Олег Ольжич. Последнее прижизненное фото. 1944 год |
В Доме кино состоялся вечер, посвященный 60-летию Национальной кинематики Украины. Среди недавно выпущенных фильмов студии — вторая и третья часть документальной ленты «Я камень из Божьей пращи...» — об украинском поэте, ученом-археологе, деятеле ОУН Олеге Ольжиче. Этот фильм — не просто еще один из шеренги кинобиографий, он — убедительное свидетельство того, что люди, его создавшие (автор сценария Леонид Череватенко, режиссер-постановщик Аркадий Микульский, оператор Николай Мандрич, монтаж Аллы Фатюковой), удивительно чувствуют кино. После просмотра, длившегося 2 часа 57 минут, остается впечатление, будто мы пообщались с Олегом Ольжичем, хотя, разумеется, ни единого метра киноленты, где бы его зафиксировала кинокамера, нет. Да и не могло быть...
История ничему не учит. Хотя бы по той причине, что на арену — международную, политическую, экономическую — выходят все новые и новые хищники с симптомами неуемного стремления к власти, деньгам, территориям. Сегодня с территориями сложно: земной шар стал тесен — до последнего сантиметра все поделено, а вот накануне Второй мировой войны перекроить политическую карту мира вполне можно было.
...1939 год. Генерал Хорти приезжает к Гитлеру — и ему отдают Закарпатье. И там, где только-только попыталась утвердиться Закарпатская Украина, уже гремят пушки и генерал Хорти въезжает в Хуст на белом коне. А вот Молотов приезжает к Гитлеру — и уже скрепляется печатью «Акт о ненападении», за которым — перераспределение границ между двумя государствами-хищниками — Германией и СССР. Время сохранило кинохронику этих событий, ведь события происходили важные и разворачивались с головокружительной быстротой.
Но не снимались кинокамерой, да и не могли сниматься события законспирированные — подпольная деятельность Организации украинских националистов. К примеру, приезд одного из руководителей ОУН, талантливого и перспективного ученого-археолога Олега Кандыбы в США — не только для того, чтобы прочитать лекции о новых археологических открытиях в Европе и проконсультировать археологические находки, поступившие в музеи Нью-Йорка, а прежде всего чтобы встретиться с украинской эмиграцией и собрать средства для поддержки украинцев в борьбе с античеловеческими режимами за свою независимость. Впрочем, несмотря на тайный характер миссии, благодаря неразгаданным законам памяти, напряженная работа Ольжича сохранилась в памяти людей, находившихся тогда рядом с ним. Старательно, шаг за шагом — от рождения и до трагической гибели в концлагере — авторы фильма исследуют и реставрируют биографию Олега Ольжича-Кандыбы. Казалось, оба упомянутых режима приложили все усилия, чтобы не осталось и следа на земле от этого человека: нацисты после пыток сожгли его тело в газовой камере, сталинские службы утаивали от украинцев его имя, запрещали даже вспоминать этого человека. Хотя деятель, погибший от рук гестапо (в фильме «Я камень из Божьей пращи...» приводятся документы из архивов гестапо, где характеризуется деятельность ОУН вообще и Олега Кандыбы в частности как опасная для рейха), отдавший жизнь за свободу своей отчизны, по идее, должен был быть в почете. Но в СССР распределение действующих лиц на кону истории складывалось таким образом, что враг врага не становился другом. Ибо действовал Ольжич не в интересах СССР, а в интересах Украины, затерроризированной голодомором и репрессиями.
Кто же он — Ольжич? Вообразите себе человека очень мирной профессии — археолога, закончившего в Праге два вуза, раскапывающего в разных странах Европы памятники трипольской культуры, пишущего интересную монографию на основе раскопок в селе Шипинцы Черновицкой области (эта книжка и сегодня не утратила научной ценности). И вот он оставляет эти раскопки и погружается в водоворот борьбы: едет на встречу с Григорием Мацейко, тем самым, исполнившим приговор генералу Пирацкому, переправляет его через границу в Чехословакию, спасает ему жизнь. Трудно постичь логику поведения Олега Ольжича, если не учесть романтику борьбы и осознание, что в то время для Украины это был единственный шанс освободиться из-под гнета сталинского режима. Вполне вероятно, что Ольжич надеялся на такое освобождение, когда два хищника будут сражаться друг с другом. Но в реальной действительности эта битва стала для Украины уничтожением ее народа, ресурсов. Гитлеровский террор в оккупированной Украине вновь зафиксировала беспристрастная кинохроника (конечно, трофейная, которую Советский Союз собирался представить на Нюрнбергский процесс как доказательство преступлений нацистов в Украине, но так и не представил, — и вот во время работы над фильмом Аркадий Микульский натолкнулся на нее в Красногорском архиве кинодокументов). Характерно, что, несмотря на трагический сюжет, фильм не угнетает, не перегружает, он не является «черным». Обусловлено это характером личности самого героя фильма. Вспоминая о нем, соратники и близкие люди постоянно употребляли светлые тона, да и сами светлели при этом. И впрямь, нечасто в трагические дни войны, когда у людей активируется агрессивное начало, можно встретить предводителя, у которого превалирует светлое начало, который не командует, а обращается с просьбой, не бросает в бой, а стремится возродить в человеке, в народе человеческое и национальное достоинство, подвигнуть людей на конструктивный труд даже в условиях войны. Из воспоминаний, писем, поэзии Ольжича, звучащих за кадром, предстает человек широчайшей эрудиции, большой скромности, государственного мышления, умевший слушать людей, разговаривать с ними, находить единомышленников, зажигать и вдохновлять их. Ольжич вступил в ОУН еще в 1929 году и, став вскоре одним из руководителей этой организации, не принял кровопролития как средства борьбы, надеялся на культурническую поступь — не случайно первым его псевдонимом был «Идеалист». Если бы фильм ограничился только воспроизведением биографии Ольжича, он представлял бы немалую ценность, — ведь авторы провели большую исследовательскую работу, чтобы показать эту биографию во всей ее полноте. Но фильм имеет несколько сквозных тем, одну из них можно определить как тему жертвенности. И что ценно — освещается она не на декларативном уровне, а проистекает из фактического материала как само собой разумеющийся вывод. Эта жертвенность Ольжича вызывает ассоциации с евангельскими мотивами и истолкованием самопожертвования, избранности и назначения человека. Ольжич четко осознавал свою миссию и догадывался, что его опасная для жизни работа не принесет ему лавров, а только смерть. Венчаясь с Екатериной Билецкой в карпатском селе Яблонька Верхняя (один из самых трогательных сюжетов картины), он запретил своей жене где бы то ни было упоминать, что она его супруга. Поскольку это представляло для нее опасность. Можно спросить — стоило ли тогда жениться? Но то, что в Ольжича влюблялись и что он сам тоже любил, — еще одно доказательство его жизнеутверждающих идеалов. Быть борцом, уметь максимально мобилизовать собственную свободу, подчинить свою жизнь задачам дела и оставаться вместе с тем живым человеком — разве это не доказательство светлых начал души Ольжича?
Режиссер фильма «Я камень из Божьей пращи...» столь органично скомпоновал многочисленные и разнородные эпизоды (воспоминания, фото, кинохронику), что Ольжич предстает в этом плотном контексте не просто со скупых фотографий, а будто бы снятый на кинопленку. Вербальный портрет динамизирует статику фотографий. Последние среди кинохроники 30—40-х годов, фиксирующей города, где бывал и жил Ольжич, воспринимаются как часть этой кинохроники. Даже характер голоса Владимира Мазура — глуховатый, нейтральный, вроде отстраненный, которым читаются дикторский текст, письма, стихи, — не отдаляет от Ольжича, а приближает к нему.
Жизнь Олега Ольжича была короткой, закрытой для многих, но чрезвычайно яркой. Кинематограф совершил свое обычное чудо — более чем через полстолетия помог нам встретиться с человеком, не превратившимся ни в миф, ни в легенду, а оставшимся самим собой: высоким и прекрасным в своей жертвенности и в своем подвиге.