащими из него ржавыми расплюснутыми жестянками, на которых просматривается штрих-код, начинающийся числом 48, дата изготовления — 2002 год. Покупайте украинское!
Еще один чудак, какой-то Лихтенштейн, подмигивает нашим девчонкам, кричит «Sweet dreams, baby!» и, как горилла, бьет себя в грудь «Pow!» Напрасно! Все рафинированные эстеты аплодируют молодому украинцу, который стучит своей умной головой о рельсы нашей самой широкой в мире колеи.
Не седой и еще живой Версаче протирает колени, измеряя курвиметром широкие штанины у наших очаровательных киевлянок.
Пройдет несколько лет, и западный мир заполонят разболтанные и расклешенные хиппи, которые, завернувшись в одеяло из марихуанового дыма, будут заниматься любовью, а не войной.
Искусствоведы посинеют от натуги, сочиняя названия новых художественных течений, которые начнут плодиться, как тараканы. Поп-арт, оп-арт, боди-арт, лэнд-арт, арте повера, хеппенинг, перформанс, постмодернизм, трансавангард, кинетическое искусство, видеоарт и еще куча разных артов, подартов, околоартов...
Я, конечно же, выдумал это ретрооткрытие Америки. Но выставка в Доме художника, расплюснутые жестянки и буханье головой о рельсы вполне реальны.
Как ни странно, проект «Энергии земли» не несет в себе, возможно, предполагаемого организаторами шока или хотя бы удивления. Разнообразные шумы и изображения, выдаваемые видеомониторами (я насчитал их 7 или 8), шум морских волн, дыхание, разбросанные по залу природные материалы, песок, камешки, глина, опилки, кусочки бумаги, битое стекло несут в себе покой забытой свалки за городом и заставляют бабушек, присматривающих за порядком в залах, прикладывать титанические усилия в борьбе со сном. Я думаю, что большинство участников этой акции потратили львиную часть своего времени не на создание экспонатов, а на выдумывание хитрых названий и на то, чтобы втащить свои творения на высокие этажи по длинным лестницам.
Тяжело трудился над своей «Пра-пра-осью» Николай Малышко. Но и он устал, кажется, обтесывать дубовые брусья топором и часть композиции просто сделал на пилораме. Жаль, это портит чистоту концепции. Какое уж тут «пра-пра», если визжит циркулярная пила? Очень радует, что наряду с ленивыми абсурдными работами существуют и вполне приятные вещи, например огромная абстрактная вышивка настоящим большущим «крестиком», нитью едва ли не в палец толщиной.
А вообще, выставка вполне вторична. Не плохая, именно вторичная. Можно написать красивый рок-н-ролл, но это, к сожалению, будет все равно рок-н-ролл, а не уникальная коломыйка. Так и хочется на классической латыни процитировать Вергилия «Поздно, однако, взглянула Свобода». И еще немножко раздражает то, что в союзных залах — ободранные, грязные стены, которые я сначала принял за фрагменты очередной инсталляции. Нищета вокруг, конечно, но и самая бедная бабушка в селе каждую весну белит свой дом.
Совсем рядом, а точнее — в соседнем зале, другой арт-проект — «Когда я был маленьким, я был Махатмой» Александра Гнилицкого. Впечатление прекрасное. Работы профессиональные и ироничные. Не знаю, как это Александру удалось, но и такие, кажется, простенькие по сути картины, как «Чебурашка», «В вагоне», «Зубной кабинет», кажутся мистическими и глубоко философскими.
Галерея «Ирэна» представляет «Искусство в законе». Акция интересна не только потому, что она проводится при поддержке Государственного департамента Украины по вопросам исполнения наказаний. Она привлекает еще и потому, что за каждой работой обязательно стоит чья-то искалеченная судьба. Несмотря на то что сотни тысяч граждан Украины не теоретически, а на собственном опыте испытали или испытают в эту минуту все ужасы тюремной жизни, этот мир (к счастью) параллельный и неизвестен большинству.
Возможно, я ошибаюсь, но очень трудно поверить в то, что везде руководство пенитенциарных учреждений предпочитает развитие творческих способностей заключенных плану изготовления армейских сапог и штампованию табуреток.
И все же «Искусство в законе» представляет творчество, которое, на первый взгляд, вышло из монастырской кельи, а не из-за тюремных решеток. Ни капли жестокости. Наказанные и судьбой, и законом мужчины и женщины несут в своих работах смирение и милосердие. Произведения, преимущественно на религиозные темы, несут на себе печать тяжелых укоров совести и поиск выхода из страшного бесконечного однообразия будней исправительных учреждений, о которых метко сказал Солженицын в своем «Одном дне Ивана Денисовича»: «Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три...»
Несколько странным, на первый взгляд, кажется то, что на выставке встречаются очень похожие, почти одинаковые работы, выполненные абсолютно разными людьми, отбывающими наказание в различных районах Украины. Но это легко объяснить тем, что художники используют одни и те же образцы, кочующие из «зоны» в «зону», как сюжеты татуировки.
Среди наивных, неумелых, но абсолютно искренних произведений встречаются настоящие жемчужины. Мастерство выполнения «Богородицы Иверской» Ольги Коваль вполне приемлемо, чтобы украсить ею самый богатый собор.
Совсем другое искусство у Зураба Лежавы, такого себе заключенного Пиросмани. На первый взгляд, это неумелый наив-арт. Но при внимательном изучении — работы глубокие и сатиричные. Суть которых сам художник, думаю, передал бы словами: «Ну и попал я в переплет. Но не сходить же с ума и не вешаться из-за этого. Лучше, хоть и горько, но смеяться». Даже названия его работ — тоже искусство: «Разъяренная цыганка забрасывает милиционеров своими детьми» или «Попались с картинками, рябчики!».
Эти совершенно разные художественные события, которые я попытался описать, объединяет одно — они элементы «Инициативы «Проект-02», объединяющей различные творческие акции, которые охватят и разные направления визуального искусства, и разные регионы Украины. Очень хорошо. Жаль, что в Украине нет музея современного искусства, который смог бы сохранить лучшие работы в постоянной экспозиции.
P. S. Нью-йоркский МоМА 29 июня переехал в новое помещение, увеличив в два раза выставочные площади. Интересно, можно ли выпросить гуманитарную помощь в виде «second hand»-музея?