Мода по времени своего рождения, безусловно, старше фотографии, но появление последней сделало их неразлучными подружками. Сегодня уже трудно сказать, кто на кого оказывает большее влияние. Мода, являясь квинтэссенцией эмоциональных впечатлений художника, окрашенная его воображением в тиши мастерской, величаво выходит на подиум, чтобы, растворившись в пестроте улиц, изменить их вид и настрой, иногда достаточно радикально. Фотография же, интегрируя момент в вечность, подчеркивая детали, окрашенные ее собственным воображением, зачастую возводит капризы моды в ранг диктатуры.
Именно об этом я думала, разглядывая фотографии, представленные на выставке, организованной Немецким культурным центром Гете-институт в Киеве совместно с Союзом художников Украины — «Мода и фотография» (1945—1995 гг.). Причем понятие «немецкая» в данном случае не задает ни исторические, ни географические рамки. Среди авторов фотографий есть и эмигранты, и иностранцы, которые в своих работах о моде выразили мироощущение Германии.
Сколь бы мы ни приписывали моде национальные черты, она по своей природе интернациональна, и, видимо, лишь фотохудожник может придать ей специфические национальные черты, вплоть до популяризации определенного образа женщины, типа лица, жеста и т.д.
Создатель концепции выставки и один из ее авторов, известный фотохудожник Ф.К.Гундлах подчеркивает, что само ее название подразумевает: «Единственной константой как в моде, так и в ее фотографиях является изменение, переменчивость. Фотография и мода находятся в избранном сродстве друг с другом. И о той, и о другой говорят, что жизнь их коротка, и ту, и другую частенько критиковали, подвергая сомнению как их художественную ценность, так и их способность быть достоверным документом своего времени».
Соединяясь, концентрируясь в символ, мода и фотография дают нам один из бесценных ключиков к пониманию самих себя. Ранние фотографии Херберта Тобиаса, Регины Руланг, Вилли Майвальда и других своей безупречной графичной красотой создают инсценированный оптимизм послевоенной эпохи, желающей быть счастливой и красивой. Эта часть выставки особенно ценна своими ностальгическими мотивами. Но именно эти фотографии точно отражают некую «закольцованность» времени, перебрасывая мост через пестроту цветной фотографии к остромодному сегодня черно-белому лаконизму изображения.
Создание нового образа женщины приходится на середину века. В начале шестидесятых появляется новый образ женщины — спортивной, раскованной, уверенной в себе. Такими, например, они предстают в работах Шарлотты Марк. А беспрецедентный поворот в умах, вызванный сексуальной революцией семидесятых, пропагандирует естественность эротики в работах Гельмута Ньютона и Кристиана фон Альвенслебена.
Содержание фотографий восьмидесятых продиктовано требованиями журналов, пропагандирующих определенный стиль жизни. Сама мода в них часто лишь повод для выражения духа времени.
Фотохудожники девяностых, подводя итоги века, ищут в своих работах его квинтэссенцию, используя, как и дизайнеры, все возможные стили для полноты самовыражения.
На фоне обилия визуальных впечатлений выставка «Мода и фотография», в которой приняли участие 39 фотохудожников, дает пищу уму в размышлениях о быстротечности и в то же время замкнутости времени, глазу — в разнообразии художественно-изобразительных средств, душе — в глубоком понимании единства мира. Недаром когда-то эпатажный Оскар Уайльд говорил: «Мода может дать человеку такую уверенность в себе, какую никак не может дать религия».