Олекса ЮЩЕНКО
Олекса ЮЩЕНКО, поэт и прозаик, заслуженный деятель искусств Украины, лауреат премии «Чувство семьи единой» имени Павла Тычины, автор трех томов прозы «Бессмертники», в которые вошли его воспоминания, этюды, очерки о деятелях искусства и литературы. Сейчас вышла в свет его вторая книга «В памяти моей». Автор предложил редакции два своих очерка -о композиторе Романе Савицком и о профессоре, исследователе литературы многих народов Иване Розанове, который несколько месяцев отдыхал и работал в Ирпене, под Киевом, в Доме творчества Союза писателей Украины.
Ирпень я не забуду милый...
Иван Розанов
Передо мной альбом в красной обложке. Здесь не только фотографии, преимущественно любительские, но и переписанные от руки стихи разных авторов. На второй странице надпись: «Ирпень: 1949, июль».
Альбом принадлежал Ивану Никаноровичу Розанову, профессору Московского университета, исследователю российской словесности, блестящему знатоку поэзии.
Всю жизнь он собирал поэтическую библиотеку-коллекцию. Около десяти тысяч книг... Из них почти тысяча сборников, альманахов, песенников, запрещенных царской цензурой. Даже «Думы» Рылеева в коллекции имеются. Сам он о своей коллекции написал так:
Цветы разных школ и вкусов
Сошлись в мой тесный уголок -
Державин и Валерий Брюсов,
Случевский, Фет, Некрасов, Блок,
И те, чье имя всем знакомо,
И те, кого не знает свет,
Все чувствуют себя как дома,
И мертвых между ними нет.
Мне было знакомо имя Розанова - слышал его от старших товарищей, а познакомился с ним в Ирпене в июле 1949 года, в Доме творчества писателей. А через тридцать лет, когда я находился в Москве на 100-летнем юбилее Степана Васильченко в Доме литераторов, имя Розанова с уважением произносилось моими русскими товарищами, как знатока украинской поэзии. Он умер в 1959-м на восемьдесят пятом году. Его жена, Ксения Александровна Марцишевская, известный лингвист и соратница таких видных ученых, как Булаховский, Калинович, согласилась познакомить меня с частицей драгоценного наследия - известной книжной коллекции.
И вот я гость Марцишевской. Две небольшие комнаты. В одной несколько старинных кресел и книжный шкаф. Оказывается, вся библиотека передана вдовой профессора в Московский музей Пушкина. Она исполнила завещание мужа.
Ксения Александровна дарит мне книгу «Библиотека русской поэзии Н.Н.Розанова», изданную музеем Пушкина. Листаю каталог. Вот «Езда в остров любви» Тредиаковского... Дальше - Иван Виноградов - первый переводчик на русский язык стихов греческой поэтессы Сафо, изданных в 1792 году: «Стихотворения Сафы лесбийские стихотворцы, изданы с описанием жития сея славными своими дарованиями, любовью и проишедшими от оныя злоключениями и присовокуплением песней, переведенных из Анакреонта и других стихов...»
Попадались преимущественно не известные мне издания, оригинальные, уникальные, переводные. Невозможно было постичь и десятую часть увиденного и я решил хотя бы бегло обратить внимание на раздел украинской книги. Не без удивления читаю: «Барвинок Украины. В 35 книгах в стихах и прозе. СПБ. Издание Глазунова. 1848 г.»
Зарегистрирована в разделе украинской книги антология «Украинская народная поэзия», изданная в Киеве в 1848 году. Одна из самых ценных книг-реликвий «Кобзарь» Т.Г.Шевченко, изданный на деньги П.Симиренко в типографии П.Кулиша в 1860 году в Санкт-Петербурге. На книге дарственная надпись Тараса Шевченко «Степану Дмитриевичу Яновскому на память от автора. 20 февраля 1860 г.»
Привлекают внимание более десяти «Кобзарей» разных изданий, отдельные произведения великого поэта-пророка.
Александр Белецкий подарил Розанову книгу Максима Рыльского «Стихи и поэмы», изданную в Москве в 1945 году. «Дорогому, милому, глубокочтимому Ивану Никаноровичу - смиренный автор вступительной статьи А.Белецкий. Москва, 8 апреля 1946 г.» Академик подарил также неутомимому собирателю поэзии книгу Леси Украинки, изданную в 1949 году: «Подношу эту книгу не как свое достижение (тут я только на титульной странице), а как подлинное, неоспоримое достижение украинского национального гения».
