В международную «Ночь музеев», когда двери хранилищ искусства открыты для посетителей во всех музейных центрах Европы, «амазонка авангарда» — Александра Экстер возвратилась в родной Киев. В этом году Украина присоединилась к европейскому празднику «Ночь музеев» выставкой великой соотечественницы, чье имя находилось под запретом на родине с 1924 года.
Прелюдией вернисажа стала демонстрация Art-Fashion коллекции, созданной дизайнером Лилией Пустовит по мотивам кубофутуризма А.Экстер. Зрителей вернисажа погрузили в эстетику авангарда начала ХХ века как работами А.Экстер, так и фильмом режиссера Я.Протазанова «Аэлита» (1924 г.).
Проходя по улице Богдана Хмельницкого вдоль киевского Театра оперы и балета, смотрю на окна верхнего этажа дома, который напротив (бывшая ул. Фундуклеевская №27), как бы надеясь разглядеть там женскую фигуру.
Окна затемнены. То ли квартира необитаема? То ли мне не везет во время моих прогулок? Однако уже вошло в привычку смотреть на те окна, где в самом начале XX века находилась студия живописца Александры Экстер. Здесь кипела творческая жизнь. Коллеги и ученики Экстер — Давид Бурлюк, Вадим Меллер, Исаак Рабинович, Аристарх Лентулов, Александр Богомазов и многие другие были создателями украинского и русского авангарда. В гостеприимной мастерской в бурных спорах зарождались манифесты модернизма XX века. Об этом рассказал мой учитель–живописец Григорий Хижняк, посещавший студию. Он же указал мне на окна мансарды, которую справедливо можно было назвать академией авангардизма 1910—20-х годов. Великий поэт XX века Анна Ахматова писала Валерию Брюсову об А.Экстер как о мастере, «из школы которой вышли все левые художники Киева». Красавице Экстер посвящен стих Ахматовой «Старый портрет»:
Тонки по-девичьи нежные
плечи,
Смотришь надменно-упрямо.
Тускло мерцают высокие
свечи,
Словно в преддверии храма.
………………………………..
В чьих это пальцах
дрожала палитра
В этом торжественном зале?
Авторы монографий и статей, посвященных творчеству Александры Александровны Экстер, подчеркивают аристократизм ее натуры, присущую ей сдержанность, углубленность в живопись. Однако мой учитель, рассказывая об эпатажной жизни киевской богемы тех лет, вспомнил о знаменитом шествии по Крещатику обнаженных революционеров от искусства. Единственным прикрытием наготы были ленты с надписью «Долой стыд». Среди энтузиастов шествия, шокировавшего скромных обывателей, была и Александра Экстер. Впрочем, если это не легенда, а факт, то он не был типичен для художницы — целью ее жизни была живопись.
«Насквозь француженка»
Еще со времен романтиков XIX века, которые во французскую литературу и на подмостки сцены ввели образ богемного художника, одержимого творчеством, это стало расхожим штампом, когда речь идет о людях творческого труда. Эта ситуация ни в коей мере не касалась Александры Экстер в годы ее молодости.
В 23 года (1906 г.) она вышла замуж — начинался счастливый, хотя краткий (муж умер в 1918 году) период ее жизни. Талантливая, красивая, всегда доброжелательная и приветливая как к друзьям, так и к ученикам Александра Григорович (девичья фамилия) стала супругой своего кузена — Николая Евгеньевича Экстера — респектабельного адвоката с хорошей практикой. Устойчивое материальное благополучие позволяло Александре не только меценировать талантливым коллегам, но и подолгу жить в Париже.
Из столицы искусств в Киев Экстер привозила европейские веяния: фовизм, экспрессионизм, а главное — кубизм. Они будоражили умы завсегдатаев ее студии — школы, быстро приживаясь на киевской почве. На мансарде Экстер прорастал украинский кубофутуризм, инъекцию которого художница получила из рук создателей этого авангардного направления Пабло Пикассо и Жоржа Брака. С ними ее в 1907 г. познакомил поэт и теоретик новейшего искусства Гийом Аполлинер. Открытие кубизма начинало победоносное шествие по Парижу, а с легкой руки Экстер — по Киеву, Одессе, Москве.
Кубизм, в котором изображение реальных предметов представлено в виде геометрических объемов, захватил воображение Экстер, чуткой к новизне. Ясная логика кубизма оказалась сродственной складу ума Александры. Именно украинский (экстеровский) вариант кубизма — кубофутуризм был знаком ее зрелого стиля и причиной заслуженной славы. Она не следовала слепо парижским влияниям. Ее поиски, логика, исключительная требовательность к себе были типично славянскими. «Западничество» Экстер было обогащено украинским колоризмом.
Книгой «Полутораглазый стрелец» Лившиц вводит нас в дом супругов Экстер.
«Ранним утром я, как было накануне условлено, приехал с вещами на квартиру Экстер… Александра Александровна еще спала. Светло-оранжевая гостиная, увешанная нюренбергскими барельефами, была единственным местом во всем доме, где глаз отдыхал от вакханалии красок… Экстер, ежегодно жившая в Париже месяцами, насквозь «француженка» в своем искусстве». Восхищенный живописным темпераментом Александры Александровны, автор книги говорит: «Это было непрерывное творческое горение, обрывавшееся только во сне».
В 1923 г., работая над эскизами декораций для Камерного театра, Экстер писала режиссеру Александру Таирову: «Я перенесла макет сцены в спальню, чтобы думать о спектакле даже во сне...»
