Умер Мыкола Винграновский.
Последний в том героическом и одновременно трагическом украинском ряду. Ряду, который начинается с Мыколы Хвылевого и Александра Довженко, учителя Винграновского, а затем был и продолжен, и остановлен — в шестидесятых теперь уже прошлого века. Время, названное сдержанно-климатически «оттепелью», для Винграновского на самом деле было горением. Он начинает с патетики своего великого учителя. Как поэт, киноактер, кинорежиссер, сценарист.
В сущности, в ту пору Мыкола Винграновский во всех своих столь многогранных творческих проявлениях — последний всплеск украинского национал-коммунизма двадцатых годов, впоследствии зверски уничтоженного совсем другим «коммунизмом». Национал-коммунизма, затем, на пороге шестидесятых, словно подземное пламя, неожиданно вырвавшегося на поверхность подсоветской украинской истории. Т.е. коммунизма, окрашенного в ярчайшие национальные цвета. Украинские. От самого органического языка до той столь же органической довженковской патетики.
Потом коммунизм бесследно исчезнет, а вот цвета те останутся… Уже навсегда.
Монументальный дебют Винграновского-киноактера. Советский солдат Иван Орлюк в фильме «Повесть пламенных лет» Юлии Солнцевой, дошедший до Берлина. Предельная температура довженковской экранной и сценарной патетики, столь раздражавшая другой, гораздо более сдержанный фланг шестидесятых. Но ведь у этого фильма была огромная по тем временам аудитория. И был приз в Каннах — 1961.
И такой же поначалу была поэзия Винграновского. «Атомні прелюди», сборник 1962-го. Но было в той грандиозной риторике, начиная с самого названия сборника, нечто совсем неожиданное для тогдашнего литературного и другого советского оптимизма: тревога, даже страх за планетарную участь человека ввиду тех атомных зарниц-прелюдий.
Потрясающий образ из апокалиптического сна поэта: женщина, объятая ядерным пламенем, бегущая по Крещатику. Вот уж действительно, как сказал другой выдающийся украинский поэт-шестидесятник, Леонид Киселев, «сбываются наши сны».
Позже поэзия и кино Винграновского развивались уже в некоей характерной несогласованности друг с другом. Режиссер все еще оставался при той патетической тональности. Его одесская «Эскадра уходила на запад» (1965, в соавторстве) местами явно восходит к «Броненосцу «Потемкину». В «Береге надежды» (1967), продолжающем атомную тревогу, даже говорят стихами. Стихами, впрочем, совсем другого автора.
А вот поэзия самого Винграновского, начиная со сборника «Сто поезій» (1967), становится все сдержанней, все менее риторичной и, наконец, окончательно обретает четкий и строгий лирический контур. Контур суровой сдержанной мысли о мире, об идеале человеческом, и всеобщем, и национальном. Удел, который становился все драматичней и драматичней.
И словно в лирическое облечение того удела, появились замечательные детские стихи поэта… Виртуозные.
Последний же, патетический фильм Винграновского-режиссера — «Дума про Британку» (1969), столь несправедливо выпавший из золотой обоймы украинского «поэтического кино». Поразительно снятый оператором Владимиром Давыдовым, фильм, в котором окончательно рушится тот былой национал-коммунизм режиссера. Более того. В этой своей ленте Винграновский-актер сыграл роль смятенного украинского интеллигента, мечущегося меж двух станов и мимоходом произносящего уникальный в советском кино яростный монолог об опасности коммунизма, который «разрушил культуру» и вообще весь человеческий состав.
А далее кино Винграновского становится столь же сдержанным и строгим, как и его поэзия. «Тихие берега». «Климко». О тяжком украинском повоенном деревенском детстве. По замечательным рассказам тогда уже погибшего Григора Тютюнника.
Винграновский-«шестидесятник» изменялся, подчас даже стремительно. Но никогда он не изменял себе. В резком отличии от некоторых его коллег, былых единомышленников, спешивших за деградирующей историей, отчего стихи от них (по собственному их признанию) «ушли»
Поэзия оставалась с поэтом до конца. Но с переменой советского мира она снова преломилась в кино так подчеркнуто национальных цветов. Замечательный «Дневник А.П.Довженко» (1989, в соавторстве с Леонидом Осыкой). В котором совершенно по-новому озвучена судьба великого хроникера в эпоху Второй мировой — на фоне трагедии его народа в той войне. Среди прочего — именно «озвучена». Великолепная работа Винграновского-актера, прекрасно прочитавшего за кадром трагические довженковские тексты.
А затем — целый цикл документальных фильмов, посвященных далекому украинскому прошлому. Как бы в продолжение превосходной исторической прозы писателя, над которой он начал работать еще в семидесятых. В пору тотального либо замалчивания того прошлого, либо такой же тотальной его фальсификации.
Украинская культура всех ее времен, по трагическому своему устройству, подчас представляется трагическим же организмом, из которого уходят не только стихи, но и сами люди… Тем ценнее те, кто героически оставался на своему посту до конца.
Смещались и рушились миры и мировоззрения, но Мыкола Винграновский во всех своих ипостасях, поэта ли, романиста, кинематографиста — оставался на том посту.
Редчайшее в наше время неразделение творческого труда. И неразделенность творческого и патриотического. Их тождественность. Верность себе и миру вокруг.
Прощайте, дорогой Мыкола Степанович.