В 1994 году в Свято-Даниловском монастыре по инициативе Всемирного российского собора состоялась встреча «В защиту русского языка». Участников встречи приветствовал Патриарх Московский и Всея Руси Алексий ІІ.
Напомним фрагменты некоторых выступлений на этой встрече.
Так, писатель Олег Волков вполне справедливо указал, что «Разрушить язык — значит подорвать национальную культуру, разорвать связь с питательными традициями и представлениями о верности «делу отцов», то есть убить чувство государственности...»
Четкие и справедливые слова. Возможно, именно поэтому более 300 лет в Российской империи, а позже — и в СССР украинский язык около 50 раз запрещали, объявляли диалектом, а то и вообще несуществующим?
Не могут вызывать возражения и слова Василия Белова:
«Язык — это народ. Когда я говорю о спасении России, я говорю о спасении языка... Нельзя забывать, что разрушение российской национальной культуры, языка и музыки было запланировано. Никакой стихийности здесь нет; все происходит, как и было запланировано — уничтожение нашей государственности, нашей морали, нашего языка, нашей культуры. И тут нечего хитрить, нечего бояться, а необходимо прямо сказать, что мы порабощенный народ...»
Трудно отрешиться от мысли, что это несколько преувеличенное беспокойство писателя о русском языке и русской культуре. Но в то же время создается впечатление, что Василий Белов, когда писал и говорил процитированные слова, вспоминал недавнюю политику России относительно других народов, их языка и культуры.
А вот слова талантливого российского писателя, диссидента и патриота, депортированного в свое время коммунистической властью из родной страны, редактора известного журнала «Континент» Владимира Максимова:
«Весь опыт мировой истории свидетельствует, что любая национальная энтропия, разрушение этнических цивилизаций, исчезновение с лица Земли народов и государств всегда начиналось с утраты языковой культуры, с отказа от языковой самостоятельности, с капитуляции перед языковой экспансией... Каждая страна и любой народ имеют право защищаться от любой экспансии, в том числе и языковой, всеми средствами, которые он имеет. Язык — гарант нашего национального и государственного самосохранения. Утратив его, мы утратим не только Отечество, но и самих себя».
Чрезвычайно своевременные и полезные слова. Эти слова Владимира Максимова следовало бы отчеканить на одной из стен в зале заседаний Верховной Рады. А, возможно, и в других госучреждениях.
Забота о национальном языке и национальной культуре имеет место и в других странах. Например, несколько лет назад французский сенат утвердил специальный закон «В защиту французского языка». Согласно этому закону, лица, которые злоупотребляют английскими словами, для которых существуют национальные эквиваленты, могут быть оштрафованы на сумму до 20 тысяч франков. И это только за употребление некоторых иностранных слов!
Можно лишь приветствовать действия политических групп и отдельных граждан, выступающих в защиту языка и развитие национальной культуры в своей стране. И совсем другое дело, когда те или иные граждане начинают требовать особого отношения к языку и культуре определенных этнических групп в других странах. Французы, например, с юмором, а то и с возмущением реагировали бы на попытки англичан, немцев или россиян требовать особого (а то и официального) статуса для английского, немецкого или русского языка во Франции.
А вот некоторые политические и культурные деятели в России (да и не только в России), игнорируя нормы политической корректности и законности, требуют предоставить русскому языку в «странах ближнего зарубежья» статус официального или даже государственного языка. Как это предлагал, в частности, на том же Всемирном соборе бывший комсомольский функционер, а в 1994 году — сопредседатель собора, Валерий Ганичев: «Нам следует принять обращение к соответствующим законодательным и государственным органам стран ближнего зарубежья о предоставлении русскому языку статуса государственного».
А как бы реагировали в России, если бы официальные немецкие представители ставили вопрос о предоставлении немецкому языку статуса государственного в Восточной Пруссии (в данный момент находится в составе Польши)? Или в Калининграде? Или финны начали бы требовать предоставить финскому языку статус официального на бывших территориях, которые отошли России после Второй мировой войны? Несомненно — такие действия немцев и финнов вызвали бы в России возмущение и негодование.
В заключение напомним, как обстоит дело с аналогичными проблемами в таком конгломерате народов, как США. Говорят, что когда принимали конституцию Соединенных Штатов Америки, английский язык как официальный, в противовес притязаниям немецких эмигрантов, прошел с перевесом всего в один голос. С того времени американские власти жестко придерживаются принципа единого государственного языка. Безуспешным, в частности, оказались и недавние попытки испаноязычной части населения США добиться предоставления испанскому языку статуса официального.
А не так давно, осенью 1998 года сенат США в очередной раз подтвердил: единым официальным языком на территории США является английский. Издан и соответствующий билль, согласно которому вся официально-административная информация и в дальнейшем будет печататься лишь на английском языке.
Это никоим образом не ущемляет ни испанского, ни китайского, ни французского, ни многих других языков, которые распространены в этой стране. Пользуйтесь этими языками в быту, в приватных, но не государственных учреждениях, организовывайте свое образование, издание газет и книг. Но, подчеркивалось в решении сената, культурно-образовательное разнообразие страны не должно способствовать дроблению населения на оторванные одно от другого части и частички. Именно для этого и необходим общий официальный язык. Как подчеркнуто в решении сената, английский является связкой, которая способствует собиранию страны воедино.
В американской прессе отмечались и другие нюансы в аргументации указанного решения. В частности то, что официальное двуязычие содействовало бы лишь хаосу и излишним хлопотам, увеличивало бы финансовые затраты, способствовало бы потере американского единства.
Как писала 29.11.1998 года газета The Sanday Star-Ledger, «Мы должны усвоить опыт Канады, которая хотя недавно и избежала отделения франкоязычного Квебека, все же остается разъединенной нацией».
Как подчеркивал республиканец Билл Мартини: «Никто не ставит перед собой цель наступать на культурно-языковые отличия. Однако всем должно быть понятно: наше будущее как нации зависит от консолидации на основе общего языка. Единый официальный язык поможет нам сообща идти вперед».
Или еще цитата из упомянутой газеты: «Америка есть одна страна, одна (политическая) нация и, следовательно, мы должны иметь один общий язык».
Так какие же могут быть разговоры о двуязычии в Украине? Или, может быть, Украина более стабильное и более богатое, чем Соединенные Штаты Америки государство?
А скорее всего у тех, кто говорит о двуязычии в Украине, несколько иные намерения, несколько иные желания и несколько иные планы, чем забота о «русскоговорящих».