Мы встретились со знаменитым киномэтром в прошлую субботу поутру в его номере - тесной каютке плавучего отеля «Максим Рыльский». Режиссера пригласили открыть премьерой картины «Огнем и мечом» XXIX МКФ «Молодость». А накануне на пресс-конференции генеральный и арт-директор этого единственного в стране международного киноконкурса, не сговариваясь, объявили, что после 10 лет совместной работы отходят от дел, ввиду крайне тяжелых условий, в которых им приходится работать. Итак, мотив чьих-то успехов и премьер на фоне наших финалов и неудач в тот день был по особенному обострен, и немудрено, что разговор стартовал с прозаических материй, с коммерческих первооснов кино. И только много позже воспарил к предметам нематериальным и даже нездешним.
Всюду деньги, господа!
- Наша газета «Зеркало недели» уже писала о том, что ваш фильм необычен для Польши по способу финансирования - кроме спонсоров, его бюджет формировал и банк-инвестор, который рассчитывает на прибыль. Скажите, хотя бы в самых общих чертах, оправдались ли эти коммерческие ожидания и в каких масштабах?
- Да, мы с продюсером Ежи Михалюком в частном порядке взяли кредит в банке - более 4 миллионов долларов. После пяти недель проката готовой картины кредит был возвращен, хотя давался до июля 2000 года.
- Но если фильм уже восемь месяцев работает на чистую прибыль, во сколько же крат превышены затраты на него?
- Я не занимаюсь финансовыми вопросами, но мы можем вместе это прикинуть. Если семь миллионов польских зрителей заплатили за билет в среднем по пять долларов, получено, видимо, около 35 миллионов. Половину из этого оставляют себе банки, дистрибьюторы и кинотеатры. Причем на эти деньги уже сейчас 97 кинотеатров поменяли свое техническое оснащение на самое современное. Можно сказать, что наш фильм усовершенствовал национальную систему проката. Фильм также изменил отношение банков к кино, ныне они открыты для кинематографистов, но этим надо воспользоваться умело. Считаю, что им нужно предлагать сразу целый пакет фильмов - на каком-то он проиграет, на каком-то выиграет. Успех в искусстве непредсказуем, единичный провал может снова «закрыть» для нас источники банковских инвестиций. А в пакете из 3-5 сценариев и фильмов по общему счету кино всегда окупится.
- А себя, г-н Гоффман, на гребне кассового успеха последнего фильма вы не видите в качестве вот такого генпродюсера польского кино?
- Mы уже сейчас организуем финансы для фильма Адека Драбиньского, моего второго режиссера по «Огнем и мечом».
- Это будет в «пакете» коммерческим или элитным, неокупаемым фильмом?
- Знаете, я думаю, в этом есть огромное заблуждение критики - в разделении картин на коммерческие и элитные. Для меня существуют только хорошие и плохие. На Чарли Чаплина ходили все - от интеллектуала до кухарки. Он - коммерческий автор или нет?
Во всем, что делал, я пытался найти зрителя. Для меня самое большое поражение - пустой кинозал. Если я хочу что-то сказать, а этого никто не услышит, зачем я буду говорить? Лучше я за столом выпью и поговорю с друзьями. А я хочу что-то сказать многим. Понимаете, ска-зать! Я уважаю «8 1/2» Феллини, но обожаю его «Дорогу». Такие фильмы заставляют смеяться и плакать. Они через сердце попадают в разум. В «Огнем и мечом» я тоже стараюсь идти этим путем. И рассчитываю на старшее поколение зрителей, которое видело «Потоп» и «Пана Володыевского», но также и на молодых, которые встретятся с элементами клипового монтажа и фильма-экшн.
Кино - это товар, который, как и все другое, требует упаковки. У нас даже самую лучшую муку сегодня не купят в каком-то кульке. Все надо упаковать.
- Но упаковкой нередко обманывают покупателя...
- Да, но только один раз. Потом этот товар не идет. Все дело в наличии конкуренции и выбора. Народ не так умен, как мы говорим, но и не так глуп, как мы думаем. Он способен выбирать. Проблема в том, чтобы этот выбор был. Для этого нужны деньги. Поэтому я и говорю о «пакетах» - одни фильмы должны зарабатывать на другие. Что такое «дорогой фильм»? Это фильм, который не приносит прибыли. А «дешевый фильм» тот, который стоит много, а приносит еще больше.
