ПЕНА ДНЕЙ

Накануне ІІІ съезда писателей Украины неподвижная поверхность союзписательского быта вспенилась. Причем для некоторых, пожалуй, неожиданно. Ну, конечно, в первую очередь для тех, кто привык к тихому существованию — без колебаний и хлопот. А во-вторых, для тех, кто находился в стороне от всех дел, правд и неправд союза и упрямо держался своего места, представляя союзписательскую жизнь соответствующей образу тех, «кто в первую очередь».

Однако бывает, что вдруг становишься случайным (или неслучайным?) свидетелем, и это наталкивает на подобные рефлективные высказывания, которых, наверное, никто не одобрит... В конце концов, хочется закрыть глаза на все условные разделения в писательской среде, так и не завершенные окончательно, судя по тому, что десятки людей до сих пор пребывают в состоянии неопределенности между несколькими организациями, на всякий случай сохраняя свой старый членский билет и пребывая вместе с тем в водовороте «живом» — то есть адекватно реагируя на все внешние изменения (пусть даже без перемен внутренних, да это, в конце концов, не так заметно)... Просто есть писатели, есть желающие быть писателями, есть желающие быть с писателями, есть также и не желающие быть с желающими быть с писателями или с желающими быть писателями (но не являющимися — пока что или вообще) и т.д.

Но я вообще-то не о том.
А о литпроцессе. Кстати, это понятие, которого никогда не понимали иностранцы, поскольку употреблялось оно только в бывшем Советском Союзе, а следовательно и содержало в себе большую часть непостижимой для них советской мистики, успешно, хоть и незаметно, протянуло и вживило в коллективное подсознание что-то процессуальное. Сила слова, как всегда, измеряется широтой семантического поля, а тут едва ли не все измерения человеческого бытия могут быть привлечены: от самого оплодотворения (только косвенно с тобой связанного) до последней процессии, которой никто собственными глазами не увидит (опять все та же косвенность). Поэтому, пожалуй, существуют желающие быть и желающие быть с... Это же так классно — прийти на союзписательское собрание, спросить, как дела у г-на N, со спокойной душой отметить, что и у него ничего особенного, опрокинуть рюмашку в «Энее», кому-то кивнуть, а кому-то и пожать. Это ведь и есть процесс. Надо лишь уметь своевременно отогнать тревожную мысль о литпроцессии...

Впрочем, это довольно легко в атмосфере виртуозного ваяния союзписательских стен и потолков — Искусство словно обнимает тебя, живет с тобой, открывает свои широкие перспективы. Почему же существуют собственно писатели, сказать сложнее. Определенно, не ради литпроцесса (несмотря на все могущество этого слова). Это метафизическое понятие, к счастью, теряет сегодня для нас свою содержательность и свою «горизонталь духа», или что там. Оно превращается в простенькую «тянучку», возвращается в свою плоскостность и потому — одномерность. Выбиться из ряда или по своей природе вообще не состоять ни в каких рядах. Абсолютно воплотить это правило «высокой личности», наверное, трудно. И можно делать определенные жесты, время от времени указывая на предпочтения. Вот только последствия иногда бывают непредсказуемыми.

В союзе, как и в каждой нормальной семье, — конфликт поколений. Дошло даже до революционной ситуации, по-своему даже интересной. Перефразируя классика эпохи лит- и других процессов, ее можно охарактеризовать как такое положение дел, когда «верхи не могут, однако низы хотят» (применяю здесь именно возрастное деление). Все-таки приходится упоминать о возрасте, ведь, по какой-то очень древней, наверное, индейской, традиции, у нас руководят старейшие. Что поделаешь — с мудростью нужно считаться. Да и то, что эти «верхи» не могут, не очень-то и обижает. Все потуги поглощает литпроцесс. Это им, молодым, за место на книжной полке бороться нужно. В конце концов, как и за качество издания самой книжки. Как посмотришь на роман, в нынешнем году Шевченковской премией отмеченный (между прочим, «большой» государственной!), становится просто смешно: впечатление такое, словно его делали в самиздатовском подполье (хотя, быть может, это одна и та же метафизика одного и того же метафизического слова советской поры повлияла). Хотя бы для церемонии издали бы в твердой обложке...

Итак, возвращаемся к неожиданным последствиям. Отдавать предпочтение чему-то более практичному (высокому, приятному и т.д.) иногда становится просто опасно: можно элементарно потерять право голоса, что, соответственно, ведет к потере каких-то других прав, необходимых для того, чтобы не были все эти рассуждения тщетными, бесплодными.

Пена — результат этих скрытых глубинных колебаний — вот была какая. Немного больше чем за неделю до начала ІІІ съезда НСПУ несколько возмущенных положением дел писателей созвали пресс-конференцию. Дабы не было никакого произвола, должен был согласиться принять участие в этом общении с журналистами и тогдашний председатель СПУ Юрий Михайлович Мушкетик, хотя кое-кто из «старейшин» в течение разговора постоянно напоминал, что это все равно произвол. Итак, речь шла вот о чем. «Руководство Киевской организации НСПУ, самого большого нашего отряда, — так выразился Евгений Пашковский, который был членом «комитета» по подготовке ІІІ съезда НСПУ, — к выборам делегатов на писательский съезд отнеслось, мягко говоря, без надлежащей ответственности. Определенная квота — один от десяти — была продиктована крайне затруднительными финансовыми возможностями союза, и уже это требовало очень взвешенного подхода к делу. Кандидатов после демократичного обсуждения должны были назвать творческие объединения. Кстати, председатель организации это неоднократно и обещал. На самом же деле списки делегатов кулуарно составляла небольшая группка людей, представляющая доверенный круг нынешнего председателя организации. Собрания творческих объединений прозаиков и поэтов вообще не проводили, что недопустимо. Посему предложенные общим собранием Киевской организации списки делегатов были продиктованы личными симпатиями и антипатиями руководства, что, ясное дело, вызывало возмущение присутствующих в зале».

