Помните фильм «Полеты во сне и наяву»? Олег Янковский играл в нем непоседливого «вечного мальчика», мечущегося по жизни и нигде не находящего умиротворения и любви.
Жерар, главный герой французской ленты «Мальчишка», тоже из породы «вечных мальчиков». Он летает по жизни, несмотря на внушительную комплекцию исполнителя этой роли Жерара Депардье. Летает наяву, но как будто во сне.
Но есть и существенное отличие от советского аналога. Если трагическая эскапада Сергея Макарова (так, помнится, звали героя Янковского) вырастает из его глубокого социального, мировоззренческого надлома, то причины порханий Жерара куда более прозаические.
Может быть, прозаические - не совсем точное слово, потому что речь идет о серьезных материях, но совсем другого свойства. Личностная неукорененность. Эгоцентризм. Инфантильность. И чисто галльская легкость в межличностных отношениях, а точнее, в амурных делах.
Жерар безумно любит молодую жену Софи и их 4-летнего сына Антуана. Казалось бы, чего еще надо для счастливой жизни? Ан нет, Жерар возвращается к своей первой жене Мишлин, которую тоже любит, а одновременно заводит интрижку на стороне с милой Кати. Такой трогательный французский гаремчик.
Три женщины почти равноправно сосуществуют в жизни нашего ненасытного казановы, которого темпераментно и с явным разумением темы играет Депардье. Это кино о галантных французах, и потому нет мордобоя и истерик, нет душераздирающих признаний и криков в ночи: «Вернись, я все прощу!» Жена с любовницей мило раскланиваются, вместе обедают в бистро. К Жерару вся тройка фемин относится с обожанием, несмотря на его мясистый нос, вечно спутанные волосы и жеребячьи закидоны.
Верхом пресловутой французской толерантности воспринимаются отношения Жерара с его лучшим другом Жанно, который заводит роман с Софи и потом переселяется к ней. Я бы на курсах реабилитации семейных драчунов показывал как учебно-дидактический материал эпизод прихода Жерара в гости к Софи и Жанно, уже живущим вместе и воспитывающим Антуана. Заявляется он некстати, невпопад, с дурацким и дорогим подарком для сынишки - огромным детским автомобилем. Папаша-Депардье с Антуаном затевают шумную возню, раскатывая на детском авто по комнатам, словно провоцируя Софи и Жанно на скандал. Но те сохраняют олимпийское спокойствие и никаких «сцен у фонтана» не устраивают. Жерар страстно стремится наладить эмоциональный контакт с сыном. Он, очевидно, страдает от того, что не может уделить ему должного внимания. И пытается искупить это шикарными подарками и сердечностью коротких побывок.
Переломным моментом для Жерара становится событие трагическое - смерть отца, с которым он последние годы не виделся. Жерар едет в провинциальный городок, где прошло его детство, стоит у постели умершего в аскетичной монастырской больничке, а потом встречается с местными стариками, друзьями отца. Те с теплотой говорят Жерару о покойном, причем один вспоминает, что за ребяческие выходки в уже вполне зрелом возрасте того так и прозвали garcu - мальчишкой.
Винить во всем следует гены, передающие по наследству как хорошее, так и плохое, словно подсказывает нам нехитрую мысль фильма Мориса Пиала. Я извиняюсь, никаких других глубоких мыслей от этого зрелища не возникло. Был такой в советской эстетике, с позволения сказать, термин - «мелкотемье». Термин, справедливо выброшенный в утиль. Мелких тем не бывает, есть мелкое, заурядное воплощение.
В таких вот заводях «мелкого воплощения» уже долгие годы плещется - за редким исключением - французское кино, в свое время подарившее миру «новую волну», Брессона, Годара и Трюффо. От Мориса Пиала, снявшего такие значительные ленты, как «Лулу» (1980) и «Под солнцем Сатаны» (1987, Гран-при в Канне) можно было ждать большего, чем приземленное, усталое бытописательство.
После знакомства с экранными метаниями неугомонного Жерара остается лишь по-обывательски вздохнуть: се ля ви...