В марте в Черкассах состоялся «круглый стол» по теме «Нужна ли смена театральной политики в провинции?» «Круглый стол» был приурочен к премьере спектакля киевского режиссера Андрея Жолдака по пьесе Н.Гоголя «Женитьба».
Надо сразу сказать, что «Женитьба» Н.Гоголя к спектаклю А.Жолдака никакого отношения не имеет. В афише могло быть заявлено любое название — хоть «Ромео и Джульетта» В.Шекспира, хоть «Катерина» Т.Шевченко, хоть «Записки сумасшедшего» того же Н.Гоголя.
На премьеру, как А.Жолдак и обещал, из Киева прибыл «десант», состоящий из журналистов, режиссеров, критиков, чиновников... Андрей Жолдак предупредил собравшихся, подготавливая гостей из Киева: «Это не «Женитьба» Гоголя, это «Женитьба» Жолдака. А то кто-то начнет в спектакле искать Подколесина...». Но к спектаклю мы еще вернемся.
Провинциальный театр в роли Агафьи Тихоновны
Главное, о чем шла речь на «круглом столе», это о создании в Черкассах на базе областного театра большой экспериментальной сценической площадки, на которой могли бы работать приглашенные режиссеры. Большой экспериментальной площадки, по словам А.Жолдака, в Киеве нет. А Черкассы вполне для этого подходят: расположены очень удачно — всего в трех часах езды от Киева, при этом город, в культурном плане, кроме истории, ничем не примечателен. Но вот если такая площадка появится, то в Черкассы на премьеры будет приезжать вся театральная тусовка, представители посольств и столичная пресса... «Однако если в Черкассах не удастся создать экспериментальный театр, — почти пригрозил А.Жолдак, — мы найдем другой город!»
Выступавшие режиссеры, приехавшие в составе «десанта», все как один горячо поддержали идею превращения Черкасс в театральную Мекку и заверили, что если их пригласят, они готовы что-нибудь в Черкассах поставить. Черкасский театр предстал вдруг этакой невестой, Агафьей Тихоновной, у которой приданое: каменный дом «уж такой прибыточный, что истинно удовольствие». Так что в конференц-зале «круглого стола» не по воле участников разыгралась еще одна вариация на тему гоголевской «Женитьбы». При желании можно было среди присутствующих разглядеть и Степана, и Кочкарева, и Феклу, ну а женихи — все на лицо. Зрители, коих был полон зал, время от времени похихикивали. Но это мы отвлеклись: Гоголь располагает...
В некоторых выступлениях участников «круглого стола» сквозило беспокойство о черкасской публике: нужен ли ей экспериментальный театр? Готова ли понять? А.Жолдак подозревает, что не готова, и поэтому придумал такое:
— Не надо обращать внимания на черкасскую аудиторию.
А.Чабан, заместитель главы обладминистрации, с пониманием отнесся к такому беспокойству:
— Формировать зрителя — наша задача, — почти с уверенностью в голосе сообщил он. — Эксперимент нужно продолжать. Жолдак будет для нас тараном.
Таким образом, никто на «круглом столе» не ставил под сомнение, что смена театральной политики в провинции нужна. Хоть из-за самого термина «провинция» возникло некое подобие дискуссии.
А.Волошин, предприниматель и глава областного фонда культуры считает, что в настоящее время провинции не существует, потому что люди везде смотрят один и тот же телевизор как в Киеве, так и в Черкассах.
Представительница фонда Сороса и по совместительству, так ее представили, талантливый режиссер из Харькова, С.Олежко, не вынимая изо рта жвачку и при этом посверливая носком ботинка пол, сказала, что и Киев, и Черкассы, и Харьков — одинаковы, все — провинция.
«У нас провинциальная держава», — поддержала ее советник министра культуры по международным вопросам. При этом советник, несколько себе противореча, считает, что не всякий режиссер согласится приезжать в Черкассы на 30 дней — оторваться от цивилизованной жизни. Очевидно, цивилизацией некоторые советники именуют территорию, непосредственно примыкающую к бухгалтерии Министерства культуры Украины.
Что ни говорите, в подобных словах, как и в заявлениях о том, что на черкасскую публику внимания обращать не надо (мол, что с этой провинции, кроме площадки и денег, взять), видится, мягко говоря, высокомерие чрезмерное и потому забавное. Но слова и заявления — это всего лишь слова и заявления. А что же спектакль, который должен послужить тараном и вывести Черкассы «в европейскую высшую театральную лигу»?