Николай Ушаков в 1945 году дарит свой перевод поэмы Рыльского «Путешествие в молодость».
А вот книги, подаренные профессору в июле 1949 года в Ирпене, в Доме творчества: «Зеленый свет» Владимира Сосюры и «Цвет земли» Тереня Масенко.
Ксения Александровна подала мне альбом и сказала:
- А это уже прямое продолжение нашей «Ирпениады».
Здесь впечатления автора от пребывания в Доме творчества, много фотографий.
Иван Розанов автор двух сборников собственных стихов. «Только о ней» и «Призраки звезд». Вторая книга издана тиражом сто экземпляров в 1916 году с примечанием «издание не для продажи».
Иван Розанов писал о поэзии, хорошо владея поэтическим искусством. В альбоме он выражает свое уважение Ирпеню, его жителям. Вот одно стихотворение, которое посвящается «поэтам и рыболовам» Максиму Рыльскому и Андрею Малышко:
Сегодня небо - море в пене,
а зеркало - в реке Ирпени.
Восходит солнце над Ирпенью -
Конец лежанью и храпенью!
Утих комар, уснул слепень,
Без них дороже нам Ирпень.
Не к месту жалобы и пени,
коль отдыхаешь ты в Ирпени,
А если склонен к песнопенью,
То вдохновляйся здесь Ирпенью.
Твой каждый кустик, каждый пень
Должны воспеты быть, Ирпень!
Давно Дом творчества в Ирпени
Для многих к счастию ступени.
И рыбаки живут Ирпенью -
Здесь щуки учат их терпенью.
Бокал шампанского на день
За УКРАИНУ, за Ирпень!
16 июля 1949 г.
А вот еще четверостишие, написанное 22 июля:
Ирпень! Дом творчества!
Вот благодатный мир,
Где привлекательны и люди, и природа,
Река тут как магнит. Тут много разных лир -
Малышко, и Масенко, и Нехода
Профессор и отдыхал, и продолжал свою работу - собирал поэтические сборники для своей уникальной коллекции, а поэты с удовольствием вносили в альбом свои стихотворения. Увлекательная работа на отдыхе! В альбоме много слов благодарности Ирпеню. Безошибочно определишь стихи Владимира Сосюры:
Хмари білопінні,
День уже скреса.
В дзеркалі Ірпіні
Тихі небеса.
Серце щастя хоче,
Жде хвилин ясних.
Сині твої очі
У очах моїх.
Терень Масенко вписал в альбом 10 июля стихотворение «Певец», написанное еще в 1946 году и посвященное Сосюре:
Коли в криштальному покрові
Застигне скований Ірпінь,
Тоді в його гарячім слові
Хлюпне травнева голубінь.
І в домі власному зустріти
Невтомний спів так раді ми,
Бо він піснями сонця й літа
Зігріє нас серед зими.
Андрей Малышко 22 июля оставил в альбоме стихи, написанные раньше, которые очень характерны для его творчества:
За Ірпенем дзвенять состави
Ключами довгими вночі.
І, як живі, зітхають трави
В землі на теплому плечі.
Світи, зелений семафоре,
До дальніх станцій в ясноті!
Де ти, життя моє суворе?
Завжди в путі, завжди в путі!
Вижу также слова прозаика Семена Скляренко: «Я не поет і не пишу віршів. Але в Ірпені хочеться писать лише віршами. Надіюсь, що мої друзі-поети прикрасять цей альбом потрібними рядками і цілком приєднуюсь до них 27.VII.1949».
Владелец альбома хорошо понимал написанное друзьями из Ирпеня, в переводчике он не нуждался. В Ирпене много было написано и «стихами», и «прозой». Стремление профессора, собирателя, ценителя и почитателя творчества народного духа, было вполне понятно - он был увлечен песенным языком Украины.
