Председатель жюри Патрис Шеро |
Двадцать пятого мая жюри пятьдесят шестого каннского, самого престижного кинофестиваля, огласило свои награды, вызвав, как всегда, бурю негодования. Не могу не присоединиться к толпе возмущенных, хотя за тринадцать лет моего пребывания в Каннах я привык ко всему. Экран Лазурного берега уже давно отнюдь не творческое соревнование, а борьба прокатчиков. Уже сам отбор фильмов во многом зависит от давления французских дистрибьюторов, которые и продвигают в первую очередь те картины, права на которые в мировом прокате принадлежат именно им. В конкурсе и параллельных программах практически не было фильмов, которые не имели французских дистрибьюторов.
А решение жюри всегда субъективно. И во многом зависит от вкусовых взглядов председателя и его коллег. В первом же интервью после оглашения Патриса Шеро президентом жюри он сказал, что весьма удивлен таким решением, так как никогда не пользовался любовью французской кинематографической тусовки. Придя в кино из театра, он дважды участвовал в каннском конкурсе («Королева Марго» и «Те, кто любит меня, садитесь на поезд») и был отмечен лишь призом жюри, возглавляемым Клинтом Иствудом, за «Королеву Марго», чем был очень обижен. Что ж, в этом году и «Мистическая река» Клинта Иствуда вообще не была замечена. Правда, вполне заслуженно. Незаслуженно, с моей точки зрения, она попала в конкурс.
Тут, кстати, хотелось бы снять с жюри обвинения в политической ангажированности, которые дружно появились в киевских газетах в тиражированных перепечатках российских сайтов. Заигрывание с американцами отнюдь не было характерно для последнего кинофестиваля. Скорее демонстративное неприятие — от отмены английских субтитров в последний день показа, когда повторялись все конкурсные фильмы, отсутствия английского перевода на церемониях открытия и закрытия до демонстративных ответов по-французски сотрудников фестиваля на вопросы, звучавшие по-английски. А вообще, Францию в эти дни больше волновали вопросы пенсионной реформы, что отразилось на работе транспорта из-за многочисленных забастовок.
Второе, абсурдно-слюнявое, обвинение в адрес Шеро: дескать, «Золотая пальмовая ветвь» была отдана по братской солидарности в плане сексуальной ориентации. В этом плане у жюри был широкий выбор, в отличие от хороших фильмов в конкурсе.
Итак, «Золотая пальмовая ветвь» досталась американской картине «Слон» («Elephant») Гаса ван Санта (именно так произносит свои имя и фамилию режиссер). Пятидесятилетний ван Сант давно стал культовой фигурой. Обласканный Берлином (как и Шеро), в Каннах до сих пор был почти не замечен. Лишь однажды на Круазетт, в 1995 году, вне конкурса показали его фильм «Умереть за». Что ж, пришло время вернуть долги (это тоже традиция Канн). Тем более что на французском рынке картину продвигает влиятельнейшая компания МК-2 (Марин Кармитц). Так что сенсационным такой вердикт назвать никак нельзя. А вот то, что ван Сант получил еще и приз за режиссуру — это уже сенсация. На моей памяти в Каннах это случалось лишь однажды, в 1991 году, когда триумфаторами стали братья Коэны за «Бартон Финк».
Сюжет «Слона» пересказывать в этих заметках бессмысленно — не видевшие фильм киевские журналисты пересказали его слово в слово на страницах всех газет — от «Киевских ведомостей» до «Вечірнього Києва». Кстати, добавить нечего, все верно, история укладывается в несколько слов. Но надо отдать должное автору (а Гас ван Сант и автор сценария, и диалогов, и сам осуществил монтаж), ему удалось создать характеры многочисленных персонажей американской средней школы, учеников и учителей. Но иногда тягучие монотонные кадры, медитативные проходы героев выглядят самоцельным приемом, неоднократно используемым режиссером от раннего его «Моего собственного штата Айдахо» до предыдущего «Джерри», где новаторские приемы превратились в клише.
Вторую по значению награду — «Гран-при» присудили турецкому фильму «Далекий» («Uzak») Нури Бильге Джейлана. Каюсь, не успел его посмотреть. Планировал это сделать в последний день, при традиционном повторе, но отсутствие английских титров разрушило мои планы. В различных рейтингах критиков турецкий фильм прочно держался на втором месте. Так что гран-при неожиданным не назовешь. Кроме того, географическая мода явно обратила свой взгляд на Турцию. Китай, Тайвань, Австралия, Иран уже стали привычной экзотикой. Свежий ветер, похоже, подул из Турции. Канны подхватили режиссера, который громко заявил о себе несколько лет назад в Берлине, где его второй фильм «Майские облака» собрал обильный урожай наград. А первая его картина, «Касаба» — не без гордости отметим — была отобрана в конкурс «Молодости-97». Нури Бильге Джейлан был на кинофестивале в Киеве, но, к сожалению, сам фильм на «Молодость» так и не долетел.
