В романе Жюля Верна «Таинственный замок в Карпатах» старый барон Горц уединенно живет в своем полуразрушенном замке. Здесь, вдали от людей, он предается воспоминаниям о своей самой большой любви - трагически погибшей оперной певице Стилле.
Каждый вечер в одной из башен замка он слушает ее голос, записанный специальным устройством, и видит при этом ее изображение в натуральную величину на особом стеклянном экране. Это стало возможным благодаря изобретению его ученого друга Орфаника.
Иногда из башни исходит необычный свет, и на ночном небе появляются фантастические чудовища. Они то ярко вырисовываются на облаках, принимая причудливые формы, то исчезают. И все это сопровождается гулом колоколов, ударами грома...
Жюль Верн, как известно, предвосхитил немало научных и технических открытий. И то, что он здесь описал, вполне можно отнести к истории изобретения кинематографа, где также можно встретить подобные технические приемы, имевшие целью не только создать движущееся, как бы ожившее изображение, а и удивить, ошеломить и даже немножко попугать зрителей - им это всегда почему-то нравилось.
Особым успехом пользовались представления театра фантасмагорий бельгийца Этьена Робертсона, созданного в 1789 году.
С помощью «волшебного фонаря» собственной конструкции он проектировал на облаках дыма (поднимавшихся из «волшебного котла») нарисованные на стеклянных пластинках изображения привидений. Они меняли свою форму, изгибались, чем и достигалась иллюзия движения.
Для усиления впечатления эти представления сопровождались звоном колоколов, бряцанием цепей, воем ветра и раскатами грома.
И все же главное, к чему стремились все изобретатели за всю предысторию кинематографа - это возможность зафиксировать и воспроизвести движение.
А стремление это старо, как само человечество. Об этом рассказывают рисунки на стенах пещер Альтамира, сделанные 20.000 лет до нашей эры, где сдвоенные контуры ног оленя были примитивной попыткой отобразить фазы движения бегущего животного (и у кинематографа был свой каменный век!).
В XVIII - XIX столетиях появилось множество оптических игрушек, создававших иллюзию движения нарисованных изображений - фантаскопы, зоотропы, стробоскопы, праксиноскопы и др. Они основывались на уже известной в то время особенности человеческого зрения воспринимать как беспрерывное движение отдельные его фазы, если они быстро сменяют друг друга.
Тем не менее, оптические устройства оставались только более или менее дорогими игрушками.
Чтобы появился фильм в современном его понимании, необходимо было, прежде всего, заменить рисунки фотографическими изображениями.
Только изобретение «сухой» бромосеребряной светочувствительной эмульсии, пришедшей на смену «мокрого» коллодионного процесса, позволило в конце XIX ст. реально приблизиться к созданию кинематографа.
Долгие годы десятки изобретателей, каждый по-своему, шли к осуществлению своей мечты.
Нет никакого сомнения в том, что к этой славной когорте принадлежит американец Эдвард Мэйбридж. В 1872 г. он получил первые кадры действительного, а не рисованного, изображения. Мэйбридж создал довольно сложную систему из 24 фотоаппаратов и зафиксировал отдельные фазы движения коня. Любопытно, что одной из причин этой технически весьма непростой затеи, было желание Мэйбриджа документально, с помощью фотографии удостовериться - есть ли во время бега коня момент, когда все его четыре ноги находятся в воздухе. Мэйбридж расположил фотоаппараты через равные промежутки вдоль дороги. Включение каждого из 24 аппаратов производил... сам конь, когда на ходу постепенно разрывал нитки, протянутые поперек дороги.
Мэйбридж использовал огромное количество фотоснимков, давших полную картину конского галопа. И на вопрос, который интересовал изобретателя, он тоже получил ответ: во время бега лошади действительно бывают моменты, когда она отрывает от земли все четыре ноги.
Читатель легко догадается, что идея Мэйбриджа со временем была использована в спорте: с помощью фотосъемки стали определять победителя на финише («фотофиниш»).
Французский изобретатель, врач по профессии, Этьен Марей в 1887 году сконструировал «фоторужье», в стволе которого находился объектив, а в тыльной стороне ствола - механизм и диск с фотопластинками. За одну секунду Марей получал 12 снимков площадью в один квадратный сантиметр каждый. Вскоре Марей заменил стеклянные пластинки длинными бумажными лентами, покрытыми светочувствительным слоем, и использовал механизм прерывистого движения для остановки фотоматериала во время экспозиции.
В ряду предвестников кинематографа нельзя, разумеется, не вспомнить знаменитого американского изобретателя Томаса Альву Эдиссона. После изготовления фирмой «Истмэн» (США) целлулоидной пленки, Эдиссон - после длительных опытов - создал совершенно оригинальный аппарат «кинетоскоп», который с огромным успехом демонстрировался на Всемирной выставке в Чикаго в 1893 г. Это был совершенно оригинальный аппарат, в котором с определенной скоростью протягивалась перфорированная (т.е. с отверстиями по краям) пленка, покрытая бромосеребряным светочувствительным слоем, длиною 15 м. На ней размещалось около 750 снимков-кадриков какого-то одного действия. Для удобства рассматривания движущегося изображения зритель смотрел в лупу, а между лупой и пленкой вращался черный диск с прорезями - обтюратор, - используемый в киносъемочных камерах и кинопроекторах и в наше время. Интересно также, что еще в 1891 г. Эдиссон создал тот классический формат 35-миллиметровой кинопленки, который стал международным стандартом до самого прихода звукового кино: по четыре перфорации на каждый кадрик, размеры которого 18х24 мм.
Хотя кинескоп Эдиссона был одним из наиболее совершенных аппаратов подобного типа, однако и у него был серьезный недостаток: наблюдать изображение мог только один человек.
Великая заслуга братьев Луи и Огюста Люмьер именно в том и состояла, что им впервые удалось найти принцип кинематографического изображения, который остается основным и в наши дни.
В отличие от предыдущих конструкций в камере братьев Люмьер пленка двигалась не равномерно, а прерывисто, скачкообразно. Это и дало возможность проектировать изображение на экран. Увеличенное во много раз, оно уже было доступно для одновременного просмотра десятками и сотнями людей.
13 февраля 1895 г. Люмьеры получили патент за номером 245032 на аппарат «Синематограф» «...для фиксации и демонстрирования хронофотографических снимков».
Этот аппарат был одновременно съемочной камерой, кинопроектором и копировальным устройством.
С этой камерой братья Люмьер отважились на общественный просмотр, который состоялся 28 декабря 1895 г. в индийском салоне ресторана «Гран-кафе» на бульваре Капуцинов в Париже.
И этот день стал днем официального рождения величайшего изобретения XIX века - кинематографа.
Чтобы читатели имели более полное представление о первых киносеансах, вот некоторые подробности, неизвестные им.
Кинопроектор в «Гран-кафе» был установлен не позади зрителей, как в нынешних кинотеатрах, а с обратной стороны экрана. Полотно экрана свисало с потолка между зрителями и кинопроектором. Сейчас мы смотрим киноизображение, отраженное от экрана, а зрители люмьеровских сеансов видели фильм напросвет. Вот почему изобретатели кино, стремясь повысить прозрачность экранного полотна... смачивали его водой. А чтобы на полу не образовывались лужи, под экраном стояли узкие корытца, куда стекали капли воды.
Уже стала тривиальной часто повторяемая история о том, как во время первой демонстрации фильма о прибытии поезда некоторые зрители вскакивали с мест и убегали от, казалось бы, надвигавшегося на них с экрана локомотива. И дело здесь, оказывается, не только в необычности, неожиданности нового зрелища, а еще и в таком, вполне обоснованном эффекте, предположение о котором сделали специалисты много лет спустя. Дело в том, что угол, под каким велась съемка, случайно оказался очень удачным. А покачивания из стороны в сторону идущего поезда, объединившись, создали столь реальную иллюзию пластичности, что плоское экранное изображение в глазах зрителей обрело третье измерение, стереоскопичность.
Возможно, многие из читателей могут вспомнить и по своему зрительскому опыту, когда подобный же эффект объемности, глубины пространства возникал на экране в тех кадрах, которые были сняты из окна поезда вдоль линии его движения.
Кинематограф появился как забавный аттракцион. Люди на экране двигались, улыбались, ели, пожимали друг другу руки, из трубы паровоза валил дым - одним словом, все было, «как в жизни» - и этого оказалось вполне достаточно, чтобы вызвать восторг у первых зрителей. И даже весьма просвещенных. Вот, например, что писал знаменитый русский критик Владимир Стасов после первого увиденного фильма: «Что это за картина чудесная!... Когда я первый раз увидел, я сделался, словно одурелый и хлопал в ладоши, словно ума рехнулся». А фильм этот был всего лишь об обычном купании в реке.
Даже сами изобретатели кинематографа не разглядели в своем детище ничего другого, кроме еще одного способа ярмарочного развлечения.
Некоторые предприимчивые люди смогли подзаработать, использовав лишь хорошее знание человеческой психологии: появлялись объявления о том, что тогда-то и там-то будут производиться съемки «живых картин», в которых могут принять участие все желающие. В назначенном месте собиралось немало жаждущих попасть на экран. Кинооператор (хотя тогда еще такого термина не было) снимал всех, распределив их на небольшие группки. Затем объявлялось время демонстрации снятого «фильма». Сеанс, естественно, был платным. Сидящие в зале «актеры» с бурным восторгом встречали кадры со своим изображением. Эти сеансы повторялись «по просьбе публики», а снявшиеся бежали за своими родственниками и знакомыми, отчего часто маленькие просмотровые залы не вмещали всех желающих. И тогда приходилось снова и снова повторять сеансы, что, разумеется, не слишком огорчало владельца «кинотеатра».
Шло время. Кинематограф становился любимцем и кумиром миллионов зрителей. Появилось множество желающих снимать фильмы «для себя». И одним из них был молодой человек, который впоследствии стал первым выдающимся кинорежиссером Франции. Этим человеком был Жорж Мельес. «Я помчался к Огюсту Люмьеру, - вспоминал он, - и предложил ему продать его изобретение мне. Я предлагал ему десять тысяч, двадцать тысяч, пятьдесят тысяч франков. Я с радостью отдал бы ему все свое имущество, мой дом, семью в обмен на его изобретение. Люмьер не желал даже слушать меня. Юноша, - сказал он, - вы должны благодарить судьбу, что мое изобретение не предназначено для продажи, ибо оно, безусловно, разорило бы вас. Его можно демонстрировать некоторое время как научный курьез, но у него нет никакого коммерческого будущего».
Однако и тогда находились прозорливые умы, которые сумели предвидеть огромные возможности, скрывавшиеся еще в примитивном «синематографе»...