Варшавский международный кинофестиваль, который прошел в двадцать первый раз, является относительным двойником нашей «Молодості». Его конкурсная программа ориентирована на молодое кино. К соревнованию допускаются только авторы дебютного или второго полнометражного фильма.
Конкурс, называющийся «Новые фильмы, новые режиссеры», вовсе не является смысловым центром фестивального лабиринта. Наряду с конкурсными лентами в центральных кинотеатрах Варшавы демонстрируется огромное множество международных программ. Конечно, устроители просмотров не претендуют на полное воспроизведение современных кинопроцессов. Охватить их одним взглядом физически невозможно, и каждый созданный таким образом киноландшафт неминуемо окажется фрагментарным и субъективным.
Навязчиво однообразная тематика фестивальных лент свидетельствует то ли о вопиющей случайности, то ли о глобальной закономерности. Тотальное большинство представленных картин повествует о смерти во всех возможных вариациях. Увлечение Танатосом, похоже, превращается в форму художественного нонконформизма: в дни, когда внешних табу не осталось, пришло время обратиться к самой вытесненной и вместе с тем обольстительной тематике. Некоторые овладевают ею легко и виртуозно, впрочем большинство находятся в параноидальной зависимости от смерти.
К первым относится перспективный словенский режиссер Ян Цвиткович, автор конкурсной ленты «Одгробадогроба» (именно так, без пробелов, нужно читать название). Все жители словенской провинции, где происходит действие, так или иначе находятся в плену влечения к смерти. Главный герой по имени Перо зарабатывает сочинением и прочтением надгробных речей; его отец на протяжении шести лет, прошедших после смерти жены, безуспешно пытается покончить жизнь самоубийством; девушка, с которой встречается Перо, оказывается мазохисткой; его самый лучший друг мечтает умереть раньше, чем Перо, только бы тот смог прочитать речь над его могилой. Цвитковичу, который написал сценарий к собственному фильму, удалось сделать из хмурого материала легкую, но глубокую историю о том, что страх смерти — только вариация извечного влечения к небытию. Своим успехом фильм не в последнюю очередь обязан специфическому балканскому черному юмору: страны, пережившие десятилетие перманентной войны, научились смотреть на смерть отстраненно, а следовательно, и смеяться над ней. Балканская философия смерти великолепно воспроизведена в речах Перо, которые изобилуют сентенциями такого типа: «Смерть еще более неминуема, чем жизнь. Ибо рождаются не все, но все умирают».
В со всех сторон защищенной и рационализированной Германии, очевидно, не так легко смириться со смертью. Об этом свидетельствуют сразу три немецких ленты — «Вилленброк» завсегдатая престижных кинофестивалей Андреаса Дрезена, «Остановка сердца» дебютанта Гендрика Гольцеманна и «Упадок» плодовитого, но бездарного Фреда Келемена. Герой первой из упомянутых лент — продавец автомобилей Бернд Вилленброк, попавший вследствие жестокой атаки российских бандитов в плен всепоглощающей паранойи. Ужасное возвращение вытесненного страха смерти разрушает его уютный мир. Единственное утешение — постоянные хлопоты о собственной безопасности. Впрочем, слушаться собственного психоза — это дорога в никуда. «Вилленброк» является хорошей метафорой вконец запуганного современного Запада, ощущающего полную безысходность в случае столкновения с реальной, не игрушечной смертью. Особое внимание следует уделить режиссеру Дрезену (несколько лет назад он прославился фильмом «Посреди лестницы») за умение увлечь зрителя таким неблагодарным материалом, как душевные проблемы сорокалетних восточногерманских бюргеров. Намного более наивной является лента «Остановка сердца». Ее главный герой по красноречивому прозвищу Креш в детстве пережил ужасную автокатастрофу, и с тех пор фантазмы смерти преследуют его не только в снах, но и в реальности. Работая в бригаде скорой помощи, он соприкасается со смертью по нескольку раз в день. Встреча с женщиной его мечты, как оказывается в финале, является только реализацией сокровенного желания погибнуть в той давней автокатастрофе. Впрочем, в последнем кадре Креш зависает между смертью и жизнью: режиссер, очевидно, не может справиться с пугающим потусторонним миром. В фильме «Упадок», действие которого происходит в Латвии, фиктивная смерть роковой женщины меняет жизнь одного мужчины и доводит до самоубийства другого. Между тем режиссерское занудство, умноженное на издевательство над канонами film noir, способно довести до самоубийства чувствительного зрителя.
От повсеместного присутствия «ее Величества» Смерти не удалось избавиться и на премьере потенциального прокатного хита — нашумевшей анимационной картины Тима Бартона «Мертвая невеста». Старый мастер черного юмора решил попробовать себя в экзотическом жанре мультфильма ужасов. Вышла выдержанная в духе романтизма история о юноше, который накануне свадьбы случайно вступает в брак с Мертвой невестой и попадает в подземный плен...
Впрочем, Варшавский МКФ вовсе не похож на сплошной мартиролог. Во время фестиваля произошло немало жизнеутверждающих событий: например, участие в соревновании «Путеводителя» украинского режиссера Александра Шапиро или внеконкурсные просмотры «Попутчиков» Игоря Стрембицкого. Но это уже фрагменты другой картины...