Приз за лучшее исполнение мужской роли разделили актеры «Далекого» («Uzak») — Музаффер Оздемир и Мехмет Эмин Топрак. Вот только один из них посмертно. Узнав о том, что фильм отобран на конкурс Канн, съемочная группа изрядно отметила это событие. После чего один из актеров трагически погиб в автокатастрофе.
Приз за сценарий получил канадский режиссер Дениз Аркан за фильм «Нашествие варваров». Блестящая картина, на мой взгляд, могла бы получить и более высокую награду. С блеском рассказанная история о пополнении пятидесятилетних интеллектуалов-гедонистов, являющаяся продолжением его же фильма
86-го года «Конец американской империи», с теми же героями и актерами. Варварами являются их дети, которые не читали Сартра и Кафку, Пруста и Чехова… Они по-разному адаптировались к жизни. Сын главного героя прочно обосновался в бизнесе, его материальное положение позволяет устроить прощальный аттракцион умирающему от рака отцу. Дочь подруги отца скрывается от реальности в наркотиках. За эту второплановую роль неожиданно для всех награду получила Мари-Жозе Кроз. Настолько неожиданно, что она сама не присутствовала на церемонии закрытия в зале, а зрители долго не могли понять, кому из многочисленных персонажей многофигурного фильма досталась награда.
Приз жюри получила любимица Канн Самире Макмалбаф. Двадцатитрехлетняя иранка уже получала «Золотую камеру» в восемнадцать лет за лучший дебют «Яблоко», а в прошлом году была членом жюри. «В пять часов пополудни» рассказывает о постталибском Афганистане. Получая приз, Самира произнесла речь: «Я сделала фильм об афганской женщине, которая хочет стать президентом. Я не хочу быть президентом в своей стране, тем более когда президентом мира является такой человек, как Джордж Буш»
«Золотой камерой» в этом году отдельное жюри во главе с Вимом Вендерсом отметило фильм датского дебютанта Кристофера Боэ «Реконструкция», показанного в параллельной программе «Неделя критики».
А международное жюри кинопрессы (FIPRESCI), возглавляемое Андреем Плаховым, выделило картину Александра Сокурова «Отец и сын», тем самым удивив своих многочисленных коллег. Фильм откровенно разочаровал.
Ну а «Догвиль» Ларса фон Триера? Безусловный лидер критиков всех международных изданий был демонстративно проигнорирован Патрисом Шеро и его коллегами. Театральная трехчасовая декорация истории, похожей на «Наш городок» Торнтона Уайлдера, вызвала полярные мнения — от восторга до полного неприятия. Не думаю, что возвращение к театральным истокам может быть перспективным новаторством, но в чем не откажешь фон Триеру, так это в умении нагнетать смысловое напряжение к финалу. Правда, редкий зритель доплыл до середины…
Еще в большей степени удивил Питер Гринуэй. То ли большие деньги международной копродукции «Чемоданы Тулса Лупера» (часть первая), то ли работа без великого оператора Саша Верни, то ли признаки, боюсь сказать, творческой импотенции, но факт — фильм рассыпался на отдельные эпизоды, как карточный домик. А продолжение следует…
Усталостью отмечена и картина француза Бертрана Блие «Котлеты». Как всегда, блестящие парадоксальные диалоги, но рыхлость сценария не спасает даже дуэт двух прекрасных актеров — Филиппа Нуаре и Мишель Буке.
Вообще, французы доминировали количеством, но не получили от жюри ничего. Берегись, Патрис Шеро. Если в отношении мэтра Андре Тешине («Заблудившиеся») все справедливо, то Франсуа Озон («Бассейн») и Рауль Руиз («В этот день»), на мой взгляд, претендовали на награды в большей степени, чем Гас ван Сант.
Еще одна картина была обойдена как жюри, так и снобами-критиками. «Сердце где-то» Пупи Авати — блестящее возвращение к большому стилю итальянского кино, с его изобразительной изысканностью и подлинной эмоциональностью. То, что современный кинопоток захлебывается в псевдоновациях и стиле дискомфорта, наглядно продемонстрировал реставрированный шедевр Чарли Чаплина «Новые времена», показанный на закрытии. Где ты, великий кинематограф? — хотелось спросить после окончания Каннского кинофестиваля. Когда наступят новые времена подлинного киноискусства?