Несмотря на безликое название, «Вітражі» Милы Иванцовой имеют характерные признаки романа в стиле альтернативной истории. Его героиня работает над переводом произведения легендарной французской писательницы, параллельно переживая собственную любовную драму. Так что в тексте перемежаются события ее собственного житья-бытья и мастерски заверстанные в основную ткань произведения приключения героев-героинь из недалекой историко-культурной перспективы. Из этих событий сверстана история о студенческой жизни 90-х, в которой аморфно-лиричная Полина (сирота, воспитанная бабушкой-француженкой) восхищается своей мужественной подругой Стефкой из Галичины, а также ее последующий роман с довольно брутальным финалом. Одним словом, школа жизни не для малышей - прозябай теперь в таком «вычеркнутом» формате, имеющем вид снятого каземата, - квартире, и пиши письма выдуманному другу. Правда, может появиться настоящий Ромео в виде бывшего военного Богдана, который лезет тебе в душу, и персональный компьютер, но этого настоящей подкладки романа Иванцовой не касается.
Упомянутая «альтернатива» в «Вітражах» имеет непривычный, как для нынешней украинской словесности с ее безоговорочным нырянием в прошлое, вид замечательных вставных новелл и даже скромной вставной полуистины. Вместе с героиней мы узнаем, как сложилась судьба у той же Франсуазы Саган, перевод которой ей заказали, как именно французские девушки попадали после войны в Советский Союз. Ну и что с ними со всеми, включая классиков литературы, происходило. Такое мастерство в выкраивании сюжетных коллизий, вышитых по канве «альтернативной истории», не удивляет. Во-первых, история французской бабушки имеет аналогии с трагедией семьи Гната Хоткевича, которая так же благодаря Красному Кресту соединилась после войны. Во-вторых, автор романа «Вітражі» сама пережила жизненные пертурбации, начав с преподавания (естественно, французского!), продолжив петриковской росписью и продажей недвижимости и остановившись в конце концов на литературе. Вот если бы еще и книга Милы Иванцовой называлась так же авантюрно, как плелась судьба ее автора и как, собственно, называется роман, написанный героиней «Вітражів», а именно: «Моя бабушка спала с Саган», то эффект, согласитесь, был бы совсем иной. И не только бы радость с печалью обнялись и мы узнали бы правду о бабушке-француженке (а не о скучных любовных перипетиях героев), но и рыба с раком затанцевали бы при такой издательской наглости. А «западный» издательский стиль хотя бы немного сблизился при этом с «восточным» спросом на такое - да и любое! - слезоточивое украинское чтиво.