Столичный Дом кино уж давно стал островком буйного цветения украино-аргентинских взаимных нежных чувств. Вот уже пятый ноябрь кряду здесь проводится фестиваль аргентинского кино. Фильмы из того дальнего заморья принимают регулярное участие также в фестивалях «Молодость» и «Украинские альтернативы». В Синем зале не раз вёл свои семинары всемирно известный аргентинский учёный, член Генеральных штатов психоанализа в Сорбонне доктор Адольфо Бенхамин, а скромные подмостки ДК, бывало, грозили воспламенением под ногами мастеров «школы танго». Ввиду сложившихся чуть ли не семейных отношений между двумя институциями, атташе по культуре Посольства Аргентины Сусанну Беатрис Мэрги кое-кто предлагает даже ввести в аппарат НСКУ. А что, мысль интересная…
Открывая нынешний показ пяти сравнительно новых картин, посол Аргентины г-н Мигель Анхель Кунео подчеркнул: отбором этих лент занимался национальный киноинститут, и обойма получилась достаточно разнородной, без какой-либо единой концепции. Но в том-то и дело, что «концепции» в кино — это такой же естественный продукт мышления как авторов или отборщиков картин, так и зрительской аудитории. Вам не хватает «концепций»? Их есть у меня! Но имейте в виду: товар будет с плеча продавца.
Дело в том, что на сей раз аргентинское кино привезли к нам в самый сокровенный момент: наше общество в порядке выборов нового президента перевозбуждённо и весьма грубо выясняет, «ху», в конце-то концов, «из ху». И как, скажите на милость, в такой политически экзальтированной обстановке не видеть всё вокруг исключительно под политическим углом зрения? Тем более что фильм Николаса Саада «Тяжёлые времена» (1998) уже самим названием провоцирует неясную тревогу. Первые же кадры и вовсе накрывают зрителя волной нечаянных прямых ассоциаций. Ещё на вступительных титрах мы увидим фотосессию для рекламных плакатов одного из претендентов на власть в стране. Композиции выглядят почти родными: вот некий господин растягивает свой смурной лик в белозубо-оптимистичный («Всё будет хорошо!»), вот он крепко пожимает мозолистую пятерню трудящегося («Власть и народ едины!»), вот он взял на руки упитанного младенца («Наше будущее в надёжных руках!») и т.п. «Ёлы-палы, — наверняка внутренне охнет зритель-украинец, — ну точь-в-точь как наши нынешние… Даже партийные цвета похожи!»
Дальше больше, причём один в один. Один кандидат о противниках: «…Они хотят вернуть нашу страну в прошлое… Я сделаю всё, чтобы этого не случилось!» И бодрые теле- и радионовости из регионов о процентах проголосовавших, и шарики-шарфики политцветов в толпах «фанатов» на улицах, и триумф свежеиспечённого лидера нации… Предвыборные день, вечер и ночь Буэнос-Айреса — таков сюжетный фон этой ленты. Тогда как на первом плане — четыре новеллы о реальных судьбах «избирателей». Вот крестьянин, приехавший в столицу за счастьем, но от безденежья ставший в одночасье вором и убийцей. Вот «остарбайтеры» из Парагвая на самых грязных строительных работах. Вот классовые барьеры, разделяющие влюблённых подростков и взрослых. В финале картины мы видим её основных героев напряжённо всматривающимися в беспросветное небо над Буэнос-Айресом. Будто именно оттуда, а вовсе не из ЦИКа, придут благие вести о переменах в их судьбах. Типично нашенская «поза избирателя». Вот только политические силы у нас, пожалуй, пожёстче действуют.
«Возвращение» (2001) Уго Лескано, казалось бы, просто жестокая любовно-криминальная драма. В провинциальный городишко из тюрьмы возвращается бывший комиссар полиции, чтобы смертью покарать коллег, которые некогда из карьерных соображений разрушили его семью, убили сына и заодно «съели» по службе. Однако моему политически скособоченному восприятию этот фильм наверняка увиделся совсем не так, как задумывался, а в контексте наших собственных параллелей. Как история о правовом беспределе «ментов», способных безнаказанно фабриковать «дела» и средь бела дня, переодевшись в «гражданку» и сменив номера авто, попросту «мочить» неугодных.
«Сто лет раскаяния» (1999) Хосе Глусмана — трагифарс об идиотизме и нищете провинциальной жизни, чреватой таким же шизоидным криминалом (чтобы добиться «красивой жизни», нищий нищего взял в заложники). «Три птицы» (2001) Карлоса Саурекиальосо сюжетом схожи с давним нашим «Городом Зеро» (1989) Карена Шахназарова. Тут преуспевающий бизнесмен по делам фирмы перевозит круглую сумму денег и, ожидая подзаправки, надолго застревает на бензоколонке в глухомани. Ибо всегда находятся причины, чтоб никуда не ехать. Маята от безделья, роковая любовь к проститутке, террор наркодилеров, ограбление, предательство… Кому что, а голому про баню: мне во всём этом увиделся образ вынужденного застоя, неустроенности и как бы атмосферного накопления сил зла, готовых в любую минуту погубить героя. А в другом фильме тоже с ассоциативно-провокативным для украинского слуха названием — «Иллюзия движения» (2001) — сюжетный «трафик» имеет обратную направленность: эпиграф, маркированный 1976 годом, отсылает к дням кровавой диктатуры, а действие, отнесённое к 1986 году, погружает в невыносимо томительную стагнацию повседневности. За что боролись?!
В общем, мрачноватую картину страны представили тамошние фильмы. И… до боли знакомую. Если воспринимать всё исключительно под социально-политическим углом зрения. Оказалось, что по крайней мере в критические моменты наши страны похожи, словно сёстры. И в том есть свои скромные преимущества: глядя друг на друга как в зеркало (а кино и есть зеркало), мы в тяжкую годину вполне можем утешить себя традиционным резоном — «бывает ещё хуже...»