Навостри уши, — приказал патрон, ночным именем которого было Искариот... — Уши открой, говорю, потому что когда я их отрежу, назарянин Бен Ганоцри тебе их обратно не приклеит.
Мор Йокаи. «Приключения авантюриста Гуго фон Хабенихта»
Возможно, это не очень логично, но большинство книг, попадающих ко мне в руки, начинаю читать с последних страниц, на которых помещены комментарии. Впрочем, это существенно экономит время по сравнению с традиционным чтением, предусматривающим постоянное заглядывание в конец произведения в поисках толкований непонятных мест.
Почти после тридцати лет принудительного забвения, вслед за первой публикацией «Мастера и Маргариты», появились и первые осторожные (холод Соловков дисциплинирует ум критика) аналитические статьи, переросшие со временем в лавину научных работ. Думаю, что вечно живой критик Латунский написал об этом романе объемный фолиант. Новая экранизация подтолкнула новые шеренги копателей глубинной сути слов и имен булгаковского произведения. Конечно, хорошо, когда ты узнаешь от толкователей, что одним из первоисточников вдохновения была апокрифическая книга Еноха, что Азазелло — это итализированное имя экс-ангела Азазеля, а «наглый котяра Бегемот» получил свое имя не за габариты африканского гиппопотама, а потому, что так звали демона, приспешника Сатаны. Но такой притянутой за уши кажется аргументация происхождения фразы о том, что «лунный свет омывал его тело», из поэмы Андрея Белого, в которой короля и королеву «окачивало лунным светом». Господа критики, абсолютное большинство персонажей мировой литературы, бегущих, едущих или летящих куда-то ночью, обязательно купаются, мерцают, сияют, блестят и т.д. в лунных лучах.
А вообще-то хотел поделиться своими впечатлениями и ощущениями от книги, не принадлежащей перу Булгакова... Небольшой, но очень насыщенный глубокой философичностью и горьким сарказмом роман «Приключения авантюриста Гуго фон Хабенихта». Нет... Это не свежеиспеченный бестселлер в глянцевой обложке! Написан он классиком венгерской литературы Мором Йокаи. Родился писатель в 1825 году, умер в 1904-м. Памятник ему и сейчас стоит в Будапеште (в коммунистические времена в Венгрии для защиты от борцов с «идолами» старого режима придумали оригинальный способ — с тыла к постаменту прикрепляли золотую звезду как признак лояльности. Забавно видеть бронзовых всадников времен Габсбургов с пентаграммой под хвостом).
Как ни странно, в советские годы произведения Мора Йокаи издавались относительно часто и даже на украинском языке. Конечно, определенная часть созданного этим выдающимся писателем была названа упаднической и не стоящей того, чтобы наш читатель забивал ею свою светлую, прогрессивную голову.
«Хабенихт» тоже был нежелательной литературой. Хотя желательным на книжном рынке УССР можно было считать только одного зарубежного писателя В.Ульянова, больше известного под псевдонимом Ленин. Только он был осчастливлен полным собранием перевода своих произведений. И Дюма, и Диккенс, и Драйзер о таком все еще мечтают.
Чтение «Хабенихта» (венгерское издание на русском языке 1987 года) вызвало у меня странные ассоциации. Роман появился в ХІХ веке, в 1879 году, но сначала чем-то неуловимым, а потом вполне конкретными фрагментами начал напоминать произведение ХХ века — «Мастера и Маргариту».
Кажется, что общего между историей артиллерийского офицера ХVII века, предателя и шпиона, и булгаковской интерпретацией судьбы Христа, объединенной с фантасмагорической чертовщиной большевистской Москвы? Выразительная двухплановость существует и в романе Йокаи. Допрос Хабенихта сочетается с рассказами обвиняемого о своих невероятных приключениях и перевоплощениях.
Как и в романе Булгакова, на первых страницах произведения Йокаи происходит теологическая дискуссия, очень похожая на ту, что велась на Патриарших. Единственное существенное различие — атеистические богохульские слова произносят не Берлиоз с Бездомным, а краковский князь-еретик и его единомышленники-сектанты.
Дальше — больше. Один из персонажей романа о Хабенихте, рыцарь из монастыря красных (неужели предчувствие коммуны?) монахов (на самом деле сборища оборотней и сатанистов, возглавляемых рыжим, как книжный Азазелло, негодяем по имени Иуда Искариот), аргументируя тезисами Василида Александрийского и Бердезануса, убеждает, что Иисус был мистификатором, настоящее имя которого Йошуа Бен Ганоцри. Если вы ждете бала у Сатаны, то Йокаи вам его гарантирует, да еще и в какой компании — Ирод, Пилат, Нерон, Сарданапал. А какая «великолепная семерка» женщин украшает ночь — настоящее воплощение всемирного зла и коварности — Иесавель, Саломея, Вирсавия, Далила, Астарта, Фамарь, Милитта — царица Савская. Украшением зала была статуя всадницы — обнаженной женщины на кабане...
Отрезанные же для забавы головы, появляющиеся и исчезающие деньги, правда, называют их не червонцами, а талерами...
Вполне возможно, что Булгаков и не знал о существовании романа Йокаи, хотя первые русские переводы произведений этого писателя появились еще в ХІХ веке. Впрочем, это не столь важно — читал или не читал. Гете создавал своего «Фауста» на основе произведений известных и неизвестных предшественников, до «Камінного господаря» Леси Украинки были созданы десятки или даже сотни историй Дон-Хуанов. На основе историй Христа и Пилата Анатоль Франс написал лаконичный рассказ о старом, как Кирилл Лавров, прокураторе Иудеи, которому напоминают о распятом Христе, но он никак не может вспомнить об этом событии — сколько таких судов было в его биографии...
У Булгакова был свой взгляд на современный ему мир и далекую историю. Мор Йокаи тоже использовал знакомые миллионам людей факты и легенды. Стоит внимательнее присмотреться к этому малоизвестному у нас роману — тем более, не так часто европейские писатели выводили действие своих произведений на просторы Украины, а значительная часть «Приключений авантюриста Гуго фон Хабенихта» происходит на Подолье, в Бердичеве, во Львове. Одним из многих имен Гуго было Ярослав Тергуско, его он получил будучи пушкарем в отряде гайдамаков. Прекрасный кинематографический материал. Мор Йокаи словно предвидел приход эры телесериалов. Да и персонажей в его романе не меньше, чем в «Мастере и Маргарите» (там их более 500).
Господин Бортко, не желаете ли ввязаться в еще одну интересную киноавантюру? Гуго фон Хабенихт сделал бы это обязательно!