Под одной фотографией Сергея Лемешева и его жены - певицы Ирины Масленниковой читаю: «Лемешев много внимания уделял лодкам и говорил, что он когда-то был рыбаком». Мне это напомнило, что все мы, кто находился в 1949 году в Ирпене, были потрясены чудесным пением Лемешева и Масленниковой в лодке на реке Ирпене. Как-то они вышли под вечер из своего корпуса, спустились «парадными» сходами к реке, сели в лодку, поплыли и запели... «Концерт» на реке длился больше часа. Многие ирпеняне-пляжники и мы - среди нас старейший писатель Евгений Кротевич, Владимир Сосюра с женой, Леонид Смелянский, Анатолий Шиян, Терень Масенко - слушали, затаив дыхание, дивное пение...
Потом Евгений Максимович рассказывал им историю ирпенского дома, о его бывшем владельце, киевском предпринимателе Чоколове, построившем дачу еще до революции для своей любимой балерины Киевского театра - ее якобы он каждый вечер привозил сюда на собственном автомобиле, купленном в Париже втайне от своей жены, которая даже не догадывалась о существовании Ирпенской дачи...
Гости внимательно слушали «достоверные истории», а мы лишь подмигивали друг другу, зная, что рассказчик каждый раз дополнял свой рассказ новыми эпизодами, свидетелем которых был чуть ли не он сам! Вдова -Ксения Александровна - все собрание передала государству. Бескорыстно. Как душа Ивана Никаноровича открывалась навстречу каждому, так и его собрание открыто теперь для всех.
Ираклий Андроников в предисловии к каталогу сказал: «Библиотеку-коллекцию нельзя купить ни за какие миллионы»... «Началась вторая жизнь бесценного собрания».
Розанова и украинских писателей единило служение бессмертному, могущественному Слову.
А я еще раз спрашиваю Ксению Александровку, слышала ли она тогда необычайный концерт?
- Еще бы! И Сергея, и Ирину! Непревзойденный, незабываемый дуэт! Мы часто вспоминали ирпенские дни...
...До сих пор и в моей душе звучат проникновенные поэтические слова и мечтательная песня тех далеких дней.
- Я помню чудное... Ирпенье!..
А большая, хорошо изданная книга, подаренная мне, часто чувствует прикосновение моей руки, и, кажется, я чувствую также ее тепло...
Многих, многих друзей не вижу давно. Когда же случается побывать в Ирпене, все былое, как первый утренний луч солнца пронизывает туман над рекой, ярко вспыхивает в моей памяти...
Легенда о песне
Роман Савицкий
Я еду в город Моршин, где последние годы жил Роман Януарьевич Савицкий, с которым я лично не был знаком, но мы долгие годы переписывались, поздравляли друг друга с праздниками. Некоторые его письма отражают быт человека-труженика: учителя школы, завуча. Они как бы вводят нас в лабораторию своеобразного художника-песенника.
Впервые я услышал мелодии Романа Савицкого сразу после войны. Они были очень популярны. Нежность музыки, простота, доходчивость текста - все было по душе.
И «Гуцулка Ксеня» и «Красные маки» стали непременными не только в репертуарах художественной самодеятельности, на ежегодных республиканских смотрах, но исполнялись также любимыми ведущими певцами и профессиональными ансамблями.
Меня интересовало мнение Савицкого о процессе развития песенного народного творчества. И когда вышла моя брошюра «Песня и труд», в которой было отдано должное песням Романа Савицкого, то я отослал ее любимому композитору. С тех пор и началась наша регулярная переписка.
«Давненько я получил Ваше письмо, брошюру и красочную открытку», -писал он мне впервые в 1964 году. Автор песен рассказал о своем недуге, который не позволил ему сразу же ответить на мое письмо. Ему тогда было шестьдесят.
«Книжечка «Песня и труд», - писал Савицкий, - хорошая, но я дал бы еще больше материала для нее, поскольку там говорится и обо мне. Я сам историк по профессии, и действительно у меня каждая песня имеет свою историю. Доказательством этого служит заметка, которую я вам высылаю в этом письме. Может, она покажется вам интересной. Я сам пишу музыку и тексты... Когда я пишу песню, то одновременно сочиняю текст и музыку... Посылаю вам созданную мною песню для баяна, поскольку она народная. Буду благодарен, если вы, как поэт, немного подправите ее».
