Ян Арлазоров ворвался в чинно сидящие на эстрадных концертах залы и расшевелил публику, заставил каждого активно участвовать в происходящем, обращаясь по-свойски к каждому конкретно: «Эй, мужик, ты меня понял?», сходу импровизируя не на потребу, а на злобу дня. Очень хотелось узнать, какой же он, этот общительный и простоватый хитрюга? Оказалось - неожиданный, как всегда.
- Образ серьезного мужчины в сером костюме, без каких бы то ни было отклонений долгие годы был эталоном на нашей эстраде, у вас - сплошные отклонения. Как проходили поиски образа?
- Вообще-то я даже и не очень искал этот образ, мне не свойственно идти по линии таких поисков. Кто следит за тем, что я делаю, могли заметить - у меня нет имиджа, который был бы связан с каким-то образом. Это скорее путь эпатажа, атмосферного действия, может быть, это ближе к «stand up-шоу». Выход на сцену в сером костюме, читка монолога, произнесение слов, которые называются репризными, - мне это чуждо. Глядя телевизор, когда работает комик, всегда выключаю звук - картинка неинтересна, все ясно. Некоторые артисты, проверяя с автором, на какой секунде будет смеховая реакция, выходят на сцену, произносят это в микрофон, думая, что создают какой-то образ. Суперартист, гений по созданию образов - был Райкин, и если уж делать какие-то образы, то хоть чуть-чуть хуже, чем он.
- Ян, но Райкину помогал грим, он часто менял внешний облик, вы же не призываете на помощь подручные средства. А образы умирают, хотя бы потому, что качественно меняется зритель. Что вы делаете, когда чувствуете, что нужна «резкая смена декораций»?
- Я говорил уже, что образа как такового у меня нет - есть принцип общения со зрителем. Люди реагируют на то, что можно что-то сказать, можно пошевелиться в зале - я уводил их от стереотипа статичности. и это никогда не уйдет, во всем мире люди платят деньги за то, что можно поучаствовать в действе. Я не держусь за образ, а держусь за то, что мне интересно. А интересна мне неожиданность, импровизационность, то, что зритель не знает, что произойдет в следующую секунду. Думаю, это никогда не уйдет - это высший пилотаж. И зритель меняется, но не уходит.
- С кем вы работаете, кто ваши авторы?
- У меня их нет, работаю один. Я пытаюсь общаться с авторами, но они не понимают, что мне надо. Я и сам не понимаю иногда, что мне надо, но то, что называется обычным монологом, - не интересно.
- Вы так часто на сцене «ломаете» слово, мне кажется, что это может позволить себе человек безупречно владеющий речью, скрывающий трепетное отношение к языку?
- Вы идеализируете меня, я не отношусь к слову трепетно. Наоборот, очень небрежен, потому что мне важно действие, а не слово. Слово - это другой жанр: есть художественное слово, филармоническое исполнение с эстрадным уклоном. Я ближе к площадному театру, к понятному искусству, а не к элитарному. Может быть, то, что я делаю, ближе к символу, чем к какому-то конкретному слову. Знаете, я мало сейчас читаю художественную литературу, больше философию, особенно - восточную. Был период, когда много читал, потом перестал этим заниматься. Читаю только то, что дает пищу для ума, а не радость смакования художественным словом.
- вы - театральный артист, работаете и сейчас в театре им. Моссовета, но широкий зритель знает Арлазорова по эстрадным выступлениям. Никогда не хотелось сыграть на театре трагедию, к примеру?
- Так как я работаю в театре, думаю, если бы такие мечты были, они вполне осуществимы. Мне это неинтересно - сыграть серьезную роль. Говорят, что я хороший актер и могу это сыграть. Может быть, но я не чувствую, что могу сделать это лучше, чем актер, который живет этим. Если представится такая возможность, я, может, смогу это сделать, но сыграть Гамлета или другие спектакли - мечты у меня нет. Потому что театр, как жанр, на мой взгляд, отмирает. Я живу эстрадой. Есть другие вещи, которые интересны мне и, по-моему, зрителю тоже: в пяти минутах выступления эстрадного артиста концентрация эмоций у обеих сторон, по-моему, больше, чем за два часа в театре. Один концерт работаю более двух часов и «держу» театр эстрады, стадион, Октябрьский зал в Петербурге, не убежден, что в таком большом зале можно сыграть спектакль и люди будут все смотреть.
- С чего начался приход на эстраду, театр не удовлетворял амбиции?
- Приход на эстраду был изначален, потому что Райкин - самый высокий, самый гениальный артист. Приход в театральное училище им. Б.Щукина обусловлен тем, что это единственное училище, единственный театр (Вахтангова. - Авт.), приближенный по своему направлению, по своей манере к эстраде. Спектакль «Принцесса Турандот» - ярчайшие, красочные образы, созданные в свое время Николаем Гриценко и Юрием Яковлевым, другими артистами.
- Часто люди, профессия которых - смешить, по жизни - серьезные, немногословные, а вы?
- И я люблю помолчать, побыть в одиночестве. Что касается семьи, то я одинокий человек не только когда ухожу со сцены, но и когда прихожу домой.
- Вы одинокий человек по образу жизни и мысли, но есть друзья, есть ли среди них женщины?
- Друзей нет, потому что я очень требовательный, наверное, человек, что касается этого понятия - дружба. Мне кажется, что все, так же как и я, должны выворачиваться наизнанку, защищать, отдавать все, что есть, идти грудью на пули. Очевидно, людей, мыслящих так же, нет, таких традиций и понятий о чести. У меня отец такой, семья такая. А вот людей таких я, к сожалению, не встречал. Что касается женщин, считаю, что ре-едко, но есть такие и, может быть, можно с ними дружить. Но тут возникает много вопросов: сколько лет той, с кем дружишь, насколько она умна, чтоб с нею дружить. Хотя, может, я и дурачок, не разобрался в этом до конца: поскольку женщина мудрей, у нее это закономерно должно перерасти во что-то другое...
- Ян, вы так невесело говорите об этом, вас часто предавали?
- Что касается женщин - да. А друзья? Я говорил, у меня их не было. Это редкая вещь в жизни - друг, а уж множественное число не вписывается в это понятие.
- Одиночество, может быть, и высшая философия, но в нем так сложно существовать?!
- Очень. Но если найти эту точку, которая даст возможность тебе существовать одному, когда ты связан с чем-то высшим, а не с конкретным человеком, то это выше, чем просто человек. Потому что какой бы он ни был хороший, он может подвести, может обидеть тебя, потому что не понимает какие-то вещи, которые нужно было понять или сделать в эту минуту, - вздохнул, - Может быть, я плохой человек, со мной сложно.
- если вы так замкнуты при всем многообразном шевелении толпы вокруг, как справляетесь с чисто бытовыми проблемами?
- Трудно. Это проблема, которую я постоянно решаю: мне неудобно держать шофера, машину, которая будет меня возить, человека, который будет мне помогать. Мешает характер - неловко, когда кто-то ждет. Если я с водителем, обязательно приведу его с собой, а люди, к которым прихожу, недовольны... Поэтому вожу машину сам, делаю все сам. Есть еще мама и папа, которым надо помогать, - и здесь разрываюсь, верчусь, как белка в колесе. Правда, есть директор, который пытается мне как-то помогать.
- Что же для вас праздники, они бывают?
- Когда родные мама, отец, брат здоровы - это праздник. А что еще праздничное может быть, не знаю. Бывают состояния, когда ты выходишь и тысяча, или полторы, или две тысячи людей - твои. Бывают такие концерты, когда знаешь - он состоялся. Все люди смеются, все радуются. Все! Бывает, в какой-то компании это случается. Праздники - это когда у всех праздник, а не у меня. Очень красивый праздник Новый год, но я его всегда встречаю один. Покупаю елку, наряжаю ее, еду к родителям, возвращаюсь. Да, я это люблю, но не могу быть на людях, только среди, может быть, самых близких, где меня знают, могу чувствовать себя нормально. В компании, когда зовут куда-то на Новый год, не ощущаю этого праздника, во всяком случае уже долгое время.
- Готовите сами?
- Я овощи люблю. Не вегетарианец, но любимого нет блюда. Если кто-то придет - овощи и что придется. Это бывает в последний момент, опять же, когда я спокоен, что у родителей все в порядке, по дороге хватаю что-нибудь, или у мамы беру то, что она наготовит. Елку люблю настоящую, все остальное неважно. Раньше делал сам салаты, ерунду какую-нибудь.
- Ян, ваше имя и дело не призывают на помощь политики, и как при вашей «отдельности» вы относитесь к этому?
- Мое отношение к этому - нормальное: понимаю тех политиков, которые пытаются привлечь любимых и популярных артистов. Не могут привлечь сами по себе, зовут на помощь кого-то. Также, как артист, который боится, что не сможет провести достаточно хорошо свой бенефис, приглашает друзей на вечер. Они поют, выступают, хоть это и его вечер. Я в принципе не вступаю в эту игру. Но есть моменты, когда я должен это сделать, потому что другие играют в «перетягивание каната». Все может просто оказаться решенным заранее - ведь с другой стороны каната никакого нет. Когда так происходит, становлюсь по другую сторону, потому что те, напротив, мне не симпатичны. Это происходит редко, может, от этого я и проигрываю. Но свои симпатии у меня есть.
- Интервью выйдет в сотом номере «Зеркала недели», пожалуйста, рассмешите нас?
- Поздравляю - читателям и создателям желаю удачи. А рассмешить - это сложно, ничего здесь сделать не могу, просто расскажу анекдот, который мне нравится. Купил мужик новый «Мерседес», знаете?
- Многообещающее начало...
- Купил, включает, он не заводится. Трр-трр - не заводится. Выходит, протирает тряпочкой стекло. Опять - трр-трр - не заводится. Протирает тряпочкой фары. Не заводится. Бьет ногой по баллону - та же картина. Тут подъезжает к нему такой же 600-й новый «Мерседес». Выходит такой «браток», тот к нему: «Слушай, тут у меня новый «Мерс» и что-то не заводится». - Лобовое стекло тряпочкой протирал? - Протирал. - Фары протер? - Протер! - По баллону стучал? - Вроде стучал. - Тогда и я не знаю, что случилось.
Жаль, если вы не сможете представить себе Яна Арлазорова, когда он рассказывал этот анекдот.