Новые оперетты сейчас появляются редко, так же, как новые оперы. Должно быть, трудно прибавить что-нибудь к существующему золотому фонду и потеснить классику — слишком высокая планка. Потому, когда к «Сильве», «Цыганскому барону» или «Принцессе цирка» все-таки присоединяется новый попутчик, не стоит радостно похлопывать его по плечу и ликовать по поводу пополнения компании. Это «сообщество» должно быть безукоризненным.
Мюзикл «София Потоцкая» (музыка О.Костина, либретто
А.Дмитрука, режиссер-постановщик народная артистка Украины О.Каминская), которым закрылся сезон Киевской оперетты, разбавил классический репертуар этого театра. Поэтому требования к новой работе предъявлялись такие же, как к старой «Марице» или «Цыганскому барону». Драматические спектакли ставят чаще, в таком случае можно сослаться на экспериментальный характер постановки. К «Софии Потоцкой» — первой режиссерской работе Ольги Каминской — это оправдание применить, увы, нельзя, потому и придется судить спектакль по высшему разряду.
Начну я, впрочем, с ложки меда, за которой последует бочка дегтя. Сразу оговорю, что Ольга Каминская (София Потоцкая) свою вокальную партию ведет великолепно, хорош — в вокальном плане, конечно, а не в художественно-идеологическом — и князь Григорий Потемкин (народный артист Украины С.Павлинов), обаятелен Потоцкий (заслуженный артист Украины С.Бондаренко), хор трогательно поет «Варшаву», но либретто для мюзикла выбрано, мягко говоря, невысокого полета, а русофобская тенденция вкупе с политизированными штампами буквально нависает над режиссурой.
Последнее связано с тем, что украинская история переживает сейчас период новой мифологизации — появляются герои на час и свежевыпеченные властители дум. Мы уже успели мифологизировать всех гетманов разом, а теперь принялись за польских магнатов, которым посчастливилось иметь в Украине земельные владения. Срабатывает модная тенденция: поляки — хорошие, русские — плохие, и в итоге графу Станиславу Потоцкому приносится в жертву человек, сделавший для Украины, в частности для ее юга, несравненно больше, — князь Григорий Потемкин.
В самом деле, если Потоцкому мы обязаны одной Софиевкой, то Потемкину — всей бывшей Новороссийской губернией. Если бы Григорий Александрович не воспылал к югу Украины странной любовью, не было бы ни Одессы, ни Николаева, ни Херсона, ни нынешнего яблока раздора — черноморского флота. Кстати, именно Потемкина запорожские казаки панибратски окрестили Грицьком Нечесой, и именно он всячески выгораживал перед Екатериной непокорную Сечь. Но все заслуги ничто перед политизированной тенденцией — и вот Потемкин появляется в «Софии Потоцкой» с балалайкой, которую он, должно быть, за всю свою жизнь ни разу не брал в руки, в красной рубахе и окруженный вместо российской армии роем цыган. Словом, этакий Гришка Распутин.
Мне возразят, что дело не в том, играл ли Потемкин на балалайке, а в том, что балалайка — художественный прием. Пусть так, но тогда еще хуже — прием-то, мягко говоря, неоригинальный. Уж лучше бы Григорий Александрович отобрал у какого-нибудь цыгана скрипку и сморозил на ней что-нибудь этакое разгульное! Но нет — штамп есть штамп — русские дураки, кроме балалайки, ничего не разумеют, то ли дело просвещенные польские аристократы вроде Потоцкого...
Но ведь это мюзикл, опять возразят мне, здесь все должно быть весело и, главное, — никакого глубокомыслия. Кроме того, автор либретто и режиссер имеют право на собственное осмысление исторических событий. Пусть так, но когда вместо осмысления наталкиваешься на целый ряд политизированных штампов вроде похожей на базарную торговку Екатерины, поневоле становится грустно. И добро бы это было художественно убедительно, но нет — все второе действие мюзикла, начиная с появления Потемкина и Екатерины, кажется колоссальной натяжкой, художественным просчетом. Впрочем, и первое действие слегка попахивает сериалом «Роксолана» — не лучшим достижением отечественного кинематографа.
София Потоцкая — красавица легендарная, к тому же последний, добродетельный, период своей жизни провела в Умани, а значит, может потеснить Роксолану и занять свое место на украинском Олимпе. Мюзикл, вероятно, преследует эту цель, но сцена с невольничьим рынком и танцующей там гречанкой Софией напоминает о проданной Насте Лисовской. В стамбульских сценах главная героиня вообще мало индивидуализирована и похожа на Роксолану. В итоге о Софии можно говорить только начиная с польской части спектакля и линии графа Потоцкого. Впрочем, последний персонаж излишне идеализирован. Для мюзикла, жанра, снисходительно относящегося к человеческим слабостям, Потоцкий не в меру благороден. Впрочем, это благородство художественно срабатывает в песне о Варшаве — одном из самых красивых и трогательных мест спектакля.
Однако, как свидетельствуют современники, Станислав Потоцкий не был образцовым рыцарем. Свою жену, красавицу Софию, он просто-напросто купил, а Потемкин любил легендарную красавицу не на шутку, из-за нее потерял придворный фавор и, по некоторым сведениям, был отравлен по приказанию ревнивой и властолюбивой императрицы Екатерины. Впрочем, по распространенному мнению, искусство имеет право слегка помять музе истории юбки. Допустим, но едва ли стоит предоставлять это право политизированной тенденциозности в подаче событий и персонажей.
Да, Потоцкий принес в дар Софии великолепный сад, но Потемкин — подлинный герой этой истории, — как свидетельствуют современники и ближайшие потомки, собирался бросить под ноги последней представительнице древнего греческого рода возрожденную Византию, ее мечту и страсть, за что и умер посреди степи, по дороге в свой любимый Николаев. Впрочем, это уже сюжет для оперетты высокой, классической, планки. Будем надеяться, что в иные, лучшие времена, когда политика не будет нависать над культурой, эту оперетту (или мюзикл) на украинской сцене все-таки поставят.
На фото: София — нар.арт. Ольга Каминская, граф Потоцкий — засл. арт. Сергей Бондаренко.