Мнения,
мягко скажем, разные
Играющему министру культуры Богдану Ступке спектакль понравился, он показался ему похожим «на фильмы Феллини». От игры актеров он, говорят, даже и прослезился (вспомнился М.Горький, который заливался слезами над всякой стихотворной строчкой). Театру от МК была обещана поддержка и, что радует, особые экономические (не крепостные) условия жизни; театр в апреле поедет с «Женитьбой» на гастроли в Киев. Впереди поездки (если на дорогу денег дадут) в Болгарию и Румынию, не исключено участие «Женитьбы» в московской театральной олимпиаде...
Тамара Власенко, мастер художественного слова:
— Я шла на Гоголя. Он для меня — святое. Гоголь говорил, что театр — это кафедра, с которой можно принести много добра. И я всегда считала и продолжаю считать, что искусство должно вести к доброте, к Богу. А то, что нам показали, ведет, по-моему, в противоположную сторону. Я этого не приемлю. Если искусство до этого докатилось и это кому-то нравится, значит действительно близок конец света...
Наталия Коломиец, актриса, не занятая в постановке:
— Для театра этот спектакль — как свежее дыхание. Вы не представляете, с каким энтузиазмом, с каким воодушевлением работали актеры! Были адские многочасовые репетиции. Не знаю, кого благодарить — Осипова (директор театра. — Авт.) или судьбу, но для театра приезд Жолдака и его работа — это подарок. Считаю, что спектакль удался. Правда, не знаю, как черкасский зритель к нему отнесется. Таких экспериментаторских постановок должно быть больше. Для нашего театра это шаг вперед. Мы ведь 20 лет топчемся на одном месте как в болоте...
Емелиан Мелетко, подготовленный зритель:
— Нет, это не искусство, не авангард. Это компиляция из нескольких фильмов, коллаж, набор цитат. Но коллаж как жанр должен иметь единство замысла. А здесь — увы... В свое время довелось побродить по театральным экспериментальным студиям, по подвалам и чердакам Тбилиси, Москвы, Киева, Каунаса. Есть спектакли, когда даже сразу и не понимая, что происходит на сцене, сидишь в оцепенении — захватывает игра и фейерверк режиссерских находок... Здесь же этого ничего нет, много пыли и еще больше занудства. Это тягомотный набор комплексов, бреда и сексуальных переживаний Жолдака, все это попахивает шарлатанством. Спектакль — мертворожденный. Король — голый! Если, не дай Бог, кто-то из молодежи, призванной жевать, а не говорить, на него попадет, — через 30 минут сбежит, чтобы 30 лет вообще не подходить к театру.
Посильные соображения о высокой театральной политике
Подобные резко негативные, даже еще более язвительные отзывы о спектакле, признаюсь, преобладают. Но все-таки мнения разные. Для кого-то «свежее дыхание», для кого-то «пыль» и «занудство». Поскольку организаторы «круглого стола» предложили прессе подключиться к дискуссии о будущем провинциального театра, позволю себе высказать некоторые соображения. То, что жолдаковская «Женитьба» — спектакль не кассовый, — ясно. Возможно, в какой-нибудь Румынии на фестивале экспериментальных театров «Женитьба» и получит приз. Это замечательно. Но как же быть с родным черкасским зрителем? Руководству театра и режиссерам не обращать на реакцию зрителя внимания? Представляется, что такой шаг театра вперед — шаг из одного болота в другое. Все разговоры о неподготовленности провинциального зрителя — бойцовский прием, отбивающий (возможные в будущем) обвинения в провале. Если в Черкассах аншлаги на концертах симфонической музыки и на балетных спектаклях, то публика именно такая, как надо. Было бы только искусство, а за провинциалом не заржавеет, принесет в кассу театра свою десятку!.. А иначе — дома будет толковые книжки читать или у телевизора зевать. Лакмусовой бумажкой успешной смены театральной политики в провинции будет зритель, молодой зритель. Поэтому, чтобы не завязнуть театру в новом болоте, хотелось бы (в порядке дискуссии) предложить заезжим соискателям площадки и казны серьезно заняться разработкой концепции спектакля, ориентированного на зрительскую, молодежную любовь. Ни хохмами, ни порнухой-чернухой любви такой не сыскать. Что может восхитить зрителя, что повергнуть в истинный ужас (после всех телевизионных страшилок-смешилок), что вознести к просветлению чувств и ума — соискатель должен знать, нести это в себе, через это и «самовыражаться». А иначе — надежды театра и привлеченные деньги сгорят порохом. Что и подтвердит формулу: «Нью-Васюки бессмертны».