Жизненная история художницы — современницы революционных сломов и катастроф — не была безмятежной. Тем более что после ранней смерти супруга художница осталась без средств к существованию, без жилья и даже без картин, которые ей не вернул свекр. Однако рядом были друзья, ученики. Выручала преподавательская работа и заказы в театрах Москвы и Петрограда. К 1918 году она была признанным мастером. Жизнь художницы, полная бурь и разочарований, закончилась в эмиграции.
Единственной ее защитой от непонимания, от интриг завистников и чужих по духу людей, от тоски по родине, особенно невыносимой в последние годы жизни, была лишь живопись. Экстер была неистова в искусстве, одержима им, в нем она черпала силы и оптимизм. Он есть во всех ее полотнах. Картины и декорации, выполненные в стиле кубизма, полны живой эмоциональности. Они никогда не остаются скелетом или схемой предмета, увиденного в природе, но предстают его формулой.
Представьте себе или поставьте перед собой хрустальный графин драгоценного венецианского стекла и посмотрите на мир сквозь эти грани — так вы лучше ощутите живопись Экстер!
В полотне «Венеция»
(1915 г.) город мостов и каналов увиден художником сквозь грани хрусталя. В картине колдовской город предстал как «новая реальность». Секрет обаяния живописи Экстер открывается в гамме тонких лирических ощущений, равно как и в изысканном колорите и тональных оттенках.
Москве и прежде всего Камерному театру А.Таирова принадлежит главная страница в жизни А.Экстер как декоратора спектаклей. В Москве она бывала часто как участник выставок «Бубнового валета» (1913 г.) и других в 1916–1924 гг., но театральные декорации к спектаклю «Ромео и Джульетта» затмили ее собственные славу живописца. Опыт взгляда на мир через грани хрусталя достиг здесь кульминации. Эти декорации потрясли московскую театральную публику феерическим зрелищем кубистических конструкций и цветовых масс.
Дерзость новизны и поиска у Экстер были в крови. В Киеве в 1916 году она расписывала обнаженные тела актрис для театральных постановок. Ее можно считать открывателем боди-арта. «По большинству полотен видно, что ее живописи тесно в рамках, что художница наделена даром конструировать в пространстве. Как мне было не искать с ней союза…» — сказал А.Таиров. После «Ромео и Джульетты» Александра Александровна стала первейшей исторической фигурой авангардного театра. А.Эфрос тогда писал: «Спектакль прошел бы и совсем бесследно, если бы… Внутренний облик театра к этой премьере принял необычный вид. Вестибюль, лестница, фойе, наконец, самый портал сцены были покрыты сплошной, цепкой, добротной кубофутуристической живописью… Сдвиги и разрывы росписей Экстер, сделанные с горячей, скажу — страстной убежденностью, охватывали нас своим пафосом сразу же у входа, вели наверх, проводили в фойе и замыкались в зрительном зале… Ритмы, подхваченные сломами форм балконов, иных архитектурных форм, подчеркивались и умножались в рисунках театральных костюмов. Геометрические плоскости, прикрепленные к каркасам, возносили в пространство сцены свои складки, спирали и округлости».
Это была новаторская зрелищность, которая почти свела к нулю режиссерские находки, затмила игру красавицы Алисы Коонен. Примадонна, к тому же супруга А.Таирова, не простила А.Экстер ее оглушительного успеха. Таиров, перед искусством которого Экстер преклонялась, больше ее к сотрудничеству не приглашал.
Успех, конфликт и глубокая травма от разрыва с Таировым были нераздельны. Глубокий стресс стал поводом для отъезда Экстер в Париж навсегда.
Из Парижа, с любовью
А далее были выставки Экстер во Франции, в Берлине и Нью-Йорке, в Лондоне и Оттаве. В 1929 г. — участие в киевской выставке «Украинская живопись XVII—XX столетий», которая проходила в музее имени Т.Г. Шевченко. Александра Александровна писала живопись, работала в парижских театрах, преподавала, увлекалась керамикой. При профессиональном успехе в Европе она все чаще думала об Украине, тосковала по Киеву. Она вспоминает, как в 1919 году вместе с друзьями писала этюды на Трухановом острове рано утром, «когда светило в этот ранний час, искупавшись в Днепре, бодро, свежо идет вглубь всей Украины».
Не забыт ею опыт «монументальной пропаганды» в революционной Одессе, подготовка города к празднованию 1 Мая. Особенно дорога была память о работе в селе Вербивка, где Экстер делала росписи вместе с народными мастерами. Этот опыт лег в основу ее чувства декоративного. Национальный инстинкт художницы, выросшей в атмосфере украинской культуры, Экстер сохранила, работая и в Европе. В маленьком домике художницы под Парижем, утопавшем в кустах мелких вьющихся роз, была мастерская. Здесь она создала потрясающей красоты керамическую посуду, поражавшую глаз преображенными в кубистическую форму украинскими мотивами.
Чувство тоски по родине, по друзьям было у Экстер постоянным.
Ведь не случайно все, кто знал Экстер, кто писал о ее творчестве, отмечали мотив «ковдры» в полотнах и декорациях. Французский искусствовед
Ж.-К. Маркаде говорит об украинских корнях ее футуризма, о следах киевского барокко.
Когда в последний раз вы посещали Кирилловскую церковь в Киеве? Войдите в нее и всмотритесь в ритмы фрески XII века «Ангел, свивающий небо». Здесь найдется магический знак и ключ к пониманию и восхищению живописью Александры Экстер.