Против кого дружим?
- Однако обратимся к особенностям восприятия вашего фильма украинской публикой. Известный наш литератор Юрий Андрухович опубликовал недавно свой отклик на «Огнем и мечом», где в частности пишет: «Самое важное не то.., что поляки в этой войне чаще сверху. Хуже то, что в этом противостоянии поляки имеют вид более европейский,.. «чистый» и, так сказать, модерный, а украинцы - скорее азийский, дикий, расхристанный, безумный, а временами еще и дураковатый. (...) Неперевариваемой для многих украинцев может оказаться и сцена глумления над слепцами... Кувшин из-под меда, наугад брошенный тем же Заглобой,.. разбивается аккурат о Кривоносову голову - только советские режиссеры времен Сталина позволяли себе подобные гэги в фильмах «про немцев». Как вы, г-н Гоффман относитесь к такого рода замечаниям? Готовы ли на них отвечать?
- He понимаю, о какой «дикости» украинцев в моем фильме можно говорить, если Хмельницкий говорит на трех языках и вряд ли в украинском кино найдется такой образ просвещенного национального вождя, какой сыграл Богдан Ступка. Автор этой статьи не заметил, что поляки и казаки изображены у меня как зеркальные отражения друг друга. Они одинаково пьянствуют и т.п., что же касается внешнего вида, то, понятно, войска Яремы Вишневецкого были богаче одеты. Как и казацкая знать во главе с Хмельницким. Упоминаемое военное преимущество поляков в фильме просто отсутствует. Из трех показанных сражений ни в одном (!) они не одерживают победы. Что касается удара горшком по голове Кривоноса, то я хотел этой шуткой показать, что такой трус, как Заглоба, только совершенно случайно может нанести удар такому непобедимому в открытом бою воину, как Кривонос. Ведь столь же случайно он тут же «захватывает» и вражеское знамя. Но мне, честно говоря, не пришло в голову, что раздевание бродячих музыкантов может задеть чувства украинцев.
- Но было ли в ваших намерениях противопоставить поляков и казаков, как Запад и Восток? Азийские, татарские элементы в изображении казацкого войска действительно присутствуют.
- Ну что поделаешь, ведь исторически, на самом деле, казаки были в союзе с татарами и без них не смогли бы одержать своих побед.
- Наверное, я могу пояснить, почему украинский писатель-западник так болезненно реагирует на малейшие приметы «восточности» в репрезентации «наших». Дело в том, что сейчас для нас идеей-фикс является идея европейского пути Украины. Намеки на наше «азийство» как бы отстраняют нас от такой перспективы, в то время как сама Польша уже встала на этот путь. Хотя бы присоединением к НАТО. Кстати, события этой весны в Югославии у нас почти раскололи общество. Как вы сами, г-н Гоффман, относитесь к происходящему в новейшей политической истории? Нет ли на них печати тех давних времен, о которых ваш фильм?
- Ecть польская поговорка - «Трудно воспользоваться задницей, не снимая трусов». Если мы осуждаем Милошевича, а его поддерживает народ, то народ должен делить ответственность за дела Милошевича. Немцы поддерживали Гитлера? И разве кто-нибудь оспаривает правомерность бомбардировок Германии?
- При этом вожди могут быть преступниками, а народ всего лишь заблуждается...
- Значит, заблудший народ нуждается в переубеждении.
- Но бомбы не аргумент. Кстати, по такой же логике сейчас в России «переубеждают» Чечню.
- Чечня - особый случай. Там власти сами не могут справиться с террористической волной. Нет единого для всех решения. Поэтому я в таких вопросах между-между. В конце концов любой фундаментализм - это тоже страшно.
- А как вы видите современную Украину - это европейская или некая промежуточная форма общества?
- Украина не нормальный, а чрезвычайный случай. Часть ее находилась под Австро-Венгрией, где существовало либеральное отношение к национальностям, а часть - в зависимости от России, которая проводила политику руссификации. Сейчас ей необходимо два поколения граждан, которые бы воссоздали единое национальное самосознание в стране. Здесь есть и большой элемент русских. Эта двойственность Украины задевает и перспективы дистрибуции нашего фильма. Казалось бы, надо делать украинские субтитры, но если значительная часть зрителей будет испытывать трудности с их чтением, это отразится на прокате картины. Что делать?