По словам Пашковского, знаковые фигуры нашей литературы, известные писатели и общественные деятели, лауреаты национальной премии им. Т.Шевченко, руководители союза, редакторы столичных украинских журналов и газет остались без внимания Киевской организации НСПУ. Собственно, почти все, как в юмореске о маленькой девочке, которая предлагает бабушке печенье: «Правда, ты не хочешь?» Как дальше рассказал журналистам Пашковский, все это вызвало стихийные дополнения и исправления списка делегатов, что тоже не способствовало взвешенности решений: «Даже приглашения на сборы разосланы не были, и позвонили далеко не каждому. Посему точно неизвестно, кто представлял организацию и на чьей совести принятые поспешные решения. Впрочем, такое количество писателей на собрании оказалось неожиданностью для председателя Киевской организации; он несколько раз растерянно повторял, что не ждал столько народа». Из обращения Евгения Пашковского понятно: он отдает себе отчет и в том, что внешне ситуация складывается не так уж и благоприятно: «Средства массовой информации над нами или откровенно смеются, или подтрунивают, делая очень издевательские прогнозы относительно результатов следующего съезда. А этот съезд и в самом деле будет иметь решающий характер: на нем не только будет избрано новое руководство союза, но и намечены стратегические вехи ее дальнейшей работы».

Опасения не были напрасными. Эта пресс-конференция тоже стала одной из причин такого подсмеивания. Она прежде всего показала, насколько большая пропасть разделяет разные поколения ее членов. Это даже не просто разрыв идеологический, а невозможность элементарного общения. Так, например, на обвинение В.Цыбулько, адресованное Юрию Мушкетику, что, дескать, за свою бездеятельность он имеет в союзписательских кругах «репутацию литературного Брежнева», — старший коллега бросил камень в огород Цыбулько, что тот «вообще имеет репутацию литературного хулигана». Вот только Юрий Михайлович не осознает даже, что фактически сделал комплимент.

Как прокомментировал ситуацию в сегодняшнем Союзе писателей литературовед Сергей Квит, организация уже приблизилась к «грани маразма и деградации». Он был убежден, что этот съезд изменит ситуацию. Речь идет прежде всего о возвращении утраченного: «В начале 90-х годов союз держал в руках рычаги, делегированные государством, имел свой голос. Он занимался делами книгоиздания и книгораспространения. Ныне же союз превратился в обычную общественную организацию с кучей своих внутренних проблем, не имеющую никакого влияния на ситуацию».

Все это свидетельствует о том, что ситуация в самом деле изменилась. Наше прагматичное время подсказывает новые способы реакции на омертвение движения. Только несколько лет назад создавались альтернативные организации и группировки, и писатели таким образом выражали свое возмущение. Так в свое время создавалась и «Нова література» (1988), так немного позже, в 1997 году, многие писатели покинули ряды СПУ с пафосом, похожим на тот, с каким в свое время разрывали отношения с партией и комсомолом. Сейчас все не так. Рыночное сознание — большое дело. Зачем, казалось бы, делать все эти героические отторжения, если можно заставить механизм заработать как следует. Только, как и предвиделось, механизм сопротивлялся.

Иногда смотришь на все это и невольно испытываешь удивление: ну как можно было все это так развалить? Это же все-таки была структура! Или, быть может, она сама себя изжила — что случается, как свидетельствует опыт, с большими структурами? Сергей Квит говорит о неопределенной позиции Юрия Мушкетика: «Казалось, он словно постоянно ждал какой-то указки сверху, только уже непонятно, от кого. По его мнению, союз должен заниматься делами социальной защиты, лоббировать интересы книгоиздателей и книгораспространителей и т.п. Ну а еще, наверное, поддерживать новые таланты и, в конце концов, заниматься раскруткой уже известных. Иначе можно бесконечно с гордостью заявлять, что наша Лина Костенко подавалась на Нобелевскую премию. И что с того? Чтобы пришло такое признание, нужен консолидированный труд всей организации: переводы, огласка, поездки, встречи. Короче, реальная работа.

Итак, «другое поколение» пришло к выводу, что сейчас именно оно и должно делать дело. Да, писатели стали другими. Вот и Владимир Цыбулько на комплимент Мушкетика относительно «литературного хулиганства» заявил, что этим определением далеко не исчерпывается его функция. Он к тому же хоть «какой-то менеджер».

Но время от времени внутри самого круга новых реформаторов возникают некоторые сомнения. На той же пресс-конференции Владимир Цыбулько говорил, что изменения должны быть очень серьезными и глубокими, иначе образ союза изменить будет невозможно: «Это точно так же, как не изменился бы образ Компартии, даже если бы ее возглавил сам Виктор Ющенко».

Конфликт поколений в союзе не был лишен и идеологической окраски. Фактически все писатели разделяются на тех, кто «не пытался жить в те времена», и тех, «кто жил в те времена». Но это отдельная, сплошь экзистенциальная и немного циничная история. Скажу только, что на невозможность коммуникации она влияет однозначно.

И все-таки выборы состоялись. Победил, в некоторой мере неожиданно, Владимир Яворивский. Опередив на десять голосов Ивана Драча, он стал новым председателем союза. Как изменится его голос, повлияет ли он на дальнейшие изменения, будут ли они качественными — покажет будущее. Понятно одно, «реформам быть». Вот какую пену принесли эти бурные октябрьские дни, но революционны ли они — пока не известно.