Тексты, присланные мне, я внимательно прочитал, кое-что подправил, получил благодарность от автора.
23 февраля 1974 года в помещении моршинского Дворца культуры состоялся вечер, посвященный 70-летию со дня рождения Романа Савицкого. Жители Стрыйщины сердечно приветствовали своего заслуженного труженика, а 11 сентября того же года он неожиданно умер, о чем мне сообщила его жена - Любовь Алексеевна.
...Итак, я иду по зеленому Прикарпатью, много раз воспетому Савицким. Иду и припоминаю историю песни «Гуцулка Ксеня», рассказанную мне в письме автором.
...В августе 1932 года в Шешорах, недалеко от Косова, собралась молодежь на вечер - спеть песни, развлечься. С молодежью был учитель Роман Савицкий, которому тогда было двадцать лет. Здесь жили его родственники.
Заиграла музыка, зазвучали песни-коломыйки... А молодой учитель куда-то пропал, вероятно, ушел в горы. Внезапно вспомнилось родное село Бачины возле Старого Самбора. Там его друзья, его родные горы и елочки. Они ничем не отличаются от этих, шешорских, но все же у них есть что-то таинственное - свое... Вот уже и мелодия ощущалась в душе, не было только слов.
Возвратился учитель к месту гулянки - на лужайке шутки, веселье, шум. Начались выборы королевы вечера. Девушки все хорошие - одна лучше другой, но выпала самая высокая честь Ксении. Вот она появилась -высокая, стройная, голубоглазая, стала в певческий круг, и ее увенчали короной цветов из роз. Прямо-таки королева! А слово королевы - закон!
Ксения Барчинская - племянница Романа Савицкого. Вот она, королева, и велела написать песню.
- Такую песню, чтоб она понравилась всем! Вы обязаны исполнить мою просьбу и приказ! - так велела «королева»...
Полыхал костер. Из-за елового леса на веселую поляну, на очаровательную девушку поглядывал месяц. И девичья красота, и красота гор, и отдаленный шум реки Черемош - все звенело в душе молодого учителя...
Образ Ксении в душе будущего автора перерастал в образ всей Гуцульщины. И медленно «вырисовывалась» песня.
Какая же все-таки красивая Ксения! Все стоят возле нее, как завороженные. Строчка за строчкой, быстро, как цветы в венок, вплетались слова будущей песни. Горы, освещенные лунным светом, ночь с песнями, юными надеждами и болью - ведь так называемый «вечер народной ноши» устраивался юношами и девушками, учениками, студентами как раз перед отъездом на учебу - кто в Станислав (ныне Ивано-Франковск), кто в другое место. Поэтому всех охватывало настроение не только бурной радости, но и легкой грусти...
Вновь и вновь припоминаю слова из письма Савицкого: «Каждая песня имеет свою историю». Действительно, какое-то жизненное событие вызывает песню. Событие, жизненный факт перерастает в легенду...
Однажды автор с большим успехом исполнял «Гуцулку Ксеню» и знал, что в зале присутствует «королева»... Увлеченный общим волнением слушателей, он, не стыдясь, подошел к девушке и подарил приготовленные заранее красные маки.
Девушка цветов не взяла, а зарыдала, убегая из зала. Существует гуцульский обычай - от подаренных маков убегает человеческое счастье. Не этот ли факт лег в основу новой песни?.. Песни о красных маках. Содержание этого поверья полностью вошло в припев.
Красные маки - цветы любви,
Ясные надежды, тихое желанье.
Красные маки - отравленный цвет,
Горький обман юных лет.
Предательское расставание.
У каждого слушателя больно сжимается сердце и хочется выразить сердечное сочувствие неизвестной, которая должна была выпить горькую чашу разлуки:
Одиноко бродит в поле -
Не нашла своей судьбы,
Ибо не виновата, что с юных лет
Дарят маков цвет.
Сколько раз слушал эту песню в исполнении сестер Байко! И сейчас, когда нахожусь в Прикарпатье, их голоса как бы сопровождают меня в дороге.