- Главная задача фильма, как вы ее определяете, - преодоление вековых межнациональных предрассудков. Но разве может сегодня новый польско-украинский диалог, особенно активизированный вашим фильмом, строиться на нашем обоюдном противопоставлении России как общему «врагу»?
- Дело не в общем враге. Если бы сейчас в России были нормальные демократические порядки, я бы голосовал за нее руками и ногами. Но последний раз демократия там существовала в республике Новгород. Там нет традиций демократии. Временное правительство оказалось мгновением. Кроме того, Россия по своей традиции экспансивна. Это достаточно большая и потенциально богатая страна, чтобы на своих огромных территориях заняться собой, не вторгаясь в дела Белоруссии, Украины, Кавказа и т.д.
Как художник просто хочу засыпать огромную канаву, вырытую столетиями войн, чтобы больше не было поколений вендетты. Не верю в дружбу и любовь народов, верю в дружбу и любовь между человеком и человеком.
Самое-самое
- Baш нынешний самый большой успех в творчестве совпал, как известно, с самыми большими утратами в вашей личной жизни. Обычно в таких совпадениях видится как бы перст судьбы. Скажите, вы религиозны?
- Дa, я потерял в июне мать, а в декабре жену. Мое высшее достижение было куплено исключительно дорогой ценой... Нет, я не религиозен, но верю в Бога. Не верю ни в какую церковь и ни в какую синагогу. Для меня не важны религиозные формальности, но верю в существование Бога. Я не фаталист, ибо Бог нам дал вольную волю и мы сами способны влиять на свою судьбу. Хотя кое-что от нас не зависит... Так получилось, что моя жена и самый большой друг, Валентина, оставила меня... Со своим фильмом разъезжаю по свету, встречаюсь с разными людьми, устаю до предела, но только благодаря этому держусь.
- Не стала ли в связи с этим ваша дочь ближе вам?
- У меня очень хорошие отношения с нею, но у нее своя жизнь и она уже прижилась в США, хотя и не считает себя американкой. Да и муж ее европеец.
- Получилось, что вы, рафинированный носитель национального духа, свои побеги в будущее дали далеко вне отечества.
- Сейчас мир, к счастью, открылся. Несколько часов - и вы на другом конце света. Будущее мира в общей экономике и общей политике, но не должно быть унификации культур. Нельзя быть человеком ниоткуда. Хотим мы этого или нет, за нами - могилы наших предков, история, обычаи и культуры нашего народа. Мы будем целоваться при встрече, и этого никогда не поймут на Западе. Наше поведение другое, и каждый должен культивировать это в себе. У нас не должно быть комплексов перед другими культурами, которым, может быть, больше повезло в истории. Культура национальна, все остальное может быть универсальным.
- Скажите, что-нибудь из «постогнемечевского» будущего уже забрезжило на вашем горизонте?
- Меня ожидают еще несколько месяцев этого водоворота с фильмом. Затем несколько месяцев нужно будет отдохнуть и подзарядить аккумуляторы. Потом планирую заняться экранизацией «Древних сказаний» Юзефа Игнация Крошевского. Хочу в духе Шекспира сделать нечто вроде славянского Макбета, как в свое время сделал Куросава. Рассчитываю на масштабную постановку. Известный продюсер Артур Браунер обещал прислать сценарий о Стеньке Разине. Если текст меня захватит, буду ставить фильм. Ведь это тоже тема огромных страстей, которые меня увлекают, - любовь, ревность, ненависть, жажда власти - все, что вечно, от Каина и Авеля, движет человечеством.
…А вечером того дня на открытии МКФ «Молодость» фильмом Гоффмана наш неподражаемый Богдан Ступка удостоился какого-то огромноформатного отечественного диплома «за вклад». Иронически поблагодарив дарителей («такой большой папки у меня еще не было»), он вполне серьезно возмечтал: «Хочу дождаться того часа, когда в самом большом зале Варшавы состоится премьера не менее достойного украинского фильма с участием польских актеров!» Если намерения двух наших культур серьезные, так и должно случиться. Время пошло. Ждем.