Всегда ли пишут и поют песни, которые можно назвать душой создающего их народа? Видимо, это случается лишь в такие времена, когда душа пробуждается к жизни и хочет саму себя узнать и понять. Европа неоднократно переживала вспышки песенной энергии. О заботах и радостях молодости и вольной бродячей жизни распевали на ее площадях знатоки ученой латыни, поэты-ваганты. О рыцарских подвигах и куртуазной любви к прекрасной даме пели провансальские трубадуры и немецкие миннезингеры. Бюргерские добродетели чинно воспевали добропорядочные городские ремесленники, объединившиеся в песенный цех майстерзингеров. Вся община становилась единым сердцем, вознося гимны хвалы Творцу вселенной в протестантских хоралах. Но совершенно особый род песен, авторских и безымянных, возник в разных странах в эпоху национально-освободительных движений, отмеченную небывалым ростом народного самосознания. Под именем романтической Lied такая песня больше века жила и развивалась в Австрии и Германии, давших миру великих песенников — Шуберта, Шумана, Брамса, Гуго Вольфа, Малера. В Украине и России ее называли романсом или же песней народной, адаптированной композиторами-профессионалами к вкусам городской среды. Песни с берегов Немана и Вислы, песенки и думки пели поляки, литовцы, белорусы. Для притесняемых, лишенных собственной государственности народов, проживающих в тесном соседстве на западных границах необъятной российской империи, песня стала одним из символов их самоидентификации. Это был одновременно и лирический дневник, доносивший вздохи влюбленных, тоску о несбывшихся надеждах, и живой учебник истории. Здесь достигалось максимальное сближение народного и академического, аматорского и профессионального, массового и элитарного искусства. Это была пора расцвета песенной поэзии, в создании которой участвовали как мировые гении, подобные Пушкину, Шевченко, Мицкевичу, так и авторы, имена которых не вошли в учебники литературы.
Научный центр по изучению песни — польской и мировой — вот уже много лет действует при Музыкальной академии в Кракове. Им руководит широко известный ученый профессор Мечислав Томашевский. Начиная с 1984 года по его инициативе и на основе его проектов и научных концепций проводятся в Кракове международные конференции и симпозиумы, материалы которых уже составили девять выпусков научных сборников. Еще в 1994 году в поле зрения ученого вошла украинская песня. К участию в научной сессии, носившей название «Художественная песня народов Европы», были привлечены профессор Национальной музыкальной академии Украины им. П.И.Чайковского Тамара Гнатив и автор этих срок. В Международной конференции, проходившей в Кракове в декабре 2000 года, с докладами выступили уже три исследователя из Украины. На этот раз в центре внимания оказалась песня польская, которая рассматривалась в широкой системе межнациональных связей.
Из выступлений участников авторитетного научного собрания стало ясно, насколько неразрывно были связаны наши народы в их общем прошлом. Их жизнь на своей — не своей земле, как назвал её Тарас Шевченко, чем-то напоминала условия проживания в многонаселенной коммунальной квартире, где постоянно мирились и ссорились, враждовали и объединялись в борьбе с общим врагом. Теперь же, когда каждый обрел свое независимое государство, общими остаются ностальгические воспоминания.
Чего стоит хотя бы удивительная история легендарного Падурры, о котором рассказала Тамара Гнатив. Поэт-песенник, талантливый музыкант-теорбанист, певец, который умудрялся одновременно петь, играть и лихо танцевать, зажигая слушателей необычным темпераментом и трогая их сердца задушевным лиризмом сочиненных им мелодий, польский шляхтич Томаш Падурра выбрал себе простонародное украинское имя Тимко. Живя в Украине, он полюбил ее народ, беды и радости которого воспринимал как свои собственные. Он любил надевать украинский национальный костюм и путешествовать по селам и местечкам со своим неизменным спутником — теорбаном, музыкальным инструментом, в чем-то близким как западноевропейской лютне, так и украинской бандуре.
Падурра писал стихи на украинском и польском языках и был патриотом обоих народов. Огромной популярностью пользовались его бесхитростные вирши и напевы, наиболее известные из которых вошли в песенный сборник под символическим названием «Украинки». Любопытной была реакция польских участников краковского симпозиума на представленные профессором Тамарой Гнатив образцы песенного творчества Падурры. Если для нашего уха несомненной была их связь с популярными украинскими народными песнями и романсами, то поляки услышали в них превалирующие австро-немецкие песенные истоки.
А вот ученик самого Шопена, львовский пианист и педагог Кароль Микуля, как окзалось, сознательно ориентировался в своем песенном творчестве на романтическую австро-немецкую Lied и писал музыку на немецкие тексты. О песнях Микули рассказала, продемонстрировав их образцы, исследовательница из Львова Люба Кияновская. Недавно она защитила докторскую диссертацию, посвященную музыке Галиции — края, в развитии культуры которого равным образом участвовали украинцы, поляки, австрийцы, представители других соседних народов.
Среди романтических поэтов на первое место по популярности в среде музыкантов принадлежит Генриху Гейне. В мире существует около трех тысяч песен на его стихи, а отдельные поэзии озвучивались до 200 и даже более раз. Вспомним, что к стихам Гейне обращался и создатель украинской национальной композиторской школы Микола Лысенко. Не обошел Лысенко вниманием и другого гениального творца песенной поэзии — Адама Мицкевича. К столетию со дня рождения польского поэта он написал изящный лирический романс «Милованка», использовав текст одного из наиболее популярных у композиторов разных стран стихотворения Мицкевича. Задолго до него это стихотворение уже положили на музыку Шопен и Глинка. Сам же Лысенко в этом романсе воздал дань своей любви к творчеству Шопена, процитировав небольшой фрагмент из другой известной шопеновской песни «Желание».
Много интересных тем было затронуто в докладах участников симпозиума. Неповторимый в своей красоте старинный Краков встречал нас предрождественской суетой, гирляндами уличных огней и елочных украшений, нарядными витринами, рядом с которыми прорисовывались в свинцово-сером декабрьском небе величественные силуэты костелов. В урочный час над центральной площадью города разносились звуки трубы, прерванный мотив которой напоминал о том далеком предке современного музыканта, который некогда предупредил сограждан об опасности и ценой собственной жизни спас город от вражеского нашествия.