Мне кажется, что мы становимся свидетелями формирования и становления исключительно талантливого артиста - Михаила Дидыка.
Его мастерство уже признано в Украине и получило такую высокую оценку, как Малая Государственная премия им. Т.Г. Шевченко.
Его мастерство признано в России, где в этом сезоне Михаил спел пять спектаклей «Травиата» в Государственном Академическом Большом театре России (главная партия Альфреда Жермона), и ходят упорные слухи о том, что Дидыка в Большой «берут окончательно». Кроме того, Михаил с большим успехом участвовал в гастролях Большого театра в Мариинском театре в Санкт-Петербурге.
Его мастерство высоко оценил знаменитый дирижер - человек мира Карлос Клайбер, который отметил органичное вхождение в спектакль, совершенное владение голосом и прекрасное чувство ансамбля.
Финская национальная опера считает, что им посчастливилось пригласить такого замечательного тенора на постановку оперы «Анна Болена» Доницетти. Они говорят, что не хотят повторить ошибку, которую совершили, упустив возможность сотрудничества с тенором, который затем стал одним из лучших теноров мира. Речь идет о Роберто Аланья.
- Как начинался ваш путь в искусство. Какие черты характера, привитые в детстве, помогли вам добиться успеха в жизни?
- Я воспитывался в простой советской сельской семье. Самое яркое воспоминание детства - это Новый год, Рождество, елка, огни. Самые главные моральные требования в семье были духовные в смысле заповедей Христовых: честность, справедливость и порядочность. Можно сказать, что мои родители старались привить все лучшее, что было возможно в тех условиях. Сельские дети, может быть, больше заняты работой - посадка, сбор овощей, фруктов, уход за домашней живностью. Если ты не сделаешь работу, то никто ее не сделает. Это, конечно, формировало самостоятельность, которая переходит в свободу, ответственность, целеустремленность, работоспособность. И главное - знать, чем ты занимаешься и что нужно, чтобы достичь определенного результата. При этом развивается и стабильность, которая необходима при работе.
Самое главное - любовь к песне - это передалось от родителей.
- Как вы начали заниматься музыкой?
- После восьмого класса передо мной встал выбор, что делать, чем заниматься дальше. Начинать заниматься музыкой, поехать прослушаться в Хмельницкое музыкальное училище, даже не зная музыкальной грамоты, было очень смелым решением. Было очень большое желание петь. И у меня, кроме голоса, ничего больше не было, что я мог бы представить экзаменационной комиссии. Вокального отделения в училище не было, поэтому нужно было поступать на отделение хорового дирижирования, которое требует хорошей начальной музыкальной подготовки. Мне посоветовали оставшиеся пару месяцев позаниматься частным образом с кем-то из музыкантов, освоить хотя бы азы музыкальной грамоты. Я нашел такого педагога в Каменец-Подольске. И за два месяца освоил музыкальную грамоту и даже технику дирижирования по схеме довольно примитивной, но это уже был маленький прогресс.
Естественно, первые месяцы учебы было очень тяжело.
- Как вы решили поступать в консерваторию?
- Когда в Хмельницкий впервые приехал с концертом Николай Кондратьевич Кондратюк, я заканчивал третий курс. Набрался смелости, подошел к Николаю Кондратьевичу и сказал, что хотел бы прослушаться. Он ответил: «Хорошо, подходи после концерта». Это происходило в Доме офицеров. Естественно, все классы были заняты. Курсы кройки и шитья. Инструмент был как раз в том классе, где сидели 20 женщин, девушек. Прервали мы этот курс. Николай Кондратьевич сказал: «А сейчас мы сделаем такую небольшую музыкальную паузу, мини-концерт». Я спел «Сонце низенько». Кондратюк сказал: «Хорошо! Да, у вас есть данные петь. Приезжайте в консерваторию, я вас послушаю. Сами посидите, послушаете других». Я поступил в консерваторию в 83-м году. Получил распределение в класс народного артиста Советского Союза Василия Яковлевича Третьяка.
- У вас были замечательные учителя. Какие качества ваших наставников оказали на вас наибольшее влияние?
- Да, мне повезло с учителями. Начиная со школы, училища, затем в консерватории. Это самое главное, когда есть хорошие учителя, педагоги. Мне очень повезло с Василием Яковлевичем Третьяком. Через год он взял меня за руку и отвел в класс к Зое Ефимовне Лихтман. Он сказал, что у меня есть все для того, чтобы заниматься еще и камерным пением, концертным репертуаром. После смерти Василия Яковлевича я был определен в класс к Владимиру Ильичу Тимохину. С ним шла работа по поиску голоса, а в камерном классе постигал азы и секреты музыкального воплощения. На протяжении всех лет обучения в консерватории я продолжал заниматься у Зои Лихтман. Это уроки, которые необходимы для каждого певца так же, как и работа с дирижером.