В Моршине легко нахожу дом, в котором в последние годы жил Савицкий. Его супруга рассказала о жизни художника. Он окончил школу в родном селе Бачины Старосамборского района в 1914 году. Затем учился во Львовской государственной академической гимназии, а в 1924 году поступил во Львовский университет, который закончил через пять лет. Стипендии он не получал, т.к. в панской Польше студентам-украинцам стипендии не полагалось, и ему приходилось работать то бухгалтером, то петь в различных хорах. Любовь к музыке, к народному творчеству он особенно ощутил после знакомства с композитором Станиславом Людкевичем, а также с выдающимся исследователем и знатоком народной песни Филаретом Колессой. Позднее он учительствовал в частной гимназии вплоть до 1939 года в городе Станиславе. После воссоединения работал то директором школы, то завучем и преподавателем истории. Больше всего прожил в Любинцах, отдавая много времени художественной самодеятельности сельских тружеников.
Жена композитора рассказала мне, как была написана песня «Ирчик».
- Эта песня не известна, как другие. Совсем недавно, за два года до кончины, Роман Януарьевич случайно нашел в своем архиве ноты - чуть ли не самую первую свою песню.
...В 1918 году в селе Пистын на Косовщине собрались студенты на каникулы. Прибыл туда и Мирослав Ирчан (это его псевдоним, а тогда он был Андреем Бабюком). Он познакомился с племянницей Савицкого и не на шутку влюбился в нее. И попросил написать песню в день ее именин. Песню назвал «Ирчик». А через некоторое время Бабюк стал «Ирчаном» -известным писателем, драматургом.
Когда однажды Савицкий в 1944 году услышал песню «Гуцулка Ксеня», которую пели в горах наши солдаты, то радости его не было границ, и он признался бойцам, что является автором песни. В прессе же факт авторства стал известен намного позже. Роман Савицкий - необычайно скромный человек. Даже когда песня стала известной, то довольно долго не признавался, что он ее написал.
В архиве автора много писем. Из разных концов страны шли просьбы прислать его песни, и особенно «Гуцулку Ксеню». Есть письма из Канады с такой же просьбой.
Любовь Алексеевна показывает мне стихи мужа, которые он так и не успел положить на музыку. Они различны по тематике, богаты ритмикой, радостные и печальные. Он влюблен в свой прикарпатский край:
Сквозь бурные столетья
Те ветвистые верхушки
Подняла аж до небес.
Далеко островерхие ели вокруг,
Всюду зелень - чудо из чудес.
Савицкий был очень тронут, узнав, что Андрей Малышко высоко оценил его песни.
- Как же это сильно сказано: «Лишь одной в целом свете расскажу про печаль». Ведь поделиться своим горем можно только с самым близким человеком...
Известный певец Дмитрий Гнатюк с большой любовью пел его песни, а получив в подарок песню «Аисты», ответил Савицкому взволнованным письмом, назвал автора «лучшим другом, певцом Карпат».
В числе первых исполнителей песни «Квiтка з полонини» также был народный артист Дмитрий Гнатюк.
И словно на крыльях аистов, облетели песни Савицкого весь мир.
Композитор так был захвачен исполнением трио бандуристок его песни «Красные маки», что в своем письме исполнительницам пишет так: «По цветному телевизору услышал впервые на склоне лет свои «Красные маки» в блестящем исполнении а капелла вашим чудесным трио. Песня была написана мной в 1935 году, она звучала так свежо и современно, что я был просто зачарован. С благодарностью за наслаждение, доставленное мне в тот вечер, я написал для вас новую песню». К письму были приложены ноты нового сочинения композитора «Вівчарики» («Пастушки»), которое вскоре вошло в репертуар трио бандуристок.
Бывает такое - не знаком с человеком, никогда с ним не встречался и не видел его, а считаешь его близким, давним другом, ибо этот человек коснулся твоего сердца. Поэтому и делишься с ним своими мыслями в письмах. Так я познакомился с песнями Савицкого, и он стал моим добрым другом.
Маки всю дорогу мне напоминали о песне. В моей душе просыпалось какое-то чувство, больше, чем грусть. В ней звенела давно знакомая мелодия песни. Не отцветет она, не завянет, как только что положенные мною на могилу Савицкого маки...
Из глубин памяти всплывали слова дивчины Ксении: «Напишите мне песню, чтоб все горы пели...»
И ее поют и горы, и долы, и благодарные люди.
И моя душа впитывала песню-легенду...