Анджей Вайда ушел из жизни 9 октября 2016-го. В конце октября, на закрытии киевского Международного фестиваля "Молодость", представили последний фильм мастера - "Послеобразы", сюжетная ткань которого является и напутствием, и прощанием, и предупреждением.
Премьера этой картины состоялась на кинофестивале в Гдыне. И там же была признанна одной из сильнейших работ мастера (лента выдвинута кандидатом на "Оскар" от Польши). А на 11-м Кинофестивале в Риме зал принял эту картину овацией, стоя.
Представляя фильм в Киеве, актер Анджей Северин, говорил: "Все понимали, что Анджея рано или поздно не станет… Люди не живут вечно. Когда мы встретились в Гдыне, Анджей шутил: "90 лет - это еще ничего, вовсе не возраст". И когда после этих оптимистичных слов его не стало, у нас был шок. У Анджея была потрясающая любовь к прошлому своей страны. И он с надеждой смотрел в ее будущее. В нем не было ненависти. Это важно. Его прощальный фильм адресован людям мира. Это предупреждение: переосмысление непростой судьбы художника в условиях несвободы. Сейчас нам грустно. Но если бы Анджей увидел эту нашу грусть, он бы рассердился и скомандовал: "За работу!".
На экране первые кадры. Холм. На нем залитая солнцем лужайка. Посреди нее компания. Внизу ясноглазая девушка с поклажей. Она остановилась передохнуть, чтобы вскарабкаться наверх. Вдруг кто-то бросается ей навстречу. Попросту несется кубарем. И скатывается к ее ногам. Этому примеру следуют остальные. В кадре мелькают красные юбки, голые коленки, слышится смех. Тут же отказываешься от всех своих предубеждений, с восторгом ощущаешь: "Это же надо - такой вкус жизни в 90 лет!".
Следующий эпизод позволяет рассмотреть того самого, "скатившегося" первым, героя. Он старше всех, он с костылем, он без руки и ноги - в центре компании.
Актер Богуслав Линда, в роли преподавателя-инвалида, чем-то напоминает молодого Анджея Вайду. Возможно, прической, которую тогда носило послевоенное поколение?
Стоило художнику заговорить, становиться ясно - сходство неслучайно. Героя и режиссера объединяет "созвучность".
"Вы сейчас на пленэре. Перед вами один и тот же пейзаж. Каждый в нем видит что-то свое, значимое. И то, что вы перенесете на холст, и есть ваше индивидуальное, то, что остается после образа. Человек видит только тогда, когда осознает увиденное".
В первые минуты фильма Вайда раскрывает зрителю и свое понятие "Послеобразы".
В основе картины - биография художника и теоретика авангардизма Владислава Максимилиановича Стржеминского. Если бы за экранизацию судьбы этого человека взялся кто-нибудь другой, то, возможно, мы бы из этого "другого" фильма узнали историю юного дворянина, награжденного за храбрость и преданность отечеству Георгиевским оружием и орденом Св. Георгия. Узнали бы, отчего поляк Стржеминский, рожденный в 1983 г. в Минске, избрал карьеру военного, которая превратила его в 22 года в инвалида.
Анджей Вайда осознанно избегает темы мытарств, становления художника, показывая нам лишь последний этап его жизни и максимально избавляя зрителя от телесных страданий героев, делая четкий акцент на боли душевной. Акцент - на противостоянии свободной личности режиму и обществу, опутанному жестокой идеологией.
С живописного холма действо символично переносится в аскетичную квартиру-мастерскую, где начинается неравная схватка с системой. Художник собирается притронуться к чистому холсту - и вдруг его пространство багровеет.
Это один из самых сильных символов в фильме, указывающий на кровавую политику прошлого.
Тем временем на улице идет всего лишь подготовка к празднованию, демонстрации. На полздания вывешивают кумач с изображением Сталина. Художник, лишившись возможности видеть свет таким, каким он есть, разрывает плакат из своего окна. Не топором и не ножом - костылем. Тут же за ним и приходят.
Талантливого художника не сажают за решетку, а склоняют к сотрудничеству. Объясняют, что пришло время сделать выбор. Когда понимают, что Владислав не готов подчиниться, начинают попросту сживать его со свету. Сначала запугивают, уничтожая выставку учеников и коллег. Убирают его картины из музея.
Он сопротивляется, невзирая на то, что бывшая жена, скульптор Катаржина Кобро смертельно больна, и дочь постоянно бегает к нему с просьбой дать денег на лекарства.
Режиссер так ни разу и не показал нам умирающую. Даже когда ее не стало, дочь заглянула под натянутую простыню не со стороны зрителя. И без этого наблюдать страдания подростка невыносимо.
Тем временем художника увольняют из вуза. Он все еще не одинок, к нему бегают студенты. Они надеются, что это лишь недоразумение. Он любит их и начинает потихоньку отваживать.
После его лишают удостоверения Союза художников, а значит и возможности гонораров и карточек на питание. Без удостоверения, ему отказывают продавать краски. Художник обречен.
В этот момент и подворачивается работа - рисовать те самые ненавистные плакаты. Его уговаривает бывший студент, смущаясь и уточняя: "В продмагах не знают, кто вы - возьмут". И художник вынужден идти на компромисс, ведь лозунг гласит: "Кто не работает, тот не ест".
Эта последняя для него работа оборачивается кровавым плевком, который художник символично утирает об обрывок плаката.
Сразу же, как только пришла директива о том, что он уволен, зритель понимает, что художник смертельно болен. И помочь ему может только чудо.
Вот женщины в огромной очереди за мясом, они готовы пропустить инвалида. Но без продовольственной карточки он остается ни с чем. Люди, взятые за горло системой, не в силах деятельно сочувствовать.
С этого момента режиссер начинает еще сильнее затягивать петлю на шее героя, не оставляя нам, зрителям, никакой надежды.
Добродушная домработница, которая все это время переживала, чтобы суп не дай Бог не остыл, выливает парящую тарелку обратно в кастрюлю, с совершенно другой интонацией: "Вы должны мне за два месяца. Я не сру деньгами".
Герой (Богуслав Линда) с невозмутимым лицом облизывает пустую тарелку.
И вдруг появляется ясноглазая студентка. Она и раньше появлялась, записывая его теорию. В отчаянный момент признается художнику в любви. Она может стать спасительной ниточкой, связывающей его с этим, сошедшим с катушек, миром.
Художник отвечает ей: "Я думал, хуже быть не может". Обрывая тем самым эту последнюю нить. А дальше Анджей Вайда показывает, как Стржеминский теряет равновесие среди манекенов. Над ним повисает на ниточке бездушная рука.
Может, это только фантомные боли? Или это и есть финал?
Загнанный герой фильма "Пепел и алмаз" умирает на свалке. Стржеминского в голодном обмороке находят на улице. Единственный преданный друг, Юлиан Тувим, привозит ему лекарство из Швейцарии. Но поздно.
И вот уже дочь, при неприспособленных к системе родителях, вынужденная самостоятельно уйти в детский дом, горюет на пустой больничной койке…
Вот такое горькое послание оставил Анджей Вайда. Как предупреждение потомкам - подобное не должно повториться.
Анджея Вайду называют совестью польского кино. Но совесть он только для тех, у кого она есть. Он образец того, как можно достойно жить в трудные времена, не изменяя себе.