Потом мне посчастливилось работать с Евгенией Семеновной Мирошниченко, от которой я получил приглашение работать в мае 1994 года над партией Альфреда в «Травиате» на сцене Национальной оперы... Был аншлаг... И было очень страшно и ответственно. Для многих я был неизвестен. Все шли слушать нашу Приму. После спектакля я долго не мог понять, что произошло со мной. Я даже не берусь анализировать. На удивление все получилось. Такая сцена большая, такое созвездие мастеров: Евгения Семеновна и Иван Пономаренко, дирижер Барвинский. Хор, оркестр, телевидение, радио. Это условия, очень приближенные к боевым. Я должен был выдержать этот экзамен, чтобы потом серьезно работать.
Очень запомнилась мне в Париже работа с профессором Анной-Марией Бонди, для которой было очень интересно работать с певцом не из СССР тогда уже, не из России, а из Украины. Благодаря ей очень много я понял в размежевании стилей вокальной музыки, техники пения, которая необходима определенному стилю. Естественно, у меня было большое желание петь, заряд энергии. Она говорила: «Мишка, No volcano! No volcano! Петь нужно с холодной головой и горячим сердцем».
- В каком направлении, на ваш взгляд, будет развиваться современное оперное искусство?
- Как и развивалось четыреста лет. Очень трудно было бы исполнить произведение так, как оно исполнялось четыреста лет тому назад. Изменился камертон. Но чистая классическая опера должна оставаться чистой классической оперой.
Тяжело, но возможно передать то, что происходило сто лет назад, средствами сценографии, костюма, декорации.
В смысле манеры поведения на сцене, сама подача материала должна быть приближена к той эпохе, когда это происходит, но отпечаток жизни современной все-таки накладывается. Какой-то современный нерв все-таки должен присутствовать. Тогда опера становится интересной для восприятия. Основная наша задача - сохранить оперное пение, и не то чтобы приукрасить, тогда это уже реставрация, а вот сохранить ту сущность, то настроение, те эмоции, которые были присущи времени создания оперы.
- Что для вас Национальная опера Украины?
- Это альма-матер и творческая лаборатория. Сделав здесь определенную партию, исполнив ее в стенах Национальной оперы, можно делать пробы на других сценах. Большую часть своего времени я провожу здесь: репетиции, уроки и самостоятельная работа. Поэтому я считаю, что это - мой дом. Здесь все службы - рабочие, костюмеры, реквизиторы, уборщицы - работают для одной цели.
Если ты приходишь и ничто не отвлекает, не мешает в работе - значит, дома все хорошо. Естественно, общение с коллегами играет для меня огромную роль.
- Кого из великих теноров вы любите слушать?
- Паваротти, Доминго и Альфреда Крауса. Я их слушаю по-разному, по-своему оцениваю. Из современных теноров - Аланья. Он отвечает всем требованиям современной оперы.
- Расскажите о своей работе в Большом театре. Что дала вам эта работа в чисто человеческом плане.
- Петь в Большом театре - это ответственность. Это такая сцена, которая требует от тебя высокопрофессионального мастерства, большой отдачи. Естественно, тот факт, что ты выходишь на сцену, на которой пели Лемешев, Козловский, Шаляпин, Архипова, Юрий Гуляев, Белла Руденко., танцевали Уланова, Владимир Васильев, Екатерина Максимова. Это сцена, которая пропитана энергетическим, духовным потенциалом. Всегда присутствует творческое волнение. Ты знаешь, что зритель пришел подготовленный, знающий каждую ноту, каждое движение. Всегда чувствуешь большое внимание зрительного зала.
- Ощущаете ли вы взаимодействие со зрительным залом?
- Самое прямое взаимодействие. Если зрителя заинтересовали, он забывает условности игры и становится, невольно, участником всего происходящего на сцене. Тогда получаем и аплодисменты, и восторг, и любовь зрителей. Это очень приятно. Всегда нужно любить зрителя.
«Позвольте выразить наше восхищение - эта фраза сопровождала выступления Михаила в Москве и Санкт-Петербурге. И, как заключение, после выступления в Мариинке слова: «он - герой, он победил», сказанные человеком всю свою жизнь посвятившим Большому театру, автором программы «Мой Большой» на радио «Россия» Людмилой Васильевной Борзяк.