| ||
Иржи Давид |
Открытие чешской выставки «No flash!» — в Центре современного искусства при НаУКМА показывают лауреатов премии Индржиха Халупецкого, престижной награды для молодых художников — происходило в необычной толкотне и ажитации. Завсегдатаи радостно удивлялись пополнению рядов любителей визуального искусства — они укрепились «юными натуралистами» из Киево-Могилянской академии, привлеченными рекламной наживкой. Пригласительный с дигитальным автопортретом Вероники Бромовой в анатомическом срезе сулил перспективы увидеть, как абсолютно все сокровенное становится откровенным. Поверившая в них молодежь была явно разочарована — по принципу цивилизованного пиара, гинекологических подробностей выдали ровно столько, сколько нужно для завлечения публики. Остальное — высококлассное, вполне конвенциональное, хорошего тона искусство. Что тоже нехорошо, с точки зрения завсегдатаев места.
«Безукоризненно профессионально, но ведь не ново...» Не ново — почти смертный грех. Прибегая к вульгарному фрейдизму, заметим: наблюдается «классический случай переноса» проблем локальных и внутренних. Вращающаяся около искусства публика вот уже несколько лет ждет прихода мессии, который обратил бы выдохшееся после бурного десятилетия украинское искусство в новую веру. В «начале конца» прошлого века оно пережило эпоху перемен, переименовавшую его из тоталитарного в современное. Но все хорошее быстро кончается, любая золотая пора проходит безвозвратно. А наркотическая зависимость от сильных и новых эмоций остается...
К тому же загадочный славянский менталитет не в силах расстаться с прогрессистской идеологией безоговорочной ценности нового. Одна из интерпретаций понятия «идеологии» гласит — это объяснение причин, почему все идет не так, как хотелось бы. Не желая мириться с невозможностью появления радикально нового в искусстве, он находит сами по себе очень правдоподобные тому объяснения, вроде нехватки свежих творческих сил или серьезных интеллектуальных ресурсов. Оказавшиеся в схожей ситуации собратья чехи — такие, да не совсем. Здоровый прагматизм не дает им заблудиться между прекрасным прошлым и туманным будущим. Деловито создают не блестящий, не сногсшибательный, но все-таки очень качественный художественный продукт и пытаются встраивать его в общеевропейский контекст. Обижаясь на то, что в самом «контексте», после прошествия мимолетной моды на восточноевропейскую экзотику, желание выходцев с Востока удачно пристроиться восторга не вызывает. Берлинская стена продолжает существовать, пусть как некое предубеждение против чужих на своей территории.
«Нам» не чужды «их» проблемы — судя по болевым точкам произведений, чехам больше всего в жизни досаждает невозможность полноценной коммуникации между Западом и Востоком. Если им где и следует искать сочувствия — то конечно же у нас, товарищей по несчастью.
Группа «Pode Bal» работает наигуманнейшим методом, методом рекламной утопии, еще раз напомнив, что реклама — то же искусство, но в отличие от актуального, стопроцентно позитивное. Поднаторевшие в сем вопросе говорят, что суть рекламной мистификации — обещание счастья. Человек покупает не товар, а то счастье, которым его, доверчивого, манят. Единение Запада и Востока поначалу казалось обещанием лучезарного счастья, которого должно было быть так много, как обрывков рекламных клипов в видеомиксте «Еutopia». Время показало, что счастье не в обилии разновидностей прокладок и даже не в доступности электрочайников...
«Pode Ba» блюдет чистоту рекламного стиля, а хулиганкой Вероникой Бромовой, не единожды получавшей премию Халупецкого, движет любовь к рекламе, все больше мутирующей в сторону искусства. Способом компьютерной «Фотоампутации-фотоимплантации» она смешивает части мужских и женских лиц, рекламирующих косметику — перекраивая банально красивые «рекламные хари» в уродцев, соответствующих шедевральному слогану «Будь тем, чем хочешь, но будь собой». Но пристальней всего Бромова как истинная феминистка (какая же гастролирующая выставка обходится без дамы, претендующей на популярнейшую в актуальном искусстве роль?) изучает мутационный потенциал собственного, далекого от совершенства тела. Женская самодостаточность — прежде всего. Вскрывая внутренности с помощью компьютера, Бромова превращает себя в анатомический макет, а придавая складкам тела неестественно строгую симметрию — в отвратительную «инопланетянку»...
Иржи Давид принадлежит к постмодернистскому поколению 1980-х, поколению «консерваторов» от искусства — в силу «почтенного» возраста, а все туда же — увлекается имиджмейкерскими фокусами. Он находит две различные портретные грани образов и характеров знаменитостей (Коппола, Нуаре), зеркально дублируя правую и левую части их лиц. Совершенно разные фотографические серии Давида вызывают очередную параллель между рекламой и слепо следующим за модой актуальным искусством. Как флюгер вертящийся в нем художник, вовсе не обязан вырабатывать свою узнаваемую поклонниками «манеру» (закавычено, как анахронизм), единственное условие выживания — быть талантливым имиджмейкером, научиться мобильно менять моментально устаревающие имиджи. Регистрация мельчайших подробностей, новообретенных звездами «правильных» лиц захватывает, а развешенная по соседству нелепая кукольная серия «Мои маленькие заложники» — яркий пример отсутствия фантазии в воплощении модных тем. В этом случае обыденность насилия не вызывает никаких, даже самых что ни на есть обыденных эмоций, ничего, кроме скуки.
Франтишек Матоушек иронизирует над всем и вся. Над искусством, во времена мифологические считавшимся областью «вдохновения», а в сегодняшнем мире прагматизма — системой конвенций и институций. Какой уж тут блеск... Над собственным комплексом провинциала, «молодого чешского художника», голову которого кружит суетное признание этими институциями. Само его обращение к живописи — это издевка над нею же, «матерью-кормилицей». Стоит ли живописать груду полиграфической продукции — приглашений на вернисажи? Или сцену из «боевика», называющегося «Над Прагой» — чешские кураторы отстреливают друг друга? Или имитировать живописью джинсовые гобелены?
Иржи Сурувка скатывается еще дальше по критической плоскости. Пародирование предшественников — банальнейший ход современного искусства, банальней некуда. Но Сурувке простителен, уж очень смешно он шаржирует Мунка, трагический «Крик» которого лежит в основании всего современного искусства. А какие у него сладенькие «Близняшки»-фюреры, в них нет ничего зловещего — на нежное детское личико путем все той же компьютерной имплантации накладывается грим Гитлера... У «Надвигающейся тьмы», готовой поглотить город, Алена Коцманова отвоевывает случайные кадры — фонарь, автозаправку, пустующую кабину телефона... Мелодия из «Twin Peaks», использованная в видео Петра Пастерняка, превращает будни стройплощадки в некий мистический ритуал...
Что ж, идеологические заблуждения чехов, объясняющие отсутствие блеска в искусстве эпохи эклектики его ненужностью, оказываются более продуктивными, чем бесплодная украинская тоска по «новому идеалу». А ведь это выход — если в эпоху глобальной исчерпанности искусства невозможно изобрести ничего из ряда вон выходящего, то стоит продолжать создавать качественные вещи.