Павел Чухрай |
Последние игровые фильмы Павла Чухрая, талантливого сына талантливого отца Григория Чухрая, сразу же становятся сенсациями в кинематографическом мире. Достаточно вспомнить картину «Вор», покорившую Венецию. Разговор с Павлом Григорьевичем состоялся на демократичном кинотаврском пляже задолго до вручения ему Главного приза, и речь шла не только о его новой работе. Ведь Павел Чухрай — и сценарист, и режиссер, и оператор, и просто очень интересный собеседник.
— Павел Григорьевич, как долго шла работа над «Водителем для Веры»?
— Сценарий был написан давно. Потом начали искать деньги. В этот период стал писать для американцев, а когда нашли деньги, начали снимать. Остановили съемки на 4 месяца, снова снимали, остановили на 10 месяцев… Итого — почти четыре года.
— Это оригинальный сценарий?
— Да.
— Вы хорошо чувствуете сегодняшнюю жизнь и, тем не менее, рассказывая вечные истории о человеке, о любви, зачастую используете ретроантураж. Намеренно?
— Не отношусь к искусству как к юбкам. Ретро — это можно сказать о юбках. Если бы Льву Толстому, когда он писал «Войну и мир», задали вопрос о ретро, он бы очень удивился. Я жил в том времени, о котором рассказываю. Ретро это или не ретро — для меня не имеет никакого значения. Часто спрашивают, почему 1962 год? Потому что у нас сейчас похожее время и будут «закручивать гайки», как в 62-м? Отвечаю: вы, наверное, не смотрите телевизор? Это все время происходит — и в 1962 году, и сейчас. Странно, что люди так реагируют. Игорь Кваша мне рассказывал — ехал он как-то в вагоне с одной начальственной дамой и ее супругом. Ей захотелось поговорить с человеком искусства. В беседе Кваша обмолвился, что Маяковский застрелился. Дама была крайне удивлена: «Как?!» А я вот так же чувствую себя неловко, вспоминая о смерти генерала Рохлина, о самоубийстве маршала Ахромеева, о самоубийстве Пуго и
т. д. Нужно лишь немного помозговать на эту тему, и становится совершенно ясно… Удивительно, что все время приходится отвечать на политические вопросы в связи с этим фильмом. Ведь я стремился, чтобы это было лишь неким фоном, драматургической данностью, не более того… Рассказывал о людях, человеческую историю на этом фоне.
— Где и как вы нашли исполнительницу на роль Веры?
— Ничего экзотического не было. На пробы привели новую актрису, я с ней познакомился. На первый взгляд — странное, чумовое существо, худенький мальчик в брюках. Что-то меня в ней заинтересовало. Мне нужен был взрывной темперамент. Мы познакомились и расстались. Потом приходило на пробы много актрис, известных, но все было не то — глаз сытый, успешный. Мы пригласили «новенькую» повторно. Она пришла — уже совершенно другой человек, вела себя по-другому. И вдруг выяснилось, что она замечательно подходит. Мне кажется, она великолепно справилась с ролью, ведь это ее дебют в кино. Да и театральная судьба у нее сложная.
— Создается впечатление, что сценарий писался под конкретных актеров. Я имею в виду Богдана Ступку…
— Мне всегда был интересен этот актер во всех своих предыдущих работах. У него есть характер, опыт советских лет, и многие вещи ему рассказывать не нужно. Как оказалось, мы действительно нашли контакт и прекрасно друг друга понимали. Я никогда не пишу для кого-то… Единственный человек, который был в голове, — Андрей Панин. Когда писал его персонаж, имел в виду именно этого актера. Хотя потом были сомнения из-за большого количества ролей, сыгранных им в сериалах. Но справился с ролью он просто блестяще. Это актер, для которого хочется писать, потому что у него совершенно не использованный диапазон.
— А почему ваш выбор пал на очень модного сейчас актера Игоря Петренко?
— Это сейчас он моден. Когда мы выбрали его на эту роль, он еще не был таковым, «Звезда» только снималась. Мы долго репетировали, а уже потом я посмотрел фильмы, в которых он играл. Когда писал эту роль, очень сожалел, что Машков уже стар для нее. То, как реагировал зритель на Машкова в картинах, как реагирует на него женская аудитория, считаю немаловажным. Актер должен вызывать у зрителя какие-то чувства. Это важная составляющая кино, которая не должна, конечно, идти вразрез с замыслом.
— Вы делаете кино для широкого зрителя, тем не менее, участвуете в фестивальных «играх»…
— Если говорить о «Воре» — у него очень много фестивальных призов.
— Для вас важно сделать кино, которое оценит зритель, или фестивальные награды тоже важны?
— Они для меня не очень важны. Важно, чтобы картина жила, чтобы ее видел зритель, и не только в нашей стране. Фестиваль в этом смысле очень помогает. «Вор» не без участия прессы стал известен во многих странах. Может, я бы на этот фестиваль и не поехал, если бы это не было важно для продюсеров. Совсем не уверен, что мы что-то выиграем. Не очень приятно, но я к этому готов. Что будет дальше с картиной? Посмотрим. Возможно, она кого-то заинтересует. Я вам так скажу — фестиваль в Каннах, «Оскар» — это очень важно. А остальное — так себе. Разве что еще Венеция, хотя эта картина не венецианского фестиваля. Чтобы моя картина претендовала на «Оскар» за лучший зарубежный фильм — во-первых, должна быть благоприятная политическая ситуация, а во-вторых, очень опытный продюсер.
— Очень приятно видеть на фестивале фильм, снятый совместно с Украиной и с участием нашего актера Богдана Ступки.
—Мы с Богданом на съемках говорили исключительно по-украински. В детстве я говорил по-украински очень хорошо, до шести лет рос в украинском селе. Это очень важный для меня этап биографии и внутреннего мира. А если говорить о состоянии украинского кино, думаю, все наладится: появятся кинотеатры, будет больше собственной продукции, в ней возникнет необходимость, я в этом убежден. Все связано, невозможно работать в вакууме.
— Есть ли перспективы продолжения подобной совместной работы?
— Не знаю. Все зависит от замысла. Самое для меня мучительное — на чем-то остановиться. Выбрать что-то из тех пяти-шести тем, которые есть. А дальше уже определяешься в поиске союзников, партнеров, коллег. Работа с Роднянским очень для меня важна и интересна.
— Что, на ваш взгляд, представляет собой сегодняшний кинопроцесс и в каком ключе он может развиваться?
— Есть объективный процесс. Кино 60—70-х было больше связано с культурной традицией, мы не так были далеки от XIX века. А главное, что и в Европе, и в Америке, и в России интеллигенция и интеллектуалы играли большую роль в социальной и политической жизни. Этот герой ушел. Сейчас время более демократичное — в смысле уровня общения. Единственное прискорбное явление в сегодняшнем кинематографе — когда нам показывают «Властелина колец», рассчитанного на
11-летнего ребенка. Не потому, что массовый зритель — это подросток, а потому, что даже у 30-летнего зрителя — интеллект, индекс переживаний и размышлений падает. Общество находится на уровне интеллекта 14-летнего ребенка. То, как американцы воспринимали войну в Югославии и Ираке, говорит, что это общий уровень падения культуры. Неприятно, но закономерно. Это проходит. Я не делаю такие фильмы, как делали Герман, Тарковский, — мне чужд этот язык, но их работы — одни из самых моих любимых. Когда говорят, что какая-то картина — неудача Германа, считаю, такая неудача — это потолок, до которого нам еще расти и расти.
— Можно по-разному относиться к советскому кино, но была очень жесткая сценарная школа. Сегодня в кино отсутствуют язык, литература. Куда же девалась школа?
— Это просто — нет востребованности. Уходит школа, теряются традиции. Как только появится востребованность — появится школа. Возможно, совершенно другая. Нельзя не учитывать также влияние телевидения. Оно отняло у кино львиную долю той роли, которую кино играло в социальной и культурной жизни общества. У телевидения своя специфика, свой подход, своя динамика, но поверхностный взгляд. Это все вещи, с которыми придется мириться. Следующий шаг — компьютер. Еще страшнее, потому что это игра. Для зрителя, я имею в виду. А что такое игра? Схема. Не страшно, когда убивают. Не страшно, когда взрывают. Если художник хочет, чтобы общество думало, должен быть другой взгляд на все.
— Сегодня у нас на телевидении все чаще обращаются к классике. Это путь к поднятию общей планки или наоборот?
— Этот вопрос тоже меня мучает. Очень трудно дать на него ответ. «Идиот» мне очень понравился. Потрясающая роль Жени Миронова, очень интересная работа у Машкова. Это одна сторона вопроса. Вот люди это увидели, но, на мой взгляд, они посмотрели комикс. И потери все равно будут очень большие. Конечно, это намного лучше, чем дремучие люди, которые не знают ни своего будущего, ни прошлого. Но не нужно забывать, что телевидение, как масскультура, пропагандирует комиксы.