На выставке живописи Бориса Егиазаряна в галерее «Mixt» (10.03-14.04) в моей памяти всплыла фраза еще одного классика современного искусства, Романа Виктюка, по поводу движущей силы творчества: «У меня там все любовь, любовь, любовь...» Все-таки она жива в любые смутные времена. Вселенская любовь Бориса Егиазаряна унаследована от старого сакрального искусства Закавказья. Через века тянется цепь духовной преемственности, соединяя его обряды со средневековыми архетипами армянских, грузинских перегородчатых эмалей, фресок.
Язык искусства Егиазаряна традиционно прост и понятен даже для непосвященных. Он не занимается формальными изысканиями, предназначенными исключительно для суперэстетов. Его искусство вносит радость и покой в душу каждого, кто готов раскрыть ее для этого. Художник знает, что хочет сказать, и поэтому избегает всякой перенапряженности, переусложненности - никаких постмодернистских подвохов и мудрствований, которые от лукавого.
В музее И.Кавалеридзе - замечательная выставка живописи Руслана Пушкаша (01.04-30.04). Хотя считается дурным тоном среди «беспристрастных» искусствоведов делать художникам комплименты, нельзя не порадоваться - это творческий подъем, Пушкаш пишет раскованно и артистично. Вероятно, он тоже уже знает, чего хочет.
В живописи Руслана видны авангардные, кубофутуристические корни - цветные осколки его мира кружит бешеный смерч времени. Очень может быть, тут и существует какая-то генетическая связь. А может быть, и то, что художнику просто близок динамизм романтического, верящего в утопии начала века. Но сейчас, на закате столетия, все воспринимается несколько иначе, краски мягче, грани, на которые дробится мир, не столь остры. В миксере времени смешиваются не громоздкие фрагменты разлагаемой на конструктивные части реальности - они уже неинтересны, - а коктейль из фантазий и мифов. У Пушкаша все - исчезающие прекрасные мгновенья снов, которые невозможно остановить.
Излюбленное занятие Руслана, как и всех прочих киевских «мификов», - вдохновенное придумывание сказочных историй с красавицами, приручающими львов, ангелами и алыми парусами мечты. Хотя по сравнению с предыдущими выставками в «Тадзио» и национальном музее его живопись все более эмансипируется от сюжета, становится все более самодостаточной и убедительной. Ритмизированное движение цвета - этим все уже может быть сказано.
Галерея «Л-Арт» с 1 по 14 апреля представляла живопись Виктора Покиданца и скульптуру Виктора Липовки.
Виктор Покиданец в результате постмодернистского путешествия во времени и пространстве всерьез и надолго обосновался в эпохе кватроченто (XV век, Италия - пик германистического пафоса в философии, наивно прекрасное искусство). Чувствуя себя гармоничным ренессансным человеком, он тоскует по созерцательной жизни и удобному антропоцентрическому мироустройству. В стилизированном архитектурном пространстве живут золотоволосые люди с нездешними умиротворенными лицами. Рефлексия об утраченном достоинстве богоподобного человека и ушедшем золотом веке? Живопись красива сама по себе, и не хочется особо углубляться в хитросплетения смыслового подтекста.
Есть забавные вещи, выполненные не в классицизирующей, а в брутальной постмодернистской манере, не претендующей на окультуренность, «а-ля примитив». Но эти изобразительные парадоксы кажутся мне менее интересными.
Виктор Липовка поражает воображение творческим протеизмом. Салонный натурализм, реализм, импрессионизм, стилизация, абстракция - создается впечатление, что скульптор останавливает свой выбор на той или иной манере исполнения в зависимости от настроения или, что более правдоподобно, рыночного спроса. Но при наличии мастерства коммерческие таланты художника не портят.
«Фрукты и прочее» - это выставка Игоря Елисеева в «Тадзио» (09.04.- 23.04). Смысл выставочной концепции слишком завуалирован, зашифрован, дабы привлечь народ, я бы назвала ее откровенней - «Женщины и прочее». Что и было бы ближе к истине. Сюжеты традиционны для местных маньеристов-гедонистов - к этому славному течению и примкнул художник. Обнаженные с блюдами фруктов на голове - предел мечтаний певца сладкой жизни, дамы, ласкающие друг друга, девушки в ретростиле 20-х. «Прочее» - это, помимо фруктов, затесавшийся в дамскую компанию, тоже очень чувственный, страус.
«Синопсия», что в переводе с греческого означает визуально-слуховые ассоциации, - название выставки Елены Бабенцовой в галерее «Персона» (03.04-30.04) в какой-то мере может служить ключом к восприятию ее живописи. Смысловая подсказка в данном случае не помешает, но в общем-то не очень и поможет. Абстрактные образы, созданные Еленой Бабенцовой, с трудом поддаются вербализации, исключают интеллектуальную интерпретацию. Остается надеяться только на интуицию. В нежнейшем цветовом тумане ее полотен вспыхивают световые линии, сосредотачивающие в себе энергию.
Эти образы ассоциируются у меня с женской эмоциональностью. «Но они навеяны не эмоциями, эмоции субъективны, - возражает художница, - они символизируют то состояние души, когда мы не отбрасываем тени, а приближаемся к идеальному».
Еще одна любвеобильная художница, Ольга Антоненко, вписалась в камерное пространство галереи «Ирэна» (25.03-07.04).
Перечень объектов ее чувства достаточно внушителен - «дома, люди, собаки, птицы, деревья...»
И не случайно собаки и птицы, все одушевленные и неодушевленные части мира уравнены в правах с человеком - на празднике жизни в ее Городе чужих нет. Такси, трамваи, кафе, переулки, подворотни переполнены счастливчиками. Ольга пишет, как ребенок, вне всяких «серьезных» правил. Земля и небо перемешаны, все кружится и летит кувырком. Дома и деревья разрастаются во все стороны, влюбленные, как полагается, парят в воздухе. Художественный беспорядок ее мира доведен до высшей степени вообразимого, веселый хаос ярких красок.
Трудно себе представить, что работы Ольги Антоненко могут кому-то не нравиться. Художница не претендует на вызывающую экстравагантность высказывания, но доброта ее искусства это компенсирует.
Художники, выставляющиеся в «Совиарте», похоже, более всего озабочены аутентичностью собственного искусства. Поиски национальной идентичности, увлечение Tand-art'ом - актуальная тенденция. Многие нынче ищут, и в результате большинство находит то, что уже отыскали их предшественники. Украинская часть территории степей Европы в плане художественной рефлексии «перерыта» вдоль и поперек и уже почти не преподносит сюрпризов. Но тонкие натуры продолжают верить в мистическую сопричастность души и ландшафта, взаимосвязь душевной и геологической стратификации. «Семантика течения обусловлена ландшафтом» - что ж, вполне возможно.
«Семантика течения» - выставка Анны Гидоры и Валерия Шкарупы (25.03-28.03). Критику по поводу концепции (ее, кстати, время позволяет не воспринимать всерьез - кто же сейчас оригинален?) не хочется распространять на саму живопись, действительно очень неплохую.
Логическим продолжением этой линии в «Совиарте» можно считать выставку Николая Малышко (01.04-25.04).
Аутентичность искусства Малышко была особо отмечена на одном из последних арт-фестивалей. Уже сам принцип оформления экспозиции отражает широту и цельность, избыточность и раскованность славянской души, потребность в активной пространственной экспансии - полотна развешены друг за другом без интервалов, как кинопленка.
Обозревать полотна Малышко приятно и удобно именно так - в контексте. Внушительное количество уже само по себе говорит о значительности явления. Ведь сверхпростота, лаконичность и монотонность языка этого художника доступны отнюдь не всем рядовым поклонникам искусства. Образ, как правило, формируют два локальных пятна не гармонирующих друг с другом цветов. Но, ссылаясь на авторитеты, например Малевича, можно доказать, что это звучит вполне убедительно.