Новое издание — всегда событие в жизни страны. Особенно сегодня, когда так сложно с бумагой, средствами на нее. И слава Богу, что находятся люди, готовые помочь, поддержать в этой сложной ситуации. Как в случае с журналом по вопросам культуры «Синтези». Он, пожалуй, стал неординарным явлением в культурной судьбе Украины. Впрочем, об этом, об истории его создания мы попросили рассказать соредакторов издания живописца Петра Бевзу (концепция, диалоги, художественное оформление и макет) и историка Владимира Горбатенко (концепция, диалоги, литературная обработка материалов).
Бевза. — Все началось... случайно. Хотя, фактически, вовсе не случайно. Ведь Володя — профессиональный читатель с 5 лет, как говорит о себе, всю жизнь склеивал, переплетал книжечки. Тех же, скажем, стихотворений Андрея Вознесенского, чьи сборники всегда были редкостью на прилавках наших книжных магазинов. Возможно, именно это его хобби и сыграло позже решающую роль в выборе высшего учебного заведения для дальнейшего образования — полиграфический институт...
Горбатенко. — По специальности я — историк, по профессии — политолог, по призванию — журналист, в какой-то степени.
Бевза. — По призванию он — просветитель. Да и у меня — хотя и закончил архитектурный факультет Киевского художественного института (теперь Академия искусства Украины) — давно была тяга к книге: привлекал жанр иллюстрации да и писал стихи, прозу, сценарии. В общем, мечтал видеть все это единым организмом. Именно в такой момент возник на моем пути Константин Кононенко со своим журналом «Нова генерація» и неугасимым комсомольским задором, многообещающими лозунгами «Горбачев! Перестройка! Свобода!» вовлек далеко не в стабильное издательское дело.
Горбатенко. — Знаете, журналисты со стажем даже смеялись, не веря в успех «Нової генерації». Но к нам сразу потянулись интересные люди — пусть не профессионалы, однако одержимые идеей возрождения национальной культуры.
Бевза. — А потом к нам пришли и те, для кого вопросы, проблемы культуры — просто их жизнь. Например, такие известные искусствоведы, как Платон Белецкий, Григорий Логвин, Лада Миляева, Анна Заварова. Короче говоря, путем абсолютно революционным мы двигались в намеченном направлении с 1990 года.
Горбатенко. — Если честно, мне приходилось прямо-таки «вытягивать» журнал: люди, работавшие в нем сначала, почему-то считали возможным безответственно относиться к своим обязанностям. Члены же редколлегии — такие уважаемые люди, как Лесь Танюк, Владимир Яворивский, — могли прийти, поучаствовать в интересном разговоре, дать полезные советы. Словом, с появлением в редакции Петра мы стали делать издание вдвоем. Но скоро поняли, что не в состоянии влиять на него, а должны его спасать. Тогда же осознали, что переросли «винегретную» форму: научно-художественно-публицистический журнал. И поставили учредителю, то есть Константину, условие: или мы уходим из редакции, или он распускает всех ее некомпетентных сотрудников.
Предложили авторский вариант очередного номера, где приоритет отдавался культурологической тематике. На его осуществление ушло две недели. Мы работали на подъеме, день и ночь. Успели к Международному конгрессу украинцев. Именно там услышали первые одобрительные отзывы. Поняли, что попали в «десятку». Погодя устроили презентацию — блистательно сработал как менеджер Кононенко: сняли клуб чуть ли не с цыганами и медведями!
Бевза. — Дело в том, что тогда уже были искусствоведы, готовые писать, творить не совсем так, как для журналов с устоявшимися традициями «Образотворче мистецтво» или «Творчество», «Искусство».
Да и в самом изобразительном искусстве был наработан конкретный живописный, скажем, слой — теми же Тиберием Сильваши, Сергеем Паничем, Александром Животковым. И мы с Володей остро почувствовали, что в состоянии сформировать определенную культурную ситуацию. Хотя начинали с Богомазова, Малевича, Экстер, Бойчука, Гавриленко, Миро — хотелось выйти в «мир», подышать его ободряющим воздухом.
Горбатенко. — Стремились помочь освободиться от синдрома нашей национальной неполноценности.
Бевза. — Выпустить, наконец, журнал на хорошей бумаге. А теперь уже «Нова генерація» попала в библиографию, художники ссылаются на нее. В ней я впервые использовал термин «живописная пластика». Сейчас же он стал названием целого направления. Так, киевский искусствовед Алексей Титаренко пишет о художнике Петре Лебединце как об участнике группы «Живописная пластика» (хотя самой-то группы, как определенного объединения, в природе просто не существует!). Возможно, мой термин натолкнул наших нескольких художников на создание группы «Живописный заповедник».
Точно не знаю. Но всех этих людей мы объединили в нашем журнале. Согласен, они — лишь часть культурной ситуации страны. Так мы и не ставим целью заниматься всей культурой.
Номер, посвященный иконе, захотел сделать Кононенко. В его создании с огромным удовольствием приняли участие лучшие в Украине искусствоведы. Так вот, Володя беседует с Миляевой о мировом уровне культуры, а она — в ответ: «Спросите у Белецкого — такого уровня нет!» Лично же для меня этот уровень тогда существовал: Миро, например. Хотя, действительно: жил себе лет 1000 назад какой-то африканский мастер, вырезавший из дерева маску, которую гораздо позже увидел Пикассо и... То есть, полнота жизни, сказал поэт, это все уже было! Да, было: и Египет, и Африка... Но считаю, не следует останавливаться на этой мысли, иначе вроде бы нет смысла что-то делать. А делать надо, потому что не делать — для меня, в частности, — смерть.
Нам стало мало только журнала. Потому что так было всегда: при конкретном периодическом издании существовала группа художников, которым была близка его концепция. И вот я, Сильваши, Криволап, Александр Животков задумали экспозицию «Живописная пластика» совместно с галереей «Градобанка» (директор Эдуард Дымшиц).
Горбатенко. — То есть, выставка и «Нова генерація» — журнал и культурная ситуация вокруг него, которая бы влияла на ситуацию общекультурную. Сначала — культурная среда, а затем — завоевание определенного культурного простора.
Мы против того, чтобы журнал превратился лишь в своеобразную фабрику печатной продукции в различных ее проявлениях. Даже при условии, что будет выходить четыре раза в год. Конечно, лучше бы чаще, но все, как вы знаете, зависит от финансирования...
Бевза. — В основе проекта «Синтези» лежит принцип разумного эгоизма: если мы с Володей будем иметь возможность для своих творческих выявлений, такую же возможность получат и остальные авторы — наши единомышленники. А мне, как художнику, в свою очередь, будет легче обогащать, углублять свое искусство. И еще — принцип моноцентризма. Кстати, по этому принципу и составлялась экспозиция «Синтези» — «Славутич»: моя идея и подбор художников плюс желание дирекции галереи центра искусств «Славутич» Главного управления культуры Киевской городской государственной администрации, плюс деньги банка «Украина». Где были представлены разные виды искусства — керамика, живопись, скульптура, графика — и в то же время получался такой себе «цельный продукт». Если говорить образно, каждая личность выявлялась, как изумруд, но в единой низке ожерелья.
Горбатенко. — Я часто общаюсь с Сергеем Борисовичем Крымским — доктором философских наук, членом Нью-Йоркской академии наук, наиболее цитируемым на Западе украинским философом, одним из ведущих специалистов по вопросам культуры. Он-то и подсказал нам идею моноцентризма, объяснив, что конец ХХ века выявил ситуацию, когда одна личность в состоянии влиять на изменения в обществе.
«Синтези» же, повторяю, — только часть программы по расширению культурного простора в нашем обществе. И мы будем стремиться к тому, чтобы каждый последующий журнал был лучше предыдущего. Хотим всегда удивлять. Сегодня же нам приятно, что уже многие интересуются: когда выйдет в свет второй номер. Что ж, он у нас задуман. Дело — за... деньгами.
Бевза. — Журнал — наша собственность. Мы — производители. К сожалению, это совсем не популярно сейчас в обществе, где главенствует принцип «купи-продай». Все же считаю, «Синтези» — эталон: как нужно делать сегодня. Хотя можно и лучше, пожалуйста. На очереди у нас — следующий проект: симбиоз журнала, каталога, выставки, теоретического сборника. Что стало бы новой формой взаимоотношений, взаимовлияний, взаимопонимания между художниками, искусствоведами, культтрегерами и, конечно